Недавно я жил семь дней в питерском «Англетере». В том самом, где кончил жизнь самоубийством певец Черного человека и хулиган, любивший женщину сорока с лишним лет. Он тоже разыгрывал вначале карту дурачка. Говорил «окая», голосом, «каким заговорило бы, должно быть, ожившее лампадное масло». Носил опереточные сапоги. Потом имидж поменял. Хулиганил, пил.
Потом повесился.