Мама сейчас моя отсутствовала, она поехала к своей сестре повидаться, и дома был я один. Шёл уже четвёртый час, и мне захотелось кушать. И пока я доедал свою яичницу, мне стало казаться, что я не виделся с Пати уже тысячу лет, и вдруг я почувствовал себя страшно одиноко. Странно, как быстро можно привыкнуть к не знакомому человеку. Хотелось бы мне, чтобы и она не забыла что-нибудь перехватить, пока дома.
Прошло около часу, и я вышел из дому заранее, чтобы не опоздать, и не спеша добраться к месту нашей встречи.
Я решил пойти не тем маршрутом, которым хожу обычно, а немного другим, чтобы сменить впечатления от сегодняшнего дня. Выйдя из дому, я сразу же свернул направо, и пошёл вдоль стареньких узеньких улочек. Дома там были старые, кирпичной кладки. Я шёл так медленно, что невольно начал мечтать. Возможно, это темп так на меня повлиял. А кто бы не захотел поменяться со мной местами? Уж бьюсь об заклад, многие мне сейчас завидуют. А если бы вы увидели Пати, стали бы завидовать ещё больше. Она славная девчонка.
Мой путь занял минут пятнадцать, или около того. Я часов не ношу, так что я редко в курсе, что у них там показывает. Я решил сесть на скамейку, и подождать Пати. Не могу сказать, что пришлось ждать её слишком долго, от силы минут десять. На удивление она пришла немного раньше положенного времени. Бедняжка, видать, томилась, и решила не мучить себя.
– Здравствуй, Уолли!
– Пати, как ты? Что-нибудь изменилось?
– Кажется, пока ничего.
– Вот видишь, я же говорил…
– А у тебя, что-нибудь изменилось, Уолли?
– Нет, всё осталось по-прежнему.
Тут я обратил внимание на её руки. Я понял, что она пришла без книг.
– А что с книгами?
– Я их оставила у своей тёти.
– У тёти?
– Да. Я устала с ними возиться, а у тёти с ними ничего не случится. К тому же вряд ли они имеют какую-то силу. Наверно, это просто фальшивка.
– Да, наверно.
Пати посмотрела на часы, которые были прикреплены к каменному зданию администрации.
– У нас ещё есть время.
– Нет, Уолли, пошли. Через десять минут начало.
Думаю, Пати просто не хотела толпиться перед входом в кинозал, когда полно народу, а очередь к тебе всё никак не придёт. Поэтому она и попросила зайти, хоть у нас и оставалось ещё немного времени.
У входа нас встретила женщина:
– Ваши билеты.
Я показал два билета, и мы прошли. Мы сели не в центре, как я любил обычно это делать. Нам места достались боковые, и пришлось довольствоваться этим.
– Где ты сядешь?
– Здесь, – она села поближе к центру, а мне досталось место у прохода.
Народу была тьма тьмущая, но всё ещё продолжали заходить пары, и поодиночке.
– Смотри, Уолли, картина началась.
И взаправду, фильм начался и оказался очень славным. Мы его посмотрели на одном дыхании, если не считать некоторых зевак, которые пришли скорей, чтобы сострить так, чтобы их все услышали. Им время от времени делали замечание, но не сильно это и спасало, – уж если кто-то решил повеселиться – он обязательно это сделает. Они снова начинали разговаривать и шуршать едой и острить глупыми шутками.
– Чертовы идиоты, – говорила время от времени Пати. Она не любила подобную публику, и я её прекрасно понимал. Я бы сделал что-то, если бы мог.
Почему-то я только в тот день заметил, как мне нравилась здешняя темнота, нравились здешние кресла и стены. Всё это создавало атмосферу, такую атмосферу, которая только усиливала впечатление от фильма.
Я оглянулся назад, и позади увидел взгляд одного мужчины, который пялился на меня, будто я ему что-то сделал. Ну, я и отвернулся. Какой же неприятный человек!
– Уолли, ты всё пропустил, – сказала Пати.
– А что там было?
– Ничего, надо было смотреть.
«Как жаль», подумал я, – обернулся, когда не надо было этого делать.
– Хватит смотреть по сторонам, ты снова всё пропустишь.
