Annotation

© Агалаков Д. В., 2016

© ООО «Метропресс», 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

Современный русский писатель Дмитрий Валентинович Агалаков родился в 1966 году в Самаре. Еще с детства будущего писателя неудержимо влекло к изобразительному искусству – в первую очередь к рисованию и лепке. Этому была причина – в роду были иконописцы, странствующие по Русскому Северу и Уралу, и эта линия уходила в глубину веков. И Дмитрия отдали в художественную школу. После восьмого класса общеобразовательной школы Дмитрий Агалаков поступил в художественное училище, которое и закончил по специальности «художественное оформление». Затем была служба в Советский армии, откуда Дмитрий вернулся в чине младшего сержанта и с удостоверением командира БМП (боевой машины пехоты). И тут, в двадцать лет, судьба Дмитрия Агалакова круто изменилась. Родители – врачи-невропатологи и художники-любители – видели в нем только живописца или скульптора, но однажды вошли в его комнату на стук печатной машинки. «Что это?» – спросили они. И Дмитрий ответил: «Я не буду художником – я стану писателем». Но пока это был только оклик его музы! Только высокая мечта!

Дмитрий поступил на рабфак Самарского университета, на филологию, но, закончив его, резко изменил решение и успешно сдал экзамены на факультет театральной режиссуры Самарской академии культуры. Диплом режиссера он получит много позже, потому что ненасытная и жадная до всего нового писательская натура толкала его в разные профессии. Будут четыре года на филологии в госуниверситете, два года на этнографии в Академии культуры. Попутно Дмитрий будет работать и художником-иллюстратором, оформит первые вышедшие в России книги «Рэмбо» и «Терминатор». С двадцати одного года Дмитрий Агалаков пошел в журналистику – она станет для него еще одной профессией на всю жизнь. Дмитрий прошел все профессиональные ступени в газетах и журналах – работал репортером, корреспондентом, обозревателем, начальником отдела, выпускающим редактором, ответственным секретарем, замом главного редактора и главным редактором в различных изданиях. Сотни статей и очерков вышли из-под его пера. Много лет Дмитрий Агалаков отдал отраслевой журналистике – он работал редактором газеты «Самаратрансгаз», а позже редактором трех изданий корпорации «ЛУКОЙЛ-Волга» (журнала, газеты и альманаха), а также был замом генерального директора издательства РОСИНГ (Российское общество инженеров нефти и газа). Объездил в командировках половину российских нефтяных месторождений.

В 2000 году Дмитрий поступил на Высшие литературные курсы им. Горького при Литературном институте на факультет прозы и тогда же попал в обойму авторов издательства «Вече». В 2002 году на Международной книжной ярмарке на ВВЦ Дмитрий представлял издательство двумя книгами – «Империя черной королевы» и «Сокровище князей Белецких». С тех пор практически ежегодно выходят новые романы Дмитрия Агалакова в различных жанрах – детектив, фантастика, мистика, приключения. Немало уже написано книг и в жанре исторического романа. Здесь и русская история («Воевода Дикого поля», «Солдаты эры Водолея», «Волжский рубеж»), и история зарубежная («Аквитанская львица», дилогия о Жанне д’Арк – «Принцесса крови» и «Полет Орлицы»). Вернувшись после окончания ВЛК в Самару, Дмитрий основал в родном городе серию «ЛСК» («Лидеры Самарского края») по образу и подобию «ЖЗЛ». В этой серии стали выходить его романы о крупных исторических личностях старой, еще дореволюционной Самары, оставивших заметный след в истории всей России. Дмитрий неоднократно получал губернские гранты в области культуры. В 2009 году Думой городского округа Самары за роман «Князь Григорий Засекин» Дмитрий Агалаков награжден почетной грамотой «За заслуги перед городским сообществом». Этот же роман недавно был переведен в аудиоформат для школ слепых России.

В данный момент Дмитрий Агалаков готовит к изданию в серии «ЛСК» романы «Отец Самарской губернии. Константин Грот» и «Константин Головкин». Все свои самарские издания Дмитрий оформляет сам.

«Принцесса крови» (2006)

«Полет Орлицы» (2007)

«Воевода Дикого поля» (2009)

«Солдаты эры Водолея» (2010)

«Пантера Людвига Оппенгейма» (2011)

«Волжский рубеж» (2013)

«Аквитанская львица» (2013)

Приходят люди на землю – радостно стучат их сердца. Ярко горят костры у их жилищ, и звёзды сияют только для них! Но время беспощадно. А человеческий век короток – пролетает как день! Те люди уходят – и гаснет их пламя, и ветер разносит от их костров пепел и дым. Следа не остаётся от хозяев мира. Улетают души – чья в небо, чья во тьму.

