(Совершенно случайно нам в руки попал данный документ, представляющий собой дневник неизвестной женщины. Как можно заключить из самого дневника, ныне покойной. Поскольку этой женщины больше нет, и про родственников ничего не известно, считаю возможным опубликовать выдержки из её дневника для научного исследования. Здесь мы имеем дело с интереснейшим психиатрическим и патопсихологическим материалом, который, не сомневаюсь, будет полезен для науки. – Проф. Х.)

13 сентября.

Осень в этом году ранняя? Или это у меня…

Редкий дождик шлёпает по золотисто-багряному ковру опавшей листвы. Укрывшись зонтиком прогуливаюсь по извилистым дорожкам пустынного парка. Тяжёлые литые скамейки, изящные фонари, словно из сказки, вот-вот зажгутся. Вечереет. Люблю тут гулять. И всегда любила. Не хочется думать, сколько лет уже как! И, да, всегда в одиночестве… Кажется, когда-то ждала, ждала… Не хочется додумывать эту мысль! Неужели, всё? Поздно?.. Лицо моё тронули уже первые морщинки, у глаз и на лбу, и дальше будет только хуже… Хотя фигура по-прежнему хороша, стройна, я ведь не рожала… То есть даже не… Проблема ведь не во внешности вовсе, а в том, что внутри. Там что-то мешает, не даёт. Я вовсе не плоха собой, нет, но какой оскорбительный это всё-таки штамп – «старая дева»! Почему «старая»? Почему защищают права гомосексуалистов, трансвеститов, трансгендеров и пр., но не «старых дев»? Хоть бы уже термин для нас не такой обидный придумали!

Дождь усиливается. Спешу по извилистой дорожке к выходу из парка, встречаю редких прохожих, «парочки» под одним зонтиком. Парк кончается огромными металлическими воротами, мокрый металл блестит в жёлтом свете первых фонарей. Улица. С тяжёлым грохотом подъезжает трамвай. Как трамваи ездят под дождём – там же электричество? Мне всегда немного страшно от этого. С опаской влезаю в салон, здесь кажется тепло, светло и безопасно. Трамвай катит домой. Там меня ждёт очень уже пожилая мама и ленивая кошка. Что будет, когда их не станет?..

***

14 сентября.

Сижу дома, наблюдаю за кошкой, которая преспокойно спит. Её безмятежность, даже как будто равнодушие к собственной участи, меня восхищает. У неё ведь тоже никого нет и не было, кроме нас с мамой. Как бы так научиться у кошки?

Дома у нас всегда тишина, только тикают очень старые, покойной бабушки, настенные часы-ходики с маятником, флегматично отмеряющие приближающуюся смерть уже третьему поколению своих владельцев.

***

Какого-то октября.

Известный писатель написал, что самые несчастные люди – это те, кто не наделён особыми талантами, однако достаточно интеллектуален, чтобы это осознать. Потому что талантливые люди находят утешение в своих талантах, творчестве, дуракам же утешение и вовсе не нужно, потому что они и так собой вполне довольны, а вот умные, но бесталанные остаются наедине со своей пустотой… Я всю жизнь с этой мыслью живу. Какой же он мерзавец, что её придумал! Сам-то он, конечно, талантлив и гениален, а мне всю жизнь с его мыслью жить!

***

Всё ещё октябрь…

О, если б это было так просто, как в какой-то давней милой сказке: выпить вдвоем с кем-нибудь любовный напиток, и отныне быть связанными с ним любовью и в жизни, и в смерти, и страсть, и жгучая радость, и…

Но нет, надо жить, строить с нуля тО, чего нет, и чтО не с кем строить. Но у других же как-то получается?

Конец ознакомительного фрагмента.