И когда я только стал входить во вкус – фильм стал подходить к концу, и ко мне подкралось чувство глубокой досады. Она, как вы понимаете, была вызвана ещё и нашими соседями. И мы снова не захотели толпиться возле двери, поэтому переждали, когда все выйдут, и только тогда направились к выходу. Увидев улицу, она показалась мне какой-то фантастической. Всего за два часа я от неё совершенно отвык!
Я опустил взгляд на свои ноги, и мне было так странно, что я их вижу. Что я ступаю ими по асфальту, а он такой твёрдый.
– Пати, давай я тебя проведу домой?
– Давай.
Я хотел гулять как можно дольше, но был уже вечер, и особо негде.
Мы шли, как старые знакомые, но первые полквартала почему-то молчали.
– Как тебе фильм, Пати?
– Замечательный.
– Да, замечательный.
Начало диалога меня заметно воодушевило, и в один миг я сочинил речь на несколько минут, но Пати меня оборвала.
– Стой, Уолли.
Мы остановились, а я и не заметил, как мы прошли всё это расстояние.
– Ты ничего не слышишь?
– Нет.
– Странно. Я слышу какие-то голоса.
– Какие это такие голоса?
– Не знаю. Но я понимаю, что они только в моей голове. Я это чувствую.
– Точно?
– О, нет! Это же из-за книг!
– Ты всё ещё их слышишь?
– Да. И если верить тому, что там было написано, они уже никогда не замолчат.
– Ты больше ничего не читала?
– Нет, я их сразу же спрятала, как только пришла.
– Лучше бы ты вообще их не трогала…
– Боюсь, что ты прав, Уолли. Какие же они противные!
Да, Пати не позавидуешь. Чёрт её дёрнул в них заглядывать. Сейчас она стояла совершенно растерянная, – она понимала, что каждый её шаг до этого момента приводил только к худшим последствиям. И тут я заметил, что не хочу её оставлять одну, – мы стали, словно одна команда, вот так, сразу. Я чувствовал, что нужен ей. Я решил подбодрить её, и сказал:
– Всё будет хорошо, слышишь?
– Может и так, но я теперь ни в чем не уверена.
Из дома, возле которого мы остановились, вышла женщина и окликнула мою подружку:
– Пати! Сколько можно там стоять, ты идёшь домой?
– Иду, тётя Салли!
– Ты уже будешь идти?
– Да, извини, мне пора.
– Тогда до завтра?
– Да, завтра нам обязательно надо будет встретиться, я не знаю, как смогу с ними совладать сама.
– Хорошо. Тогда пока?
– Пока, Уолли.
– Пати, ты идёшь?!
– Иду, тётя Салли!
И она ушла домой, на зов своей зловещей тёти.
Я дождался, когда она зайдёт в дом, и обернулся, и передо мной лежала целая бесконечность – пустынная дорога с тёмным асфальтом, который покрывал землю, дома и небо.
Когда я проснулся, то понял, что ночь прошла тягостно, несколько раз я просыпался в тревоге. К счастью, во время наших бесед Пати упомянула телефон, по которому я мог бы её найти. Только мне очень не хотелось, чтобы трубку поднял кто-то из её родственников. Слишком уж они какие-то сумасшедшие.
Но деваться было некуда, и я взял синюю трубку, и позвонил:
– Алло.
– Пати, это ты?
– Уолли? Уолли? Мне нужно тебя увидеть!
– Да. Как дела?
– Мне нужно тебя увидеть, дурень! Когда ты сможешь?
– Могу и сейчас, Салли. Без проблем…
– Хорошо. Тогда давай через час у моста на дальний остров. Ладно?
– Да, договорились.
Я положил трубку и посмотрел на будильник.
Когда пришло время, я стоял возле зелёных кустов, которые росли позади ряда зелёных скамеек, что расположились полукругом в одном уголке, который назывался «Туда». На улице было малолюдно, и я услышал какое-то шуршание, и решил проверить. Я забрался в самую чащу зелёных кустов, и нашёл источник этого звука. Я присел, – внизу лежала птичка, и что-то у неё было с крылом. Я хотел её взять на руки, и как-нибудь ей помочь, но вспомнил слова мамы; она говорила, чтобы я никогда не смел брать неизвестных животных в руки. И вот, пока я смотрел на эту птичку, стал слышать голос Пати.
– Уолли! Уолли, что ты там делаешь? Иди скорей сюда!
Я поднял голову, и увидел её.
– Пожалуй, лучше тебе подойти, – сказал я.
