© Дашко Д., 2022

© ИК «Крылов», 2022

Автор выражает свою благодарность всем, кто помогал в работе над книгой, и особенно:

Евгению (Oigene) из группы «Исторический роман» – https://vk.com/ translators_historicalnovel

Пользователям сайта «Автор. Тудей» под никами readerlord и Nikolite

Михаилу Анатольевичу Унакафову

Буду рад видеть своих читателей у меня в гостях на https://author. today/u/dashkobooks и https:// vk.com/dashko_books

Глава 1

К освещённым окнам ресторана то и дело подкатывали всё новые и новые пролётки, выгружая из своего чрева гостей – новых хозяйчиков жизни: пухлых, одетых в костюмы «по последней парижской моде», почти у каждого под ручку сногсшибательная подружка, строящая из себя эдакую женщину-вамп: короткие стрижки с завитыми локончиками, длиннющее платье в «пол», шляпки с перьями, как у индейцев. На руках тонкие перчатки или муфты, лицо спрятано за вуалью.

Дамы тщательно маскируют то, что по причуде этих лет считают недостатками – тщательно перебинтовывают груди, чтобы выглядеть плоскими, как доска. Странно, что кавалерам это нравится.

Почти все курят, изящно отводя полусогнутую нежную ручку с зажатым в ней длинным мундштуком, стряхивая пепел в пепельницу. В разговорах упоминают модные журналы и зарубежные выставки, то и дело в речи всплывает фамилия Веры Мухиной – которую я знаю как создательницу скульптурного монумента «Рабочий и колхозница». Но, оказывается, она ещё и законодательница мод – обсуждают её эстрадное платье-бутон.

Хочешь не хочешь, за смену наслушаешься всего и поневоле станешь вникать в такие вещи.

Кутят нэпмачи словно последний раз в жизни, выбрасывают за ночь сумасшедшие суммы. Лакают доставленное контрабандой из Одессы якобы французское шампанское, мажут на хлебушек икру. Поднабравшись, заказывают ресторанному оркестрику любимые песни, в тёмных уголках вынюхивают дорожки кокаина и требуют, чтобы девчонки-танцовщицы исполнили на «бис» канкан.

Ни дать ни взять новые русские, словно сошедшие из анекдотов девяностых. Только вместо «шестисотых меринов» собственные конные экипажи, а роль малиновых пиджаков играют смокинги, коверкотовые костюмчики и узенькие, по щиколотку, брючки-оксфорды. Золотых цепей на шее нэпмачи не носят, зато подружки щеголяют жемчужными брошками.

Пару раз чихнули моторы авто. На огонёк пожаловала другая категория посетителей – зарождающаяся партийная номенклатура: преимущественно мужчины средних лет, которые ещё не успели забыть, что такое вонь окопов, штыковая атака, солдатская гимнастёрка, галифе и ботинки с обмотками.

Костюмчики у этих «товарищей» качеством похуже, материалец дрянной, пошив явно не по фигуре, сидят как на корове седло.

Если кого-то вдруг «запалит» начальство, с утра будет жёсткий разгон в партийной ячейке, выговор и прочие меры, но запретный плод сладок, не все в силах избежать искушения и потому летят сюда как мотыльки на огонёк. Иногда и действительно «обжигают крылышки», и больше мы в ресторане этого гостя не видим.

Я несколько раз прохожусь вдоль столиков, заглядываю через специальные дырочки в отдельные кабинеты. Прошёл месяц с лишним как меня сократили из губрозыска. На бирже труда, куда я встал, как и полагается всем законопослушным гражданам, мне подобрали только одну более-менее подходящую должность – вышибалы в нэпманском кабаке.

Через какое-то время владелец ресторана сообразил, что мой уровень куда выше и предложил возглавить охрану всего увеселительного заведения.

Теперь в моём подчинении трое крепких ребят, вместе с которыми мы поддерживаем порядок в кабаке: следим, чтобы не было пьяных драк и разборок между посетителями, ловим мелких воришек, не даём гостям приставать к танцовщицам, отгоняем проституток, в общем, поддерживаем репутацию солидного учреждения, где могут собираться деловые люди и обсуждать разного рода сделки и операции.

Жалованье неплохое, работа простая и понятная, но после «уголовки» положение «халдея» претит и бесит. Пусть я забыл, что такое денежные проблемы и питаюсь не как раньше, даже толстеть начал – всё равно, это не моё. Я – офицер, все эти пляски вокруг клиентов – просто бред собачий…

И это сводит с ума!

