Еще одним способом обеспечить единство нации виделся французский язык. 8 плювиоза II года (27 января 1794 года) Бертран Барер, выступая от имени Комитета общественного спасения, привлек внимание к тому, что на французском языке говорит вся Европа, тогда как в самой Франции 400 тысяч человек его не знают. В результате «законодатель говорит на языке, который не понимают те, кто должен исполнять [законы] и подчиняться им». «Язык Свободного Народа должен быть единым и одним и тем же для всех», — настаивал Барер. И это должен быть французский, «национальный язык» — «самый красивый язык Европы, первый, который открыто увековечил права человека и гражданина, тот, который должен принести в мир самые возвышенные идеи свободы и величайшие политические построения». По итогам его доклада был принят декрет о том, что в каждой коммуне в тех департаментах, где значительная часть населения говорила на других языках, должен появиться учитель французского языка