Глава 1

Громов ехал на работу на своей «Ниве» и вспоминал вчерашний выходной. Вчера они вместе с Анатолием были на рыбалке, стояла тёплая, солнечная, тихая погода, а сегодня всё резко изменилось: подул сильный ветер, стало холодно. Хотя до конца лета ещё целый месяц. Михаил подъехал к отделению, вышел из машины и направился к входу. По пути обратил внимание на то, что машина Анатолия здесь, значит он уже на работе. Не успел Громов открыть дверь, как внезапно к нему вернулось то странное чувство, похожее одновременно на дежаю и предчувствие. Это чувство не возвращалось вот уже несколько недель, парень даже от неожиданности остолбенел. Но всё-таки открыл дверь и зашёл внутрь. Навстречу ему шёл Анатолий Васильевич, одет он был, как всегда, только поверх пиджака был ещё длинный плащ. – Привет, Михаил, давай сразу назад, мы сейчас в театр поедем.

– Привет, что за театр?

– Не понял Громов.

– Драматический, будем там спектакль смотреть, называется «Труп на сцене или покой нам только снится».

–Заулыбался Анатолий. Михаил ничего не успел ответить, в это время сзади к Анатолию Васильевичу подошла Елена Николаевна. Сегодня она была при полном параде, так-как ей ехать на совещание. Она была одета в чистую, сияющую форму полицейского, как будто её только что выдали. Белокурые волосы Елены были собраны в тугой пучок.

– Капитан Соколов, хватит ёрничать, – сказала она строго и одновременно как-то нежно.

– Анатолий невольно вздрогнул, ведь он не видел, как Лена подошла.

– Соколова, поздоровавшись с Михаилом, продолжала говорить:

– Нам ещё надо Ирину с Евгением подождать, пойдёмте пока на улицу. Пока ждали, Елена Николаевна ввела в курс дела Громова. Оказалось, минут десять назад из драматического театра поступил вызов. Люди вышли на сцену, чтобы репетировать и обнаружили тело. На улице дул холодный ветер и стал накрапывать дождь. Хотели уже садиться в машину. Но в этот момент из участка наконец вышли Ирина и Евгений. Он, как всегда, поправлял на ходу очки, в руках у него был специальный чемоданчик. Опергруппа села в спец машину, которая их ждала, и они поехали. По дороге Громов рассказал своим друзьям, что к нему вернулось это странное чувство. Всех это очень заинтересовало, особенно Ирину Игоревну. Ей было интересно, в первую очередь, как врачу и в какой-то степени учёному. Она попросила Михаила поподробней описать это чувство. Парень мало что смог добавить к тому, о чём он говорил ранее. Одно Михаил знал точно, хоть и не понимал откуда, в театре их ждёт что-то странное и необычное. Но оказывается, Ирина Игоревна зря времени не теряла и все эти три недели она столько перелопатила документов, перечитала книг и труды многих ученных и даже искала в интернете, но ничего похожего на это странное явление пока найти не удалось. Она уже подумывала никому не рассказывать об этом, раз уж у Михаила всё прошло. Но теперь, когда Громов рассказал, что странное чувство снова вернулось, Ирина решила всё рассказать и дальше искать ответы на вопросы. Как оказалось, не одна Ирина Игоревна искала информацию по поводу этого таинственного и загадочного случая. Этим занимались и Анатолий, и Лена, и Евгений, но, увы, тоже пока безрезультатно. Так за разговорами они доехали до тетра, он был очень красивый, сделан в римском стиле. Центральный вход украшали большие колонны и не менее большая надпись из «золотых» букв. «Драматический театр». Это был один из старейших театров Сибири. Машина проехала чуть дальше и остановилась возле служебного входа, где обеспокоено ходил тут-да сюда какой-то человек. Елена вышла из машины и подошла к нему.

– Соколова Елена Николаевна, следователь.

– Представилась она и показала удостоверение.

– Я директор театр, Александр Сергеевич.

– Начал говорить человек, не много сбивающимся и испуганным голосом.

– Как хорошо, что вы так быстро приехали, идёмте быстрей.

– С этими словами директор театра пошёл к служебному входу, опергруппа проследовала за ним. Он вёл опергруппу служебными коридорами, это было весьма интересно, но омрачало одно, повод посещения театра был, мягко сказать, не самый лучший. Параллельно Александр Сергеевич немного сбивчивым и дрожавшим голосом рассказывал, что случалось.

