© Каменистый Артём (Мир S-T-I-K-S, его устройство и терминология)

© Гришанин Дмитрий

© ИДДК

Пролог

Плечистый бугай зажал в углу худенькую официантку, и пока его приятели отвлекали болтовнёй бармена, беззастенчиво лапал оцепеневшую от ужаса девушку.

– Цыпа, ты чё ломаешься? – страстно шептал на ухо жертве бугай, обдавая бедняжку волной ядрёного перегара. – Всё одно ж я тя затащу в сортир и отымею, как сидорову козу. Смирись, мля, и лучше иди сама.

– Не-нет… Не-нельз-з-зя та-так… Я не хоч… ай!

Болезненный щипок за грудь заставил девушку замолчать.

– Ты ж, сучка, сама мне весь вечер глазки строила, – снова зашептал громила. – А как до дела дошло, заднюю решила врубить. С Бугром такие фокусы не проканают!

– Я не-не…

– Заткнись, сука! И бегом в туалет! А то я тя ща прям здесь, на глазах у всех, на столе разложу! И как последнюю шмару выдеру!

– Эй, выдирун недоделанный! Отпусти девочку, – раздалось за спиной бугая хриплое рычание кваза.

Цапнув жертву за длинную косу, чтобы не удрала, Бугор неторопливо обернулся. Бросивший вызов противник его не впечатлил. Кваз был маломерком и макушкой едва доставал громиле до груди. Догадаться, что перед ним тоже женщина, не составило труда.

– Чё, на её место хочешь? – осклабился Бугор. – Звиняй, сучка. Чудищ не трахаю!

Он был полностью уверен в себе, не сомневался в своём колоссальном физическом превосходстве, и крайне удивился, когда после несильного, казалось бы, тычка кваза в живот там будто взорвалась миниатюрная атомная бомба, и из лёгких разом вылетел весь воздух.

Отпустив официантку, двухметровый амбал скорчился в углу, по-рыбьи открывая рот в тщетных попытках вздохнуть.

Натерпевшаяся бедняжка бросилась за стойку, под защиту бармена. А невысокий кваз наклонился над Бугром и прошипел в ухо:

– Ещё раз к девке подойдёшь, башку на хрен отрежу.

– Эй! А ну отвали от кореша! – донёсся от барной стойки рёв одного из друзей амбала.

– В натуре за другана ща порву! – подхватил второй.

– Не вмешивались бы вы, ребята, – хмыкнул бармен, обмениваясь приветливыми кивками с ухмыльнувшимся квазом.

– Это ещё почему? – спросил третий, самый трезвый из компании.

– Да чё ты его слушаешь? – отмахнулся самый заводной буян номер два. И, засучив рукава, бросился выполнять угрозу.

Кваз же, ничуть не испугавшись размахивающего пудовыми кулаками громилы, шагнула вперёд и, поднырнув под очевидный встречный удар, пнула покрытой роговыми шишками коленкой буяну промеж ног.

Как же бедолага взвыл!

– Это ж Белка, – меж тем как ни в чём не бывало продолжал информировать оставшихся у барной стойки друзей бармен. – Она неделю назад пятерых таких же придурков, как вы, в подворотне подкараулила. И члены всем на хрен поотрывала. А тогда она была всего-то тринадцатого уровня. Сейчас – восемнадцатого. Вот и кумекайте, чё она с вами сделает, если нянчиться наскучит. Дружеский мой вам совет, ребятки: подбирайте своих друзей и валите от греха подобру-поздорову.

Вернувшись за стол, Белка проводила разочарованным взглядом стайку гопников, после разговора с барменом ставших паиньками и приславших ей на стол, в качестве извинения, четыре кружки тёмного эля. Но одного извинения придуркам показалось недостаточно. Дабы не провоцировать её своими ублюдскими рожами, они подхватили помятых друзей и заспешили к выходу.

– М-да, мельчают мужики, – пробормотала кваз, разом опрокидывая в зубастую пасть полкружки халявного пойла.

– Сама виновата, – неожиданно прилетело в ответ. – Нефиг гладиаторские бои на улицах устраивать. О тебе, голуба, по Вешалке уже легенды ходят. – За стол без приглашения присел невзрачный мужичок, для которого всё хвалёное Белкино мастерство убийцы было не опаснее комариного укуса.

