–Возможно Вы правы.

–Да. – утвердила Лика. – Сейчас я права.

Марья подкатила кресло к дивану на котором лежала и рыдала Клавдия Ивановна. Что здесь можно сказать? Что написать? Истерический припадок всегда неожидан, но предсказуем. Можно было догадаться что у Клавдии Ивановне он возможен, но никто об нем не думал. Клавдия Ивановна всегда была решительной и стойкой женщиной. Прошла воду, огонь и медные трубы, и никогда не впадала ни то, что истерический припадок, но и в безумный то же. Так что Марья лишь могла пожалеть свою мать. Она как могла утешала ее, но все ее попытки утешить ее были тщетны. Клавдия Ивановна была безутешна. Она смотрела на свою дочь и видела в ее лице убийцу. Она по-прежнему считала, что это она виновата в том, что ее дочь, сестра Марьи мертва. Виновата в этом лишь только она. Она, и никто другой. В какой-то момент ее взор изменился. Он стал безумен. Смотря на Марью, она видела в ней своего врага. Сев на диван, она вцепилась руками в ее горло, и попыталась задушить, обвиняя ее во всех своих несчастьях и смерти ее любимой дочери, Олеси. В какой-то момент Марья смогла отъехать от дивана, и в этот миг руки Клавдии Ивановны разомкнули свои оковы, и горло Марьи стало свободно, а Клавдия Ивановна упала на пол, оря во всеуслышание:

–Убийца, убийца, убийца. – затем она набросилась на Марью, но та успела отъехать в сторону, и Клавдия Ивановна упала на пол.

–Хватит. – резко сказала Марья. – Достаточно этой комедии. – сказала она. – То, что было – не вернешь. «Надо жить дальше», – затем она сказала. – Олеси нет, и это факт. – затем она сказала. – Вряд ли ей бы понравилось, до чего Вы себя довели, что сделали с ее ребенком. – затем она сказала. – Этого она Вам не простила б. – затем она прикрикнула. – Встаньте. Хватить винить кого бы то ни было и саму себя, что не уберегла свою дочь. Вы и я не виноваты в том, что произошло с ней. Ребенок здесь совершенно не причем. Он лишь ребенок, и только. – затем она сказала. – Я понимаю, что Вы от него избавились. Вам он напоминал ее, и Вы не смогли себя простить что вы ее не уберегли. Но ребенок тут совсем не причем. – затем она поинтересовалась. – Где он? Куда Вы его дели?

Клавдия Ивановна потихоньку пришла в себя. Она встала с пола и подошла к окну. Смотря вдаль пустым стеклянным взглядом, она восстанавливала по крупицам те вчерашние события, которые стали для нее роковыми. Для нее и для ее внучки. В это самое время ее мозг словно обнулился. Он стал пуст, и казалось, что в нем ничего не осталось.

Видя такое состояние своей матери, Марья поспешно подъехала к ней на своей коляске, и сказала:

–Мы все делаем ошибки в своей жизни. – затем она, тяжело вздохнув, добавила. – К сожалению некоторые ошибки нельзя исправить. – сказала она. – Я за свою ошибку буду расплачиваться всю свою жизнь. – затем она сказала. – Не надо чтобы из-за того, что Вы ненавидите меня, хоть я ни в чем не виновата, расплачивалась дочь Вашей дочери, моей сестры, Вашей внучке. – затем она сказала. – Не надо, она этого не заслужила. «Ребенок ни в чем не виноват». – затем она спросила. – Вы это понимаете?

Клавдия Ивановна посмотрела на дочь добрыми материнскими глазами. В них уже не было той пустоты и задуманного разумом рассудка, который Марья наблюдала у своей матери ни так давно. Казалось, что этого приступа истерии не было вовсе. Клавдия Ивановна казалась абсолютно спокойной. Она погладила свою дочь по густым ее черным волосам, и нагнувшись перед ней на колени, тихо сказала ей на ушко:

–Верно. – согласилась Клавдия Ивановна. – Мы все делаем ошибки в своей жизни. «К сожалению некоторые ошибки нельзя исправить». – затем она сказала. Я тоже за свою ошибку буду расплачиваться всю свою жизнь. – Затем она сказала. – Я рада что Вы признаете свои ошибки. – затем она сказал. – Я тоже х признаю. – Затем она вопросила. – Знаете ли, о чем я сожалею?

Марья пожала плечами, сказав:

–Нет.

–Я сожалею лишь об одном. – прошипела Клавдия Ивановна на ухо Марьи, и прошипела снова. – Я сожалею лишь об одном, что родила Вас, Марья. – затем она вопросила с явным призрением. – Ну почему Вы не умерли? – затем она добавила. – Всего бы этого не случилось, и Олеся была бы жива, а ее ребенок не был бы отдан… – тут она замерла в полном оцепенении испуга. Она поняла, что чуть не проговорилась о том, куда она дела ребенка своей дочери, Олеси. И закрыв рот ладонью левой руки она встала и посмотрев в окно, заплакала. Она, конечно, сожалела о своем поступке, но по-другому она не могла. Оставить внучку у себя она не могла. Она ей напоминала об Олесе и о том, что с ней произошло, а отдать внучке своей дочери она не могла. Просто, потому что считала ее виновной в смерти Олеси, и тем самым ненавидела ее. Она просто не могла себе представить, что ее внучку воспитает убийца ее дочери.

В это самое время Марья, поняв, что самое время понять, куда делся ребенок Олеси, она спросила у Клавдии Ивановны:

–Куда был отдан?

Клавдия Ивановна тихо произнесла:

–Это вечное, «КУДА?» – она усмехнувшись сказала. – Разве это важно, куда? Важно другое, что с ним станется. – в этот миг лицо Клавдии Ивановны изменилось. Стало более мрачным и безжизненно-холодным. Она осознала, что произошло? На что она обрекла младенца. Может быть, он попадет в хорошие руки и станет властителем мира. Может быть, станет простым рабочем. И возможно его судьба не будет так сладка. Он станет бомжом или пойдет по наклонной плоскости и окончит свою жизнь в местах не столь отдаленных. Подумав об этом, Клавдия Ивановна схватилась за голову, и воскликнула что было мочи. – Прости! Прости за все что я натворила. Прости что не уберегла.

Марья поняла, что эти слова предназначались Олеси. Ей, и только ей предназначались эти слова. Марья тогда поняла, нет, она была уверена на сто процентов, что сама Клавдия Ивановна, ее мать, не могла сама себе простить то, что она сотворила. Марьи, казалось, что