Давно бы плюнул на всё и собрался в Питер. Там тоже с работой не сладко, но остались знакомые, кое-какие связи – вдруг что-то удастся придумать, однако Смушко и Гибер в один голос уговорили пока остаться в городе.

Мои начальники всё ещё надеются, что смогут восстановить меня в прежней должности.

С того момента, как милицию и уголовный розыск проредили, ситуация с преступностью и бандитизмом почему-то не пошла на улучшение. Скорее – наоборот, гопота всех мастей распоясалась, и ребятам, что остались на службе, приходится вкалывать за себя и «того парня».

Наряду с проблемами с работой возникла и проблема с жильём.

Из общаги меня попёрли не сразу, потерпели пару недель, но потом пришла комендантша и, стараясь не смотреть в мою сторону, с виноватым видом пояснила, что поскольку я больше не работаю в губрозыске, то прав на служебное жильё не имею, а на мои квадратные метры нашлись и другие претенденты. У них в отличие от меня и с работой, и с бумагами полный порядок.

Устраивать скандал не имело смысла: те две недели, что я тут прожил, вообще нечто из разряда чудес. Другого бы давно отсюда выперли, и полетел бы голубчик турманом куда глаза глядят.

А глядеть особенно было некуда. Родни в городе нет, с друзьями тоже как-то не сложилось…

Само собой, выходное пособие, как я его ни экономил, закончилось быстро – инфляция набирала ход, в магазинах регулярно переписывали ценники и, конечно, не в меньшую сторону. Деньги таяли как снег весной.

Нищему собраться – только подпоясаться. Все мои нехитрые пожитки поместились в тонком, обитом потёртой кожей чемоданчике, с которым я вышел из освобождаемой комнаты и сразу оказался перед добрыми и светлыми очами Степановны, давно взявшей надо мной что-то вроде шефства.

– Жора, а ты куда собрался? – участливо спросила она.

Я пожал плечами, поскольку действительно не имел ни малейшего представления, куда направлю стопы, как только покину ставшие негостеприимными стены общаги.

– Пока не знаю, Степановна. Что-нибудь придумаю – чай голова на плечах есть.

– Дурная у тебя голова! – запричитала женщина. – На улице жить собрался?

– Ну почему на улице? Я ж говорю – что-нибудь придумаю, – с показной уверенностью заявил я. – Спасибо за всё, Степановна. Мне пора.

– А ну стой! – приказным тоном объявила Степановна. – Ишь ты какой – придумает он что-то, – передразнила женщина меня. – В коледорчике обожди, пока я с комендантшей покалякаю. Отпроситься надоть у неё ненадолечко.

В принципе мне было всё равно – подождать, так подождать. Спешить всё равно некуда.

Степановна вернулась через пару минут, взбудораженная и словно слегка помолодевшая.

– Отпустила меня комендантша. Пошли, Жора.

– Куда?

– На кудыкину гору. Ко мне пошли, у меня пока поживёшь.

У меня перехватило дыхание.

– Степановна, ты это… у меня пока с деньгами напряг, но это временно. Я тебе потом заплачу, сколько скажешь.

– Я тебе дам – заплачу! – обиделась Степановна. – Чтоб я даже слова такого от тебя больше не слышала! Мне, старухе, одной жить скушно. С тобой, глядишь, будет повеселее. Если захочешь – девок приводи, возражать не стану.

Не выдержав, я от всей души обнял эту добрую и милую женщину.

– Прости, Степановна. Ты… ты такая! У меня слов нет…

– А они нам и не нужны, – отмахнулась Степановна. – Что такое слова? Ничего, окромя сотрясания воздуха.

С того дня я и поселился в её небольшой деревянной избушке, стоявшей почти на окраине города.

И даже, когда получил первое, весьма приличное по всем меркам жалование, съезжать не стал.

Мне нравилось общество Степановны, я просто купался в её доброте, которую она бескорыстно дарила. В свою очередь тоже старался помочь: дров наколоть, огородик прополоть… да мало ли мужских дел по хозяйству. Денег подбрасывал, продукты покупал.

В общем, уживались неплохо. Она заменяла мне мать, а я стал для неё сыном, пусть формально мы были совершенно чужими людьми. Но… жизнь на то и жизнь, чтобы приводить к неожиданным ситуациям.

Я замер. Этот тип мне не понравился сразу. Не благодаря внешности, с ней как раз всё в ажуре: смуглый, тонколицый, по поведению – дамский угодник… Вот только ни к первой, ни ко второй категории посетителей он точно не относился – ни разбогатевший фирмач, ни номенклатурщик. Денег особых не водится – сидит уже второй час и за всё время как бы нехотя выпил пару стопок самой дешёвой водки да вяло поковырялся вилкой в салатике, но при этом видно, что глазки-то голодные.