Прочь улетают, прочь!..

Поднимаются на земле грозные великие царства. Необозримые пространства охватывают они, и правители тех царств мнят себя земными богами. Из прекрасных дворцов властно взирают они на всех. «Мы – владыки мира! – говорят цари. – И роды наши пребудут вовеки веков!» Но, как от искры в засуху, сгорают леса и пустеет земля, питаемые завистью и корыстью, вспыхивают сердца и души царей, их народов, и вот уже царства сшибаются лбами, сея смерть и разрушения, и гибнут. И волны времени смывают их с лица земли, и только жалкие черепки, осколки тех царств, остаются в память будущим поколениям…

Так было и так будет.

И текут великие реки под солнцем, лезвиями сверкают под ним. Сотни тысяч лет пролагают они пути! Под яркими звёздами, подобно артериям, проходят они через всю необъятную землю. Точат неприступные скалы, и те покорно расступаются перед ними, рассекают равнины и чащи. Ищут они свой дом – моря и океаны! Реки, великие и малые, питают народы и цивилизации, дают им жизнь и благоденствие. Их воспевают, им возносят хвалу, обожествляют! И как же иначе? Исчезни великий Нил, и тотчас же выжгло бы солнце великую цивилизацию Египта – никого бы не пощадило! Обмелей живительные Тигр и Евфрат, уйди две артерии сквозь землю, и укрыл бы песок древнюю Месопотамию, не оставив по ней и следа… И, не приведи господь, исчезни с лица земли Волга – Итиль – Ра – и обезлюдеют великие просторы Европы, изменится и оскудеет земля! Но не уходят реки – меняют свои русла, да! Но не уходят! Уйдут люди, жившие на их берегах, сгинут тысячелетние царства, пёстро укрывавшие землю и питавшиеся водой тех рек, но сами реки останутся. Их русла начертаны Создателем, им встречать новые поколения и провожать их.

У великих рек своя история! Но в нашей власти не только прикоснуться к ней, но и стать её частью.

Великая река Европы – Волга. Сама полноводная и щедрая! С одного берега другой кажется тонкой лентой. И сколько же племён обитало вдоль великой реки, считало её своей родиной! Клавдий Птолемей, географ Римской империи, нанёс её на свою карту, и называлась его река по имени египетского бога солнца – Ра. Пришли хазары на эту землю, основали грозную империю, и река стала зваться Итиль. Так звали и столицу Хазарского каганата в прикаспийских степях. А на среднем течении Итиля встало подчинившееся им Булгарское царство. Но князь Святослав разбил и хазар – вечных врагов славян, и булгар, опустошил оба царства, нанёс им незаживающую рану. Спустя века прошли вдоль берегов Итиля яростные татаро-монголы, вырезали половину булгарского царства, разрушили его города, покорившуюся половину жителей помиловали. Но забрали с собой её людей и потащили на запад – на Русь.

Тёмные и страшные времена сошли на нашу землю.

Золотая Орда – улус Джучи, империя сына Чингисхана, отныне правила на великих просторах от Азова до Китая. Правила и знала наверняка, что боги любят монголов – и не было на земле более могущественной империи! Даже Александр Великий не создавал такую! Даже Рим! А потом пришёл конец и этому царству. Слишком огромной была та империя! Измельчала она своими царями – ханами, впали в зависть и жадность её владыки, и затрещала она по швам. И вскоре распалась Золотая Орда на цепочку властных ханств. Так и шли они поясом с юго-запада от Понта Эвксинского и скифских степей: Крымское ханство, Астраханское, Ногайская Орда и Казанское ханство, казахские жузы в Средней Азии, и за Уралом – Великим Камнем – Сибирское ханство…

Случилось это в пятнадцатом веке от Рождества Христова, и звалась к тому времени великая река – ВОЛГА! А на смену пятнадцатому пришёл век шестнадцатый, готовый смести с лица земли и эти грозные царства…

Новое время входило в свои права, и новая империя зарождалась на землях монголов, не менее свирепая и удалая, воистину богатырская. И ещё более ненасытная до жизни! Потому что поднималась она из пепла, из рабства, из унижения и тьмы, и оттого не думала щадить никого…

В середине лета 1581 года из Сарайчика вышел пёстрый караван. Тут были и персидские купцы с охраной, и три сотни лучших ногайских бойцов из свиты князя Уруса, и русское посольство от царя Ивана Грозного. Караван вышел из столицы Ногайской Орды на Каспии и направился на север – к Волге. Жарко было в прикаспийских степях в эту пору! Жарко и вольготно. Не воевать хотелось – жить в мире, пить кумыс и вино! Это кому как его Бог позволяет. Дружно ехали русские и ногайцы, но не так было всего две недели назад. В те дни боярский сын Василий Пелепелицын, посол Москвы, готов был сложить голову в стане врага, но не уронить честь свою и своего государства.

