Дмитрий Гакен

СБОРНИК СТИХОВ

том 2

Стихи о людях

Антошка

1

Пляж Антошкин – уголок

Не велик. Один буёк

Охраняет грозным стражем

Море, прямо перед пляжем.

Слева мол. За молом порт.

Сзади пляжа автотрасса.

Справа за стеной курорт

Пятизвездочного класса.

Там большие господа

Загорают в позах лени.

С выражением мигрени

Озираясь иногда

На других, себе подобных.

На диванчиках удобных

Отворачивают бок

На горячий солнцепёк.

Собственник инфраструктуры

Некто с именем Димон.

В дар от матушки Натуры

Получил структуру он.

Дикий пляж закрыл забором,

Пляж, Антошка на котором

И наладил бизнес свой

Не богатый, но живой.

2

У Антошки есть свой пляж,

Старый лодочный гараж

Там топчаны с лежаками

Его сделаны руками.

Лежаки с рассветом он

Расставляет на песочек

Ровной линией в рядочек.

Рубль – в бархатный сезон,

Пять рублей – в сезон горячий,

Чашка чая вместо сдачи.

Местным скидка на тариф -

Место с видом на залив.

У Антошки бум мамаш,

Ходят семьями на пляж.

Внуки с бабушкой и дедом

С заготовленным обедом

В разноцветных термосах,

С кукурузой на углях.

Смесь домашних ароматов

Сыра, хлеба и томатов,

Запах моря и песка

С тонкой струйкой табака.

Под журчание прибоя

Днём Антошка колет лёд.

Это лакомство простое

На "ура" берет народ.

Чуть варенья, чуть сиропа

Сверху трубочка. В жару

Даже светская особа

Предпочтёт его ситру.

Под полой припас Антошка

Контрафактный табачок

Тем кто курит. И сережки

Модным девочкам в пупок.

И браслетики и бусы

Из ракушек из глубин

Безделушки на все вкусы -

Весь Антошкин магазин.

Ну а только свечереет,

Ляжет солнце в красноту,

Пляж Антошкин опустеет,

Он наводит чистоту.

Соберёт до мусоринки,

Лежаки запрет в гараж,

Там и спит, как есть, в ботинке,

Охраняя ночью пляж.

Плейбой и дурнушка

Возьмёт плейбой дурнушку, если

Теперь он в инвалидном кресле

Парализованный больной

И нужен только ей одной?

К коляске год уже прикован,

В своей квартире замурован,

Случилось по ни чьей вине -

Сдвиг позвоночника в спине.

Случилось в марте, а в апреле

Его забыли топ модели,

Подружки старые за май

Куда то делись без "бай-бай".

Жена ушла в начале лета.

В июле редкая газета

Ещё давала материал,

Но и статеек час настал.

Плейбой один. Лекарство, грелка,

Укол, стакан воды, сиделка,

Постель, диета из съестного,

Массаж врача, сиделка снова.

Сиделка-медсестра с лицом

Простым-простым, как снежный ком.

Весь макияж – вода и мыло.

Цвет глаз в коллор речного ила.

С прямым пробором на зачес

Не разобрать длину волос.

Без лака маникюр, веснушки.

На вид – все признаки дурнушки.

Тайком, в конфликте сам с собой

За ней подглядывал плейбой.

Раз даже, проявил сноровку

И разглядел татуировку

Не шее, где воротничок,-

Какой то сказочный цветок.

Глазеть весь день на медсестричку

Из раза в раз вошло в привычку

Однажды даже взглядом чуть

Потрогал девственную грудь.

Очарователен бюст с мушкой.

Между плейбоем и дурнушкой,

Вдруг, смыслу здравому вразрез

Возник таинственный процесс.

Как проходил он неизвестно,

Но, явно, крайне интересно,

Так как привёл в банкетный зал

Гостей, в котором под бокал

Плейбой в коляске и во фраке

Всем объявил об их с ней браке.

Князь

Меню прослушав на словах,

Как в этих принято краях,

Нас в траттории было три,

Включая повара внутри.

Я на терраске и другой

В очках с кудрявой бородой,

В спортивной куртке на распах

И старых сланцах на ногах.

Звучал его органный бас

Настолько громко всякий раз,

Как повар нёс ему еду

С улыбкой ангельской во рту

Не угодить чем-чем боясь.

Он называл клиента князь.

А тот подшучивал над ним,

Как над мальчишкой дворовым.

