© Д.В. Киселёв, 2019

© ООО «БОС», 2019

* * *

Посвящается Баулину Юрию Николаевичу, ставшему надежным другом во время службы в армии. Он был рядом все эти два сложных года. Рискуя собственной жизнью, вытащил нашего раненого товарища из-под пуль. Был награжден медалью. А через два года после службы нелепо погиб… На гражданке…

Вступление

Эта книга написана спустя многие годы после службы в армии. Я не старался отыскать достоверные факты в Интернете и добавить их в пересказ. Возможно, это и улучшило бы восприятие ее. Но мне хочется отыскать в памяти характеры людей и мое собственное перевоплощение за те два года. Вспомнить все те ощущения от увиденной впервые Москвы, Дагестана, его городов и сел, гор и рек.

Я специально не описывал стрельбу и боевую готовность. Мне просто хотелось, преодолев многие испытания, проанализировать, кем я приехал в армию и кем стал после нее. А больше всего – рассказать всё так, как было, не придумывая ничего.

Призывник

Это утро 25 июня 2002 года было особенным, роковым. Стремительное его наступление пугало, но путь, начавшийся в тот день, круто изменил весь смысл моей жизни.

Я всегда мечтал попасть в армию, но, когда этот момент наступил, я растерялся. Куда и зачем я иду служить, что ждет новобранца в новом мире? Военкомат в маленьком, мало кому известном городе, приводил меня в трепет одним своим видом. В голове крутились разные истории о службе, о тамошнем быте, о трудностях… Закрыв глаза в надежде, что всё это сон, я вдруг вспомнил лицо друга, недавно вернувшегося из армии и принимавшего участие в боевых действиях. Он, пугая, как будто замер передо мной со стеклянными, пустыми глазами. Он не рассказывал ни слова о той жизни. Казалось, хочет забыть, что с ним произошло и кем он стал в результате. Однако это уже навсегда оставило отпечаток не только на его лице, но и на всей жизни. А теперь и я сам еду туда.

Куда?

Перво-наперво меня пригласили (именно пригласили, хотя, как я мог отказаться?) на медкомиссию. Я заходил в один кабинет за другим, где непонятного вида люди решали, годен ли я к воинской службе. Пришлось пройти это, унизительное для меня, испытание (дышал, не дышал, поднимал, опускал, наклонялся и что-то там показывал посторонним людям). Годен! Назначили время сбора, когда я обязан был явиться, чтобы начать свой путь.

Куда?

Я родился в маленьком городке с хорошим названием Богородицк и жил там до семи лет. Город расположился на берегу реки Уперты, в 65 км от Тулы, в 240 км от Москвы и в 50 км от Куликова поля. И населяло его около 30 000 человек. В Богородицке горожане вели вполне размеренную и тихую жизнь, здесь можно было здороваться почти с каждым встреченным, выходя на вечернюю прогулку.

Сейчас Богородицк часто называют Тульским Петергофом благодаря уникальному дворцово-парковому комплексу Бобринских. Эту усадьбу проектировал архитектор И.Е. Старов для Екатерины Великой и ее внебрачного сына Алексея Бобринского.

Но на моей памяти город всегда был скучным, серым, с плохими дорогами и тусклым освещением ночью. Лишь единственный потертый кинотеатр скрашивал мое детство.

Этого я лишился в тот день, когда обстоятельства заставили нас переехать в поселок, удаленный на 7 км от города. Пришлось оставить приличную школу, отдельный дом с центральным отоплением, санузлом, ванной, который еще к тому же стоял вплотную к исторической усадьбе Бобринского. А новые соседи изменили мое представление о реальности, помогая освоить основы выживания в суровой действительности.

Итак, я оказался в одноэтажном бараке с удобствами в виде ведра и в одной комнате с населением пять человек. Но несмотря на все лишения и «тьму» поселкового школьного образования, часто отвергавшегося блатными понятиями и правилами, по которым мне приходилось жить, я, на удивление, созрел во вполне приличного юношу. Начитавшись в детстве романов Дюма о мушкетерах, я грезил о подвигах, хотел совершить что-нибудь достойное, оттого и стремился испытать себя в армии.

Поселок сейчас. Барак, увы, не сохранился.

С трудом закончив восьмилетнюю школу – хорошие оценки были только по физкультуре, истории и литературе – решил продолжить образование в своей прежней городской. Но не смог осилить 10-й класс с тем поселковым чемоданом знаний. Гораздо успешнее я провел три года в железнодорожном училище соседнего города.

Пролетали мои последние дни на гражданке. Я тогда просто жил, гулял, общался с друзьями, наслаждался родными бараками и прощался со всем привычным мне миром.

В последний день перед армией, когда все родственники готовились меня проводить к военкомату, ранним утром в дверь постучала соседка. Она принесла очень маленький кусок мыла, по виду старый, сказав, что этим мылом мылся каждый из ее семьи, кто уходил на службу. И все вернулись домой целыми и невредимыми. Я хотел было отказаться от предлагаемого «омовения» – это же смешно и глупо, но, чтобы не обидеть ее, согласился немедленно сходить в душ. Быстро вымывшись, вышел к ожидавшей меня соседке и поблагодарив, передал ей оставшийся обмылок. Она нежно завернула его в бумагу и с чувством выполненного долга ушла домой. И, признаться, чуть позже я ощутил себя защищенным, вспомнив о том, что действительно все, кто уходил из ее родственников в армию, вернулись живыми и здоровыми.

Потом мне надели на шею крест (я был крещеным, но никогда не носил его); пытался всех убедить, что мне он не нужен, но пришлось подчиниться. Родственники всё же. Вечером собрались соседи, друзья, родные, уселись за стол и понеслось… Всю ночь, до самого рассвета, у нас громко играла музыка, а изрядно выпившие, радостные гости танцевали, заглушая ее своим топотом.

