Цитаты из книг автора «Дмитрий Казаков»

человечество во всех мирах не может обойтись без говнюков, их нет лишь там, где нет людей вообще.

Умный победитель, тот, кто уже добился своего положения с помощью жестокости и оружия, постарается сделать так, чтобы вокруг росли не агрессивные волки, а тупые бараны, у которых можно забирать все, что заблагорассудится, скармливая сказку о том, что цивилизованный человек избегает насилия и договаривается.

Запись живой природы тоже не помогла. По инструкции надо было сначала расслабиться, выкинуть из головы все лишнее, и только потом ставить в плеер смартфона шум водопадов и шелест листвы. Но Женя пришел домой взвинченный до трясучки – клиенты как раз прислали докладную с рекламациями. Весь день ему дико хотелось на кого-нибудь наорать, и поэтому он вернулся совершенно озверевший. Хлопнул стакан неразбавленного и прямо в прихожей обессиленно сполз по стене. Стащил ботинки, яростоно швырнул их в стену и… нашел в плейлисте рекомендованную аудиотерапию. Пока шумели деревья и потрескивал костер – было ничего, но тут в успокаивающие звуки диссонансом вперлась какая-то птаха. Чирикала, щебетала, в общем, совершенно нетерпимо разорялась почти минуту. Женя скрипел зубами, пока снова не зашелестел лес. Спокойно и тихо. Начало отпускать. Он даже подумал: а не стоит ли написать примирительное письмо Оксане. Скинул на пол пиджак и потянулся за планшетом. Но наглая тварь чирикнула снова. И еще раз. Женя выдрал из-за пояса смартфон, бросил под ноги и в ярости растоптал до мелких пластиковых осколков. Больше он на «живую природу» не велся.

Слушай, а учителям-то оружие зачем? – Ну как, – Артем усмехнулся. – Всякое бывает. Литераторша, например, в потолок палит, когда ее достанут жеваной бумагой кидаться. Еще орет: «Я вас научу любить русскую литературу!» – Да ну! – Жирдяй даже перестал жевать.

Жизнь – это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди, – удовлетворённо пробормотала Элис, припомнив ученика дядюшки Фри.

Леня еще помнил те времена, когда гипсовая скульптурная композиция была гораздо сложнее и называлась «Пионеры сажают елочку, а на елочку – белочку». Однако с годами белочка отбилась, и скульптура несколько упростилась.

людишки только тем и занимались: кого-нибудь ненавидели до гробовой доски и обо что-нибудь расстраивались до смерти.

Он злобен, но не злобой святотатца, И нежен цвет его атласной кожи. Он может улыбаться и смеяться, Но плакать… плакать больше он не может.

Благодатов сел, по давней привычке – на самый краешек стула. Не ощущая спиной опоры, непроизвольно напрягаешься, и от этого мысли становятся четкими и ясными. А уж если расслабился – пиши пропало, связно мыслить не получится.