Я молча слушал. В свой черёд

И мне нёс блюда повар тот,

Расхваливая всё сильней,

Их, правда, не было вкусней,

Что стоил только аромат.

В своей работе он был клад.

Уже в годах, но жив и скор

И был охоч на разговор.

Болтая с князем, то со мной,

Вдруг, на беседе всплеск рукой,

Из глубины гортани "ах"

И в кухню бег на всех парах,

К поспевшей рыбе торопясь.

"Скажите, правда вы князь-князь?"

Беседе я дал новый ход.

"Наикнязнейший! Древний род!

Норманны! В эпохальный век

Был турок дерзостный набег.

Сицилию отвоевать

Мы всех собрав сплотили в рать."

Вернулся повар, на руках

Внёс блюдо – рыбу на углях.

Харизматично наклонясь

Поставил князю: "Синьор Князь!"

Тот начал есть. А я, как был,

В беседу повара включил

Не обрывая темы стиль.

"Мео Патака – это быль?"

"Да, это в Риме ресторан"

"Я не об этом, на экран

Давали старый фильм в кино

О том, как Мео спас чудно

От оттоманских турок Рим.

Потом мотивчиком простым

Все пели: Турок – таракан,

Его погоним до Балкан!

Интерпретировал актёр,

Звезда экрана стал с тех пор,

А звать его… После вина

Я забываю имена.

Князь, помогите", но и он

Был как и я, туг до имен.

Промолвил только: "Помню, тот,

Рассказывает анекдот

В капустниках актерских он:

Матч. Переполнен стадион.

Лишь место, где-то наверху.

–Свободно там?– В ответ: -угу-.

–А что не весел? – Мы с женой

Всегда вдвоём, всегда со мной,

Всегда ходили на футбол

Болели за забитый гол.

Всегда на этих же местах

Теперь она мертва. Ах. Ах.

–Ты мог кого нибудь позвать

Сюда с собой, чем горевать.

–Сегодня нет, не смог, ах, ах.

Все на её похоронах."

Князь рассмешил финалом нас.

Мы вспоминали ещё с час

Актера имя. Нет, не шло.

Сегодня, знать, не то число.

За князем прибыл лимузин.

Уехал он. Я был один.

Новый клиент сел у стола

Но с ним беседа не зашла.

Над старой башенкой луна

Косится в мой стакан вина.

Ночная ящерка тайком

Из тени выползла на дом

Таращить серые глаза.

Вдруг шум мотора; тормоза,

Машина, дверца отворясь:-

"Джиджи Пройетти" крикнул князь.

Монолог заключенного

Надсмотрщик, повремени

Подъем еще не протрубили,

В бараке не зажгли огни,

Ворота настежь не открыли.

Постой же, несколько минут

Есть до последнего рассвета.

Дай повздыхать – поплакать тут,

Или не в праве я на это?

Позволь проститься, разреши,

Раз поступи не по уставу,

Минуту дай, а там верши

Приказ подписанный по праву.

Спасибо, брат, я это знал,

Позволишь окропить слезами

Все то, что я в тюрьме создал

За годы этими руками.

Пятнадцать лет прошли как день,

Сгорев как искра о кремень,

И вот, сегодня на свободу.

Какой-другой, по первоходу

Мечтает, может быть, о ней.

Глупец же! На исходе дней

Понятно, истинная воля

По эту сторону решёт.

Вокруг себя в магнитном поле

Она, что нужно соберёт.

Найдет к призванию дорогу,

Предложит нужный инструмент,

Ему обучит понемногу,

Нельзя лишь упустить момент.

Когда же слаженно, умело

Заспорится по маслу дело,

Последует и результат.

Не квинтэссенция ль работы

За труд не требовать наград?

Вот, состояние свободы,

В котором ты и бог и босс.

В мной обустроенной овчарне

Подрощенное стадо коз,

Их молоко на сыроварне,

Манящий запах, как на зов,

Свежеразрезанных сыров

В подвале зреющих годами,

Останется день изо дня

Еще напоминать меня.

Осознавать, как это больно,

Что все что любо, позади.

Но хватит. Плакаться довольно.

Веди же, конвоир, веди.

Саше, девочке – готу

Все свитерки твои черны,

Ты красишь ногти черным лаком,

Твой цвет – затмение луны,

Твой пламень – лед, твой воздух – вакуум.

Ты поглощаешь свет. Но, нет.

В тебе имеется секрет.

Ты вулканическая лава,

Остывшая по краю сплава,

Но там, под коркой, в глубине

Необратимые процессы

Готовят вырваться извне

Твой скрытый дар, дар поэтессы.