Номенклатура, как правило, пуглива, словно олень в лесу, постоянно ко всему прислушивается и готова в любую секунду скрыться через чёрный ход.

Этот явно спокоен и хладнокровен. Если и боится чего-то – точно не разноса по партийной линии.

Вроде посматривает на девчонок, поднимающих на маленькой сцене ножки кверху, но основной его интерес направлен явно не туда.

Куда же ты смотришь, голубь сизокрылый? Да ясно куда: прямо пожираешь глазками украшения на спутницах нэпманов (очень редко это их жёны, в девяноста случаях из ста – любовницы). Крутить с этими красотками романы бессмысленно – кроме подачек богатых любовников, у них за душой ничего нет, и пару эти дамочки ищут по принципу «чем толще кошелёк – тем лучше».

А наш типчик явно пытается разобраться, что висит на шее у этих фемин: настоящие жемчуга, золото и бриллианты или дешёвенькая бижутерия?

Ну, насколько мне известно, кутящий сейчас за столом, на котором и яблоку некуда упасть, владелец сети булочных гражданин Фридман Арон Моисеевич любит, чтобы было «дорого-богато» и не позволит своей восемнадцатилетней пассии Софочке выйти в обычных стекляшках вместо брюликов.

Именно на Софочку чаще всего и поглядывает подозрительный тип. А во взгляде его отнюдь не восторг от форм красотки (на мой вкус – так себе, кожа да кости), а щёлканье бухгалтерских костяшек. Тут и дурак поймёт, что на девушке в данный момент висит сразу несколько состояний.

Но только на Софочке свет клином не сошёлся. Сей далеко не юноша – я бы дал тонколицому навскидку лет тридцать и отнюдь не лагерей – рассматривал и других подобных девиц.

На мой взгляд, в ресторане столь же упакованных фемин (если не считать пассии Фридмана) ещё три-четыре – что называется, «рыбный день».

Если всех скопом окучить – будет детишкам на молочишко, останется ещё и на «марафет». Судя по покрасневшим крыльям носа, кокс тонколицый нюхает с завидной регулярностью.

Тип подозвал официанта, рассчитался и быстро вымелся наружу, оставив весьма скромные чаевые – это я понял по раздосадованному взгляду официанта и тому презрению, с которым он опустил мелочь в карман.

Что бы это значило, дамы и господа? С большой вероятностью, что скоро нас будут грабить, ибо я, пока разглядывал типа, успел кое-что припомнить из сводок. Там не было фотографии, но словесный портрет составили так, что картинка вставала перед глазами как живая.

И принадлежало описание некоему Льву Яснопольскому, уроженцу города Витебска, одна тыща восемьсот девяносто первого года рождения – в общем, почти не ошибся с возрастом. А славен этот Лев Яснопольский тем, что регулярно выступает в качестве наводчика для гастролирующей по городам и весям РСФСР банды, и специализируется та на грабежах злачных заведений вроде нашего.

Я нащупал в кармане пиджака рукоятку «нагана»: получить разрешение на оружие – не такой квест, как в моей прошлой жизни, револьверы на полностью законном основании носят многие, порой вполне себе мирные обыватели.

– Павел Александрович, подойди на секунду, – позвал я метрдотеля, контролировавшего работу официантов.

Седой, благообразный, с длиннющими бакенбардами, он очень смахивал на генерала.

– Слушаю, Григорий Олегович.

– Георгий!

– Извините, зарапортовался!

– Ничего страшного! У меня маленькая просьба. Сделайте милость: сходите в кабинет директора и телефонируйте милиции – пусть срочно приезжают.

– Голубчик, зачем звонить в милицию? – испугался он.

– Затем, что нас скоро будут грабить. И передайте, чтобы пошевеливались, не то налётчиков упустят, как в прошлый раз.

– Вы уверены?

– Иначе я бы не стал никого вызывать. Хозяин этого не любит.

– Понял!

Метрдотель скрылся.

На моей памяти это уже вторая попытка налёта на кабак. И каждый раз незваные гости оказываются гастролёрами. Владелец заведения имеет хорошие связи с местным криминалом, и потому серьёзные люди городского масштаба стараются проводить экспроприацию экспроприированного в других локациях, обходя нас стороной.

Но это не означает, что я могу позволить себе расслабиться – хватает как своей, так и залётной шушеры, способной порядком отравить жизнь.

А жить, кстати, хочется.