А дело было вот как… Ещё весной царь Иоанн Васильевич принял решение отправить к ногайцам посольство с предложением мира. Вражда на Волге между русскими и ногаями затянулась и была не просто вредна государству Российскому, но и крайне опасна. Ливонская война вытягивала последние силы Руси. Запад, выдвинув нового вождя в лице Стефана Батория, с новой мощью ударил по русским границам. Королём Речи Посполитой уже был отвоёван Полоцк, а теперь окружён и взят в осаду Псков. С севера давили шведы: они уже заняли Нарву, Ям и Копорье. Крым собирал силы для нового набега. Сибирская Орда стала нападать из-за Урала. Волновались казанские татары, желая освободиться от Москвы. А тут ещё жестокие бунты степняков на Волге – восстание черемисов, которым не было числа! Крымцы и казанцы подбивали их к этому.

Нельзя было ссориться с волжскими ногаями – только дружить.

Но как тут дружить, когда не затихала кровавая вражда между Москвой и степной Средней Волгой? Лучшие времена наступили для Москвы, когда она, став царством, покорила Астрахань и Казань. Присмирели тогда ногайцы. Поклонились русичам и поклялись в мире и покорности. Но что стоит слово степняка? Да ничего – пустой звук! Изменись только ветер – подуй иначе – и вот уже союзник – твой лютый враг! В годы, когда Русь лихорадило от войны с половиной Восточной Европы, когда в самом её сердце закружил смерч опричнины и она, поделённая надвое, измотанная, ослабла, из Крыма стремительно двинулся хан Девлет-Гирей. Он пролетел через Дикое поле, всю Южную Русь, обошёл засады и хищным зверем набросился на Москву. Девлет-Гирей сжёг столицу с её жителями и, сам напугавшись пожара, ушел назад, уведя в полон более сотни тысяч русских людей. А кто помог ему в этом набеге? Волжские степняки! Ногайцы! Те, что ещё вчера клялись в дружбе. Простить такое было нельзя. И в 1579 году расплата настигла врагов. Казаки во главе с Иваном Кольцо и Богданом Барборшей, перебив ногайские посты, ворвались в Сарайчик и превратили его в кладбище. Урус, которого в Сарайчике в то время не было, чем и воспользовались волжские разбойники, обиженно писал Ивану Грозному: «Этим летом приходили государевы казаки воевать и сожгли Сарайчик. Да не то что людей живых секли, мёртвых из земли вынимали и гробы разоряли! И то стало нам за великую досаду!..» Да, так всё и было! Москва разрешила этот погром! Казаки разрушили даже надгробные памятники, зная, как чтят своих умерших ногайцы. Насолили! А русский царь ногайским послам хитро отвечал: «На Сарайчик мы не хаживали, то беглые казаки приходили. От нас бегая, они живут то на Тереке, то на море, то на Яике и на Волге, а то на Дону. То, видать, донские к вам приходили…» А ведь знал Урус, что лжёт ему царь! Это была игра: кто кого передурачит. Ваньку валяли оба правителя – и московский, и ногайский. А ещё казаки громили ногайцев на переправах. И ногайцы продолжали терзать русские окраины. Москва хоть и предупреждала казаков не вторгаться глубоко на территорию Орды, но на всё закрывала глаза. И радовалась победам вольных казацких ватаг!

Но так шло до поры до времени. Пока перемирие с Ногайской Ордой не стало жизненно необходимым русскому государству. И не просто перемирие – Иоанн Грозный хотел увлечь на свою сторону ногайского князя, вновь заручиться его поддержкой и пополнить ряды русской армии степняками. И вот к князю Урусу был послан Василий Пелепелицын – сын боярский, опытный дипломат и военный…

Он прибыл под Сарайчик во главе небольшого отряда. Горд был Василий Пелепелицын и тем, что он из родовитых русичей, и тем, что представлял самого русского царя. Именно поэтому, когда хан Урус во главе большой свиты выехал к нему, Пелепелицын остался в седле и гордо поглядел в глаза степняку.

– Желаю тебе здравствовать, князь Урус, – кивнул он. – Меня зовут Василий Пелепелицын, сын боярский. От Посольского приказа я на твоей земле. Царь всея Руси Иоанн Васильевич, старший брат твой, шлёт тебе поклон. И богатые подарки шлёт тебе, дабы твоя душа возрадовалась. От его имени говорить с тобой буду.

