Через полчаса проголодавшийся Меф вновь стал заманивать Дафну в кафе.
– Ну уж нет! Торчать в духоте – слишком большая жертва для этого вечера.
Даф уселась на спинку скамейки на Тверском бульваре. Давно замечено, что у парковых скамеек на московских бульварах именно спинка самое вменяемое место. Низ же грязен и страдает хроническим отсутствием досок.
Пристроившись рядом, Меф жестом фокусника извлек из воздуха две чашки горячего шоколада и два шашлыка.
– Я шашлык не буду, – отказалась Даф.
– Почему это?
– Потребляя мясо, мы тем самым поощряем убийство. Становимся его соучастниками. Пожираем боль и страдание бедных животных.
– Допустим. Но одновременно мы дарим жизнь новым коровам, – резонно заметил Меф.
Не поддаваясь на философские уловки, он с аппетитом поедал шашлык.
– Как это «дарим»?
– Сама подумай. Никто не стал бы разводить коров из любви к коровам как таковым. Ну, может, десяток маньяков в мире. Это же не персидские кошки.
– А молоко? Масло? – возразила Даф.
– Для молока коров надо меньше раз в пять. А свиней вообще не нужно. И индеек. Если бы их перестали есть, они бы исчезли. Ни один фермер не стал бы заморачиваться. Осталось бы штук сто по зоопаркам. «Смотрите, детки, это свинья, а это индейка! С тех пор как люди поголовно стали давиться салатом, они занесены в Красную книгу!» – сказал Меф, и Дафна вновь не нашлась, что возразить.
С тех пор как Меф освоил риторику мрака, спорить с ним стало невозможно. Дафне все чаще казалось, что она не справляется. Не она тянула Мефа к свету, но он постепенно прививал ей свои взгляды. Голодная Даф покосилась на шампуры в руках у Буслаева, и страдания бедных коров перестали казаться ей такими ужасными. Ей пришлось напрячь волю, чтобы отвернуться и начать пить горячий шоколад.