– Чё надо? – прорычала Белка, с грохотом возвращая на стол недопитую кружку.

– Соскучился, решил заскочить, проведать, так сказать, – хмыкнул Скальпель. Он без спросу взял кружку эля и с удовольствием отпил из неё.

– Мало того, что убил, решил ещё найти и поиздеваться, – проворчала кваз.

– Ой, да ладно, – отмахнулся Скальпель. – Этим убийством я тебе одолжение, можно сказать, сделал.

– Ну, мля, спасибо, благодетель!

– Не юродствуй!

– А чё ты меня как лохушку лечишь?

– Ты ж прекрасно знаешь, что последнюю неделю не в себе была. Рихтовщика даже своего драгоценного зарезала хладнокровно, как бычка на бойне.

– И поделом ему, – проворчала кваз. Она снова подняла кружку с элем и сделала шумный глоток.

– Ну, я ж вижу, как ты по нему сокрушаешься.

– Скальпель, в натуре, чё те надо?

– Весть тебе принёс, подруга. Увы, невесёлую.

– Дождёшься от тебя весёлой… – фыркнула Белка.

– Очень на тебя обиделся Рихтовщик после убийства. Возненавидел, можно сказать. И замену тебе нашёл. Очень симпатичную молодую барышню.

– Козёл! – Пустая кружка в Белкиной руке звонко лопнула и осыпалась на паркетный пол грудой осколков.

– А знаешь, как зовут его нынешнюю фаворитку? – спокойно продолжил Скальпель. – Некая Слеза.

– Убью суку!

– Собственно для этого я тебя и нашёл, – довольно улыбнулся злодей. – Я собираю команду на её поимку. Уверен, ты не откажешься поучаствовать.

Глава 1,
в которой меня нарекают обглодышем и ведут в лабиринт

Дверь резко распахнулась, и на пороге кладовки нарисовался мужик лет шестидесяти с солидным пивным брюшком и длинной седой бородищей на красной роже. В его правой руке застыл занесённый для удара топор, а из узких щёлочек на щекастом лице на меня уставилась пара холодных глаз бывалого душегуба.

– Э-э, мужик! Топор-то опусти, – возмутился я, попятившись в глубь кладовки. – Я чел адекватный. Договоримся…

В полумраке задел плечом какой-то боковой стеллаж и смахнул на пол трёхлитровую банку. С оглушительным «бздынь» она разлетелась вдребезги, заляпав содержимым мои штаны. И через секунду я аж прослезился от ударившей снизу густой волны самогонного духа.

– Ой-ёй-ёй! Чё де-е-стся! Люди добрые! – заголосила за стенкой припадочная баба.

– А ну цыть! – рявкнул на неё мужик с топором и, опуская оружие, горько посетовал мне: – Сука ты, обглодыш. Последнюю банку первача кокнул. Следующая партия у Чучи только послезавтра для перегона подойдёт. Э-эх!

Под моим пристальным взглядом сбоку от незнакомца появился столбец описания, из которого сразу стало понятно, что этот противник мне точно не по зубам.

Игрок Селёдка???

Статус:???

Уровень:???

Опыт:???

Показатели:

Интеллект – ???

Атака – ???

Защита – ???

Ловкость – ???

Дух Стикса – ???

– Мужик, извини. В натуре, не со зла я. Случайно так вышло.

– Ладно, выходь давай, обглодыш. Будем штраф твой обговаривать.

Млять! Дурдом какой-то! Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Я покорно вышел из кладовки и оказался в просторной светлой комнате с дощатым полом, высоким потолком и бревенчатыми стенами.

– Здравствуйте, – кивнул толстой бабище, стоящей в шаге за спиной бородача и буравящей меня колючим взглядом.

Пристальный взгляд на женщину привёл к таким же плачевным результатам, как с хозяином дома. Удалось узнать только имя – Чуча, остальная информация скрывалась за вереницей вопросительных знаков.

– Тьфу на тебя, бес окаянный! – Истеричка реально плюнула мне под ноги и, оттеснив мягким плечом, рванула в кладовку. Под потолком там тут же вспыхнула лампа, и следом раздался истошный визг Чучи:

– Ох ты ж, кровопивец!

– Видишь, что ты натворил, обглодыш, – укоризненно покачал головой Селёдка. – Поди теперь её успокой! Эх!

