Падение в реку Карцер

А все это происходит потому, что свойственная человеку агрессивность, жестокость, желание причинять другим боль – никуда из нас не девались. Они посеяны природой и взращены прошлыми поколениями. На протяжении тысяч лет человечество лелеяло их, прикрывало лозунгами и честью. С расцветом гуманизма их попытались упразднить, но наверно прошло еще мало времени. Эти качества людей забиваются внутрь и порой неожиданно дают о себе знать, спровоцированные ничтожным поводом. Накопленная агрессия, всепоглощающая из-за долгого скрывания, съедает человека, словно жерло пожара. В прошлом, когда насилия было больше, человек легче с ней справлялся, потому что периодически выпускал ее. Жестокости был выход и возможность себя применить, как это ни печально. Теперь же это мрачный зов природы из глубины веков, подавленный инстинкт.

Всем в жизни встречались такие, которые наносили удар (не обязательно в прямом смысле), пользуясь каким-либо превосходством, и делали это часто. Именно они навсегда дают тебе понять, что иерархия и насилие правят мужчинами. А порой и что «ад – это другие люди», как выразился некий философ лет сто назад. И по закону этой же иерархии, когда ты не можешь дать отпор, накопленная обида выплескивается потом адовой смолой на оппонента более слабого. Так и происходит круговая порука жестокости. И как же часто бывало, что меня по мелкой причине сокрушал гнев, и я думал, что не на том человеке отыгрываюсь.

Звуки воробья напомнили мне о природе. О лесах, о неподвижных, вселенски спокойных деревьях. О местах, где жизнь протекает в своем времени, где ее порядок не меняется на протяжении тысяч лет. А не так, как у нас, где каждое десятилетие образуется новое поколение, отличимое от предыдущего. Да, хотелось бы сейчас оказаться в лесу, жаль, что это выходит за рамки дозволенного. Помню, там мне всегда становилось хорошо. Природа насыщала меня созерцательным умиротворением, которого мне вечно не хватало с моей нервозностью. Исконная среда обитания, откуда вышло все человечество. А потом завертелись шестеренки прогресса, и мы растерянные толчемся друг возле друга в душных городах.