Мысленно Дафна прощалась с Мефодием. Тот же, как назло, казался ей равнодушным, нечутким, дубоватым, слишком здоровым и мало думающим. Совсем не такого Мефа, а Мефа сложного, страдающего, с глазами бунтующего поэта, Дафне хотелось поместить в коробочку памяти и, бережно обмазав края глиной, замуровать там навсегда. Этот же походный Буслаев с удовольствием греб, с аппетитом ел, боролся с Мошкиным и Чимодановым, метал охотничий нож в старый пень. Даже кроссворд из случайно попавшей в рюкзак газетенки разгадал. С Дафной он был внимателен, не давал ей весла, все за нее делал, но одновременно нельзя было сказать, что он умирает от любви. Как страж, Дафна понимала, что все нормально, но как девушке ей хотелось больше внимания и больше эмоций.