– Сегодня утром мы, как обычно, собрались репетировать наш новый спектакль. Всё шло как обычно, мы ещё были в гримёрках, когда услышали вопль, он доносился со сцены. Мы бросили туда и увидели нашу уборщицу Татьяну Олеговну, стоящую со шваброй в руках и кричащую нечеловеческим голосом. Рядом на полу лежал Григорий Семёнович Сеткин, он был мёртв. Это было ужасно, уборщицу увезли на сокрой с сердечным приступом, а я сразу вам давай звонить.

– Закончил говорить директор. И добавил, тяжело вздохнув:

– Хороший он был актёр, да и человек тоже, хоть и выпивал иногда.

Опергруппа оказалась в закулисье, которое мало кто из зрителей видел и тем более бывал там. Это был просто отдельный мир, огромное величественное очень тёмное, даже чёрное пространство с коридорами и так называемыми «карманами», где отдыхали актёры, там же располагались их гримёрки. Всё это было, буквально пропитано, чем -то таинственным. И даже пахло, как-то по-особому, как-то театрально. Здесь Михаил чувствовал себя ещё более странно чем обычно, он постоянно чувствовал чьё-то присутствие. Так же в глубине полумрака закулисья и коридоров слышались странные звуки, похожие на чьи-то шаги и даже разговоры. Ему это всё показалось? Наконец опергруппа оказалась на месте преступления, на сцене, где столпился народ преимущественно актёры. Одни переговаривались между собой и были очень взволнованные, другие-напуганы. На полу возле оркестровой ямы лежало распростертое тело. Зрелище было не для слабонервных. «Стеклянные» глаза, с расширенными от ужаса зрачками, уставились в потолок, на лице застыло выражение страха. Ирина Игоревна надела перчатки и принялась «рассматривать» жертву. Евгений Петрович тоже распложался рядом, надел перчатки, открыл чемоданчик и, поставив на пол рядом с телом, принялся за работу. Анатолий Васильевич попросил людей покинуть сцену. Елена Николаевна проложила разговор с директором чтобы узнать побольше деталей и подробностей о произошедшем. Громов же решил пообщаться с женщиной средних лет, стоящей неподалёку от тела. Он чувствовал, что она расскажет, что-нибудь интересное. Женщина постоянно всхлипывала, держа носовой полоток.

– Здравствуйте, меня зовут Михаил Сергеевич, я должен задать вам несколько вопросов, вы в состоянии говорить?

– Начал разговор Михаил, каким-то добрым и спокойным голосом.

– Думаю да.

– Тихо ответила она и снова всхлипнула.

– Как вас зовут?

– Продолжил говорить Громов, всё тем же спокойным, мягким голосом и достал свой блокнот.

– Вера Вениаминова Брусника.

– Прозвучал ответ, было заметно что голос Михаила действовал на женщину успокаивающе.

– Верна Вениаминова, скажите, когда вы в последний раз видели живым Григория Сергеевича?

– Женщина вздрогнула от этих слова, но всё-таки ответила:

–Вчера, ну вернее сказать, уже сегодня в первом часу ночи, мы после спектакля сильно задержались, он был премьерный, но Григории не был в нём задействован. Я его за этот вечера видела дважды первый раз, где-то перед концом спектакля, он в зале сидел, а второй раз, когда я уже из гримёрки вышла и собралась идти домой. Он мимо прошёл, я поздоровалась, а он почему-то нет, хотя до этого всегда первый здоровался.

– Громов сделал несколько записей в свой блокнот и уже хотел задать ещё один вопрос, но тут раздался голос Ирины Игоревны:

– Извините, что вмешиваюсь, но мне необходимо кое-что с коллегами обсудить.

–Анатолий и Елена подошли к Ирине Игоревне, Громов, извинившись перед Верой Вениаминовной, тоже подошёл.

– Вы что-то нашли?

– Спросила Елена Николаевна.

– И, да и нет.

– Зашептала Ирина.

– Это, как так!?

– Очень удивился Анатолий Васильевич.

– Дело в том, что я услышала краем уха, что та женщина сказала, что в последний раз она Сеткина видела живым сегодня в перовому часу ночи, но насколько я могу понять без вскрытия, он мёртв уже коло суток, хотя точно можно сказать только после вскрытия.

– Ирина замолчала, и никто ничего не говорил.