Но меня не волновало происходящее, мысли не давали возможности отвлечься – я изо всех сил старался не подавать вида, что напуган. И, кажется, никто, кроме моей девушки, не понимал мое состояние и не видел моей тревоги. Мы старались спрятаться ото всех, чтобы насладиться последними часами, проведенными друг с другом. Она приободряла меня и сквозь слезы говорила о своих чувствах и вечной любви. Всю ночь я утешал ее, надеясь, что через два года… – «они жили долго и счастливо и умерли в один день». Тем более что первый шаг к нашим отношениям сделала она, и у меня не было оснований ей не верить. Я считал, что мне повезло быть со столь прекрасной девушкой, с отменной фигурой, длинными вьющимися черными волосами и открытой душой. Она словами вселяла в меня уверенность в завтрашнем дне, обещав стопроцентно дождаться. Но утро 25 июня 2002 года разлучило нас на гораздо больший срок, чем на 730 дней.

Заранее заказанный ПАЗик приехал вовремя. Загрузившись всей ватагой, мы отправились к зданию военкомата. И вот уже целуют родственники, пьяные друзья желают остаться человеком, а девушка еще раз гарантирует хранить верность. Меня и еще нескольких моих земляков пересадили в старый автобус и направили в армию.

Куда?

* * *

Через пару часов автобус въехал в ворота Тульского военкомата, где уже толпилось много призывников, собранных со всех маленьких городов нашей области. Нас, только что прибывших, построили перед зданием, скомандовали выложить вещи перед собой, и какой-то офицер лично проверил, не взяли ли мы в армию что-нибудь незаконное. Затем – снова медкомиссия, номер два. Возможно, не доверяли тем докторам, которые уже осматривали каждого в районных военкоматах. На обходном листе мне вновь написали: годен.

В областном военкомате с нами никто не церемонился, я должен был делать всё, что мне говорят: идти, стоять, все по команде, и это сбивало с толку. Впервые оказался в месте, где обязан выполнять приказы, как и все остальные. Позже отвели в какое-то помещение, напоминавшее советский полуподвальный спортзал. Места всем на скамейках не хватило, и пришлось сидеть на полу.

Эх!

В «спортзале» мы провели очень много времени, около пяти часов, ели то, что привезли с собой (каждому родственники положили еду в дорогу), иногда нас выводили в туалет. Как позже выяснилось, мы ждали «покупателей». Я не мог взять в толк, что значит «покупатели», мы же не товар. Но тут так называли офицеров, которые приезжали набирать новобранцев в свои части.

Парень, сидевший со мной рядом, сказал, что сначала дают выбрать солдат «покупателям» из элитных войск, из ВДВ или морской пехоты, а остальные поедут в обычные войска или стройбат.

Я очень надеялся попасть в престижные войска, но меня никто в этот день не «купил». «Ростом, что ли, не вышел? Да нет, 183 см, вроде нормальный рост», – думал я. Ночью всех «некупленных» отвели на второй этаж военкомата и приказали отлеживаться на кроватях-«полках» до новых «покупателей». И никого из офицеров не волновало, что «полок» всем не хватает – товар может полежать и на полу.

Эх!

Я был расстроен – так много готовиться к армии, пробежать сотни километров, постоянно заниматься со штангой (даже портянки научился наматывать!), а меня всё равно не взяли в элитное подразделение! А может, они узнали мою тайну – что я на самом деле не годен к службе в армии. Поняли, что обманул! Но как? Не может быть! Тогда бы меня отправили домой. Или я все-таки товар второго сорта? Мысли переплетались, мешая заснуть, и только под утро мне удалось задремать.

С первыми лучами солнца нас, собрав в колонну, повели на железнодорожный вокзал. Оглядев строй, я понял, что основная масса шагающих это обыкновенные, неспортивные призывники. И я подумал, что всех нас ждет обыкновенная служба: никаких самолетов, прыжков с парашютом или операций на морской глади.

Эх!

Посадили в вагон электрички до Москвы. Пейзажи, быстро мелькая в окне, заставляли сжиматься сердце, уже тоскующее по дому. Но, подъезжая к столице, уныние сменилось удивлением. Мы не могли оторвать глаз, ведь почти все выросли в маленьких уездных городках, многие даже в Туле не бывали, а тут за окнами проносилась сама МОСКВА! Я впервые в жизни видел большой город и дома настолько высокие, что дух захватывало.

Ах!

Это сейчас у меня уже не вызывают удивления и восхищения башни «Москвы-Сити» – привык, а тогда даже десятиэтажки казались мне небоскребами.

Электровоз, сбавив ход, медленно подъезжал к огромному, красивому, наполненному множеством разных людей, Курскому вокзалу. Оказавшись на платформе, я испугался, что потеряюсь в этом городе, а, засмотревшись на очередное строение, отстану от колонны. И никого вокруг не удивляло то, что мы стараемся идти строем. Люди как будто бы просачивались сквозь нас, не замечая… Они обреченно торопились куда-то.

В моем маленьком городе люди ходили неспешно, размеренно, широко, а эти – жители Москвы – толкали меня, задевали и практически занесли в здание вокзала. Офицер, сопровождавший нас, указал угол в огромном помещении, где мы и разместились на полу, ожидая дальнейших распоряжений. Мне очень хотелось походить по вокзалу, выйти на улицу, «наполнить себя красками», привыкнуть к радуге цветов и форм. Почувствовать Москву! Но не решаясь нарушить приказ – сидеть в углу и ждать – я мог лишь подойти к окну и восторгаться тем, что в будущем будет меня дико раздражать: пробки, толпы людей, постоянный гул… А тогда я просто наполнял себя всем этим.