Под черной кофтой, за спиной

Растут невидимые крылья,

За пару взмахов, в два усилья

Тебя поднимут над землей,

И унесут. Куда? Не важно.

Теперь ты это знаешь. Страшно?

Старик

Старик. Один. На море взгляд,

За горизонт после причала,

Туда, откуда его бдят

Жена, товарищей не мало.

Он задержался на скамье

Возле случайного народа.

Остановилось бытие

Как в доке остов парохода.

Понятно по воротничку,

Что есть наследники – потомки,

Что постирают старичку,

Отремонтируют поломки,

Семейным праздником за стол

Усадят на почетном стуле.

Так почему же он за мол

Всё смотрит, словно в карауле,

Туда, откуда его бдят

Жена и друг уж лет не мало.

Старик. Один. На море взгляд,

За горизонт после причала.

Рыбак

Еще не опустилось солнце где-то,

Уж на воде сгустился полумрак.

Из темноты фонарь полоской света.

На веслах лодки пожилой рыбак.

Скрипучая уключина в две ноты

Вперед толкает киль рывком весла.

И всякий раз следы водоворота

Под веслами, как детская юла.

Плетеная корзина под ногами,

С еще живым уловом по края,

Под перламутровыми плавниками

Жемчужная сверкает чешуя.

Соленый запах от рыбацкой сети,

Фитиль елейной лампы в фонаре,

Махорки аромат – в одном букете

Все три соединяются в ноздре.

Подобраны концы нехитрой снасти,

Приложен якорь, взятый на канат,

В войну, неразорвавшийся на части,

Он был когда-то пушечный снаряд.

Из грубого брезента плащ-палатка,

Блестящая под бархатом росы,

Соломенная шляпа и повадка

Разглаживать широкие усы.

И добрый взгляд, отечески открытый.

Домашний отражается маяк

Лучом в его глазах цвета палитры

Поверхности реки. Таков рыбак.

Тамара

У Тамары две козы,

Босы ноги, прутик,

Луг с остатками росы,

За деревней прудик.

В поле сорван василек

В волосах Тамары,

Кто бы, кто венок помог,

С ней сплести на пару.

Никого нет рядом, тут,

Только ветер в поле.

Нет, Тамаре не дают

Обучаться в школе.

Слабоумная она,

Но грустить не будет.

Нет, Тамара не одна,

Козы – тоже люди,

Не умеют говорить

Языком Тамары,

И не могут возразить

На прутка удары.

Нет, Тамара их не бьет,

Как Тамару мама

Припугнуть слегка махнет

Прутиком от ямы.

На Тамариных руках

Раны и заломы,

На Тамариных плечах

Все дела по дому.

Мамин пьяный ухажёр,

Старший брат – детина,

С ней короткий разговор,

Кулаком в брюшину.

Не жалеет даже мать

Дурочку Тамару,

Может за волосы драть

С пьяного угару.

Но Тамаре мама – бог,

Слушает и любит.

Всякий раз, как на порог,

Ждет, что приголубит.

Ольге Ли

Курск, это где? На глобусе земли

Не отыскать под окуляром лупы.

Курск, это там, где по словам Ю-Туба,

Есть депутат народа Ольга Ли,

Которую не купишь за рубли

Всего олигархического клуба,

Которому она теперь не люба,

И он бы ее стер с лица земли.

Но Ольга Ли, как женщина, красива,

А то, что побеждает красота

Известно в мире всем без эксклюзива.

И возражать не стоит и труда,

Что скоро зазвучит без перерыва:

Куряне, Ольга, вместе, навсегда!

Правдивая сказка

Свет в полнакала. Ленивая кошка.

В рамках две фото, под кнопкой Ван Гог.

Бабушка с внуком, вдвоем у окошка

Старую пряжу мотают в клубок.

А за окном, подвывает собака.

То за стеной, то в углу, то вокруг

В бревнах избы подозрительный стук.

– Сказку расскажешь мне про вурдалака?

Бабушка, правда, всегда под рассвет

В спальне твоей он сидел, за комодом,

И убегал в темный лес огородом?

Бабушка, правда убил его дед

Подкараулив, раз, возле окошка?

Мне бы от страха и в пятки душа.

Бабушка, шрамы твои на ладошке

Это от дедушкиного ножа?

А вурдалак, он был стар, да ужасен? -

Бабушка, глаз на минуту прикрыв

Воспоминаний навея прилив.

–Нет. Он был молод и очень прекрасен.