Цитаты из книги «Быков о Пелевине. Путь вниз. Лекция первая»

она полагала, что в мире есть пятьдесят оттенков серого, отжимающих друг у друга власть, и ни один из них ей не нравился.

Илья Кормильцев. Он сказал, что подлинность, новая подлинность придет через архаику. Да, простота, да, самодержавие, православие, народность. Да, разрушение всех сложных структур. Но через это пришла серьезность. Люди, которые выходили на площадь, выходили туда вследствие серьезных чувств и выходили бороться с серьезными вызовами.

он продолжает видеть матрицу там, где началась подлинность. Вернее, начинает видеть матрицу там, где давно уже задница, если уж употреблять некоторое созвучие.

с точки зрения хорошего вкуса и высокого ума все протесты на Болотной – это что-то предельно дурновкусное. Выходят «кряклы», как называются они в последнем пелевинском романе, выходят какие-то персонажи из «Жан-Жака» и начинают кричать: «Fuck the system!», в то время как система сама факает их довольно наглядно. В общем, это бунт матрицы против матрицы.

рельсы уперлись в глину. Дальше они не идут. Рациональный мир кончился. Но в этой глине есть своя жизнь. И надо попытаться понять неорганическую жизнь или органическую, наоборот. Органическую жизнь этой глины. Жизнь путаную, сложную, примитивную, в некоторых отношениях вообще сельскую. Но она продолжается, она есть.

Увидев, что добро оказалось в этом мире совершенно бессильно и ненужно, он увлекся злом.

Вот здесь я понял, что дети не будут читать плохой продукт.

Тогда вся Россия подумала, что если ее не спасли диссиденты, либералы, Сахаров, то, возможно, ее спасет кэгэбэш

вечной пелевинской мечты об освобождении

Как правильно когда-то заметил Кушнер: «Когда Бродский начинает материться в стихах, получается не смешно». Великий романтический поэт должен быть романтиком во всем. Когда он вставляет в стихи слово «бздо», за него как-то неловко.