– Почему вы называете меня обглодышем? Я такой же игрок, как и вы. И у меня имя есть!

– Да вижу я, чай, не слепой, – отмахнулся Селёдка. – Обглодыш ты, потому как тока-тока возродился и обглодан Системой до трусов. Ведь всё нормальное барахло твоё в кисляке сгинуло. А на это стартовое безобразие, что сейчас на тебе, без слёз не взглянешь…

– Тяни с гада не меньше пяти сотен! – заявила Чуча, выскочив из кладовки с полным подолом битого стекла.

– Какие пять сотен! Уважаемая, побойся Стикса! Я ж пустой!

Но шустрая, как электровеник, толстуха уже сбежала из комнаты. Вместо неё мне ответил Селёдка:

– Ну, руки-ноги у тебя целы. И уровень для лабиринта подходящий. Поэтому там-то свой долг перед нами и отработаешь.

– Какой ещё на хрен долг?! За что?!

– Уймись, обглодыш! Не доводи до греха. – Топор в руке Селёдки угрожающе крутанулся, и меня обдало волной упругого воздуха от мгновенного разгона оружия до пропеллерной скорости.

– У нас всё чётко и по закону. Накосячил – оплачивай свой косяк.

– Да чё я там накосячил-то? Банку самогона разбил – так ей цена от силы пятёрка споранов!

– Это Чучин первач, он особенный.

– Хрен с ним, тогда десять. Но никак не пять сотен!

– Дык, кто ж тебе сказал, что пять сотен за самогон? – ухмыльнулся Селёдка. – Не, обглодыш. Пятьсот споранов ты должен за любезное предоставление тебе под воскрешение этой замечательной кладовки.

– Так я ж не специально, это Система.

– Но стаб-то наш ты выбрал самостоятельно. И тебя, обглодыш, я впервые вижу, хотя всех, кто хоть раз побывал в нашей Малине, запоминаю накрепко – дар у меня такой особенный среди прочих имеется. Получается, ты решил рискнуть и заявился без приглашения в незнакомый стаб. Так?

– Ну, так.

– Для незваных гостей везде тариф повышенный, – хмыкнул Селёдка. – Потому пять сотен, обглодыш, с тебя чисто за мою кладовку… А за пролитый самогон, так и быть, возьму с тебя ещё десять споранов. Итого твой долг составляет пятьсот десять споранов.

– А ты, дядя, похоже, тот ещё разводила, – проворчал я.

– Немедленно уплатить долг тебе нечем, – проигнорировав мою реплику, продолжил Селёдка. – Но у нас в Малине на такой случай имеется лабиринт, где любой может быстро заработать увесистый мешок споранов.

– Млять!

– Я знал, что мы поладим, обглодыш. Пошли, провожу тебя до лабиринта.

Деревянный дом, принятый мною поначалу за обычную просторную избу, оказался настоящим теремом. Вместо привычных коридоров здешние комнаты, как ячейки пчелиных сот, примыкали друг к дружке, образуя единое смежное пространство на весь этаж. Вслед за хозяином мне пришлось пройти с полдюжины комнат подряд, прежде чем, выйдя на приставную уличную лестницу, мы стали спускаться со второго этажа вниз.

Чуча, к счастью, больше не попадалась по дороге, и на улицу мы вышли без приключений.

Если не принимать в расчёт располагающийся в центральной части лубочный терем высокоуровневой пары местных заправил, в гостях у которой мне не повезло возродиться, Малина оказалась обычным стабом, мало чем отличающимся от той же Вешалки. Здесь так же по краям вымощенных брусчаткой улиц, наползая друг на дружку, теснились угрюмые дома-крепости с бойницами вместо окон на верхних этажах и украшенными яркими вывесками дверями баров, ресторанов и прочих развлекательных заведений на первых. Вдоль обочин тут, как везде, громоздились вереницы машин, изуродованных тюнингом из арматурных ежей и стальных щитов. А по узким тротуарам спешили по делам или просто праздно шатались граждане стаба.

Млять! Вот чё, спрашивается, не возродиться мне в доме кого-нибудь из этих бедолаг? Всяко без штрафа тогда б отболтался.

– Вот поэтому и нельзя, – вдруг ответил Селёдка. – Незваный гость должен раскошелиться. А снять штраф с такого кабана, как ты, в Малине немногим по силам.

– Я чё, вслух заговорил?