А Урус так и сверлил его недобрым взглядом. Фыркали лошади, отмахиваясь мордами и гривами от назойливых мух.

– Сойди с коня, боярский сын, – вкрадчиво сказал один из людей ногайского князя, – и поклонись до земли.

Но Василий Пелепелицын только нахмурился. Давно прошли те времена, когда русские князья на коленях вползали в шатры к золотоордынским ханам, которых именовали своими царями, и не смели головы поднять, пока им на то не давали позволения. Ногайский князь был данником и вассалом Руси и первым должен был спешиться. Но не в том положении была нынче Русь, и князь Урус сам ждал, когда же посол спрыгнет с коня.

– Слышишь, боярский сын? – окликнул его всё тот же родовитый ногаец. – На его ты земле, сам же сказал, на земле князя Уруса… А может, ты только говорить и умеешь? – Но Пелепелицын не смел и не желал кланяться до земли! Он представлял царя в прикаспийских степях! Напряжение нарастало. – А слухом ты не обделён, боярский сын?

Русские перешёптывались, ждали беды. Стреляли глазами ногайцы. Что-то должно было случиться! А потом князь Урус зыркнул узкими глазами-щёлочками на своего нукера, и тот метнулся к Василию Пелепелицыну; русский посол не успел оглянуться, как наброшенный аркан сковал его по рукам; рванул в сторону ногайский конь, и посол вылетел из седла и рухнул на землю. Русские ратники схватились за сабли, но тут же оказались под прицелом полусотни ногайских лучников.

Но Василия Пелепелицына не стали катать по сухим летним степям, уматывая до смерти за дерзость, как сделали бы прежде, а так и оставили лежать в степной траве. Урус зло улыбался, глядя на униженного при всех, извивавшегося русского посла.

– Сучье отродье, – повторял, горя от гнева, Пелепелицын, – паскуда басурманская, чёрная душа! Сволочь проклятущая…

Он был унижен, оскорблён, раздавлен. Это и надо было князю Урусу. Но не только!

– Разоружить! – приказал Урус своей охране, и те бросились к русским, окружили их.

– Что делать будем, Василий Степанович? – спросили воины, готовые драться и погибнуть, коли надо.

– А что делать? – задыхаясь от злости, кивнул Пелепелицын. – Их вон – тьма! А нам ещё посольство надобно справить, пока мы на этом свете…

Русские отдали свои клинки. Их сняли с лошадей и отвели к большому походному шатру. Перед шатром пленников грубо обыскали, отняли все ценное, только кресты нательные и оставили и затолкали внутрь. Туда же бросили и посла. Вокруг поставили в два ряда охрану. Точно дикие звери в клетке оказались они.

– Что думаешь, Василий Степанович? – в душном шатре спросил один из своих.

– А что тут думать? – усмехнулся Василий Пелепелицын. – Это сейчас они думают. Вырезать нас или для потехи оставить. Нам, братцы, ждать надобно и молиться…

Несколько дней протомились посланники русского царя, ожидая своей судьбы. Кормили их как собак, забрасывая в шатер плошки с кашей. Воды давали мало. И только потом, к измученным, пришли ногайцы от князя.

– Идём, – сказал княжеский человек. – Князь Урус ждёт тебя.

В те дни, когда русские послы ждали своей судьбы в плену у князя Уруса, многотысячное войско ногайцев вышло из степей, переправилось через Волгу и набросилось на окраины Руси. Особенно пострадал город Темников, всю округу которого ограбили и пожгли. И вновь, пока сотни степняков рыскали по селениям, потянулся полон в Ногайскую Орду.

Пелепелицына, готового к унижению и расправе, привели и поставили пред очами князя Уруса. Тот сидел на подушках, на устланном коврами полу, скрестив ноги, и тянул из пиалы кумыс. Вокруг него сидели и смотрели на русича другие ногайцы. Сесть царскому послу князь не предложил.

– Поглядел я на подарки твоего царя, боярский сын, – усмехнулся Урус. – Хороши подарки, беру. Говори, чего хочет от меня ваш добрый царь? – хоть и говорил спокойно, но закипал уже князь Урус. – Хотя и сам знаю: мира он хочет! А только заслужил ли он этот мир? Сколько лет натравливает он на меня казаков, а?! Сколько лет они убивают моих воинов и воруют наших женщин и детей! Сколько лет терпим мы эту беду?!

Пелепелицын понял: не для расправы пригласили его – для разговора!

– Мой царь, князь, предлагает забыть обиды – навеки забыть, – сказал посол. – И предлагает тебе быть у него на службе супротив ливонцев. Заново станешь ты ему кровным братом после этого и верным другом.