Цитаты из книги «Курс. Разговоры со студентами»

Лермонтов — это Пушкин, у которого внутри все переломали еще в детстве…

Нельзя долго смотреть на красивое — это будет ужасно.

а в театре, как и в искусстве, важен второй взгляд. Первый видят все, второй видят художники, третий, четвертый, пятый — хорошие художники…

Процесс надо придумать, надо придумать правила игры, без правил игра не азартна. А неазартная игра не имеет смысла, никто не будет ни играть, ни смотреть. Но, во-первых, нужно понять, ради чего она? На что идет игра — на интерес, на забавность, на деньги, на жизнь? Надо заглянуть в конец игры. Потому что обычно в конце весь секрет. Так что игру надо сконструировать. Давай по очереди. «Забавность» только мы сразу отставим, жалко времени.

Нужно воспитывать свой ум, чтобы не быть простым, иначе обычно простота рождает простоту. Вот как Шекспир — «из ничего не будет ничего», простота рождает простоту, а из какой-то сложности можно сварить сложный суп, понимаешь?

из «Чевенгура». Дванову прострелили ногу и оставили в сарае до утра: «Дванов подумал скрыться, но сел на землю от немощи в теле и заплакал в деревенской тьме. Хутор совсем затих, бандиты расселились и легли спать. Дванов дополз до сарая и залез там в просяную солому. Всю ночь он видел сны, которые переживаешь глубже жизни и поэтому не запоминаешь. Проснулся он в тишине долгой устоявшейся ночи, когда, по легенде, дети растут. В глазах Дванова стояли слезы от плача во сне. Он вспомнил, что сегодня умрет, и обнял солому, как живое тело. С этим утешением он снова уснул. Никита утром еле нашел его и сначала решил, что он мертв, потому что Дванов спал с неподвижной сплошной улыбкой. Но это казалось оттого, что неулыбающиеся глаза Дванова были закрыты. Никита смутно знал, что у живого лицо полностью не смеется: что-нибудь в нем всегда остается печальным, либо глаза, либо рот». (Пауза.)

Про дальше К сожалению, мало времени, я так кособоко пытаюсь это объяснить, но это очень важно: не дай бог вам привыкнуть к тому, что, когда мне понравилось — это хорошо, а когда не понравилось — это плохо. Нет, не в этом дело. А дело в размышлениях, к которым должна привыкнуть ваша голова. Важно понимать, где порвалась цепочка, находить это место и знать, где взять изоляцию, чтобы заизолировать это место, чтобы ток пошел дальше. Потому что я хочу дальше! И вы должны хотеть дальше! Вы богаче, чем то место, где цепочка прервалась, понимаете, да?

Если сильный образ, он, может быть, будет даже против, но он будет ошеломлен. И остановится. Вот «Герника» Пикассо — это образ фашизма, образ разрушения, но это прежде всего образ страдания, там есть что-то выше обвинения конкретному фашизму. Это просто образ страдания. Даже тот, кто не любит такую живопись, кто не готов это воспринимать, остановится. Или черный квадрат. Это образ конца. Это не начало, это конец. Ошибаются те, кто думает, что это начало, сколько жуликов потом пошли по этой дороге в никуда… Это конец. Он-то декларировал это как конец, конец культуры, конец живописи, конец мира. Живопись пришла к своему концу. Это образ, сильнейший причем, мощнейший образ своего времени — это «Новое». И это было абсолютно новое, так никто никогда не делал. Это был знак, это была формула конца. Теперь вы понимаете, в каком направлении надо работать?

Зачем люди приходят в театр? Чтобы испытать что? Чтобы увидеть что-то, что они дома не могут увидеть… То есть какое-то приключение. Напитаться чем-то неожиданным… В данном случае по поводу Гоголя. Ведь именно из-за этого приходят люди в театр…