Пати аккуратно подошла ко мне и спросила:
– И что тут происходит?
Я кивнул в сторону птички.
– Ой, это же птичка! – отозвалась с умилением Пати, – А что с ней?
– Если бы я знал. Мне кажется что-то у неё с крылом и надо бы её куда-нибудь отнести, но, а что если она больна?
– Ей уже не помочь, Уолли.
– Чёрт, посмотри, Пати, она так борется за жизнь…
– Лучше тебе её оставить, пойдём.
Но я не послушался Пати, и взял её в руки.
Я встал, и стал искать, куда бы её отнести. В какую больницу, но… не прошло и полминуты, как она перестала биться, и теперь она смирно лежала в моих руках, не шевелясь.
– Всё, Уолли, оставь её. У нас и так полно хлопот.
Я положил птичку на место, туда, откуда я её и взял, склонив голову, я почтил её память секундой молчания, и сказал Пати:
– Ну как там, как прошла ночь, они хоть не сильно тебя замучили эти твои голоса?
Мы отошли от зелёных кустов, и присели на свободную скамейку.
– Уолли, мне кажется, дела наши плохи…
– Пати…
– Стой. Они не умолкают. Всю ночь мне что-то рассказывали. Я думала уже что-нибудь им ответить, но решила, что этого делать не надо – не стоит с ними разговаривать…
– Это ты правильно сделала, что не ответила им. Ничего им не говори. Мы не знаем, кто или что они, и чего хотят. Договорились?
– А как ты думаешь, они сознательные существа, или плод моего воображения?
– Откуда мне знать. Просто больше не делай ничего не посоветовавшись со мной, ладно?
– Хорошо, Уолли, теперь ты будешь нашей головой.
– Спасибо. А почему мы встретились именно здесь?
– Мне так сказали.
– Кто тебе так сказал?
– Я не знаю, стоит ли тебе рассказывать…
– Пока мы не наделали глупостей, Пати, говорить как раз таки стоит всё.
Пати опустила голову, и посмотрела на меня исподлобья.
– Это всё из-за него. Из-за одного голоса. Он отличается от остальных, и кажется мне, что он хороший.
– Что? Ты совсем с ума сошла?
– Я так и знала, что не стоит тебе говорить.
– У тебя в голове чёрт знает что, а ты прислушиваешься к каким-то голосам?
– Не к каким-то, Уолли, а к одному.
– Да какая разница?!
– С тобой сейчас очень сложно разговаривать. Я сожалею, что позвала тебя.
– Что?
– Да-да, Уолли. Я не хочу с тобой разговаривать.
– Ты с ума сошла?
– Это была не удачная шутка. Наверно, я лучше пойду домой.
– Нет, стой! Пати, остановись!
Я подбежал, и схватил её за руку.
– Куда ты?
– Я же тебе сказала.
– Но я хочу помочь!
– Я уже увидела, как ты хочешь мне помочь…
– Ну, прости меня. Что там твой голос тебе говорит?
– Он сказал, что этот мост ведёт в нужном направлении.
– А точнее он ничего не сказал?
– Нет. Он сказал только это.
– А почему ты решила, что ему можно доверять?
– Не знаю, я так чувствую.
– Отлично, Пати, это аргумент. А что, если он заманит нас в ловушку?
– Зачем ему это делать, Уолли?
– Действительно. Хорошо, давай присядем и хорошенько всё обдумаем.
Мы сели на скамейку, и Пати положила книжки на скамейку между нами.
– Что же может быть в том направлении? – спросил я.
– Ума не приложу. После того, как он мне это сказал, я всю ночь об этом думала.
– Зачем ты взяла с собой эти книжки?
– На всякий случай.
– Ты бы их положила во что-нибудь, ты же устанешь их нести.
– Нет, Уолли, не устану.
– Хочешь, я их понесу? Мне не тяжело.
– Нет, спасибо, я уже сама привыкла их носить.
– Дай-ка мне одну, я посмотрю, что тут написано на обратной стороне.
Пати протянула мне коричневую книжку.
– Странный какой-то язык…
– Да, я тоже заметила.
– Единственное, что здесь можно прочесть, так это: «Издательство находится на Оуклэнд-Драйв». Это же на дальнем острове, верно?
– Точно, я совсем об этом не подумала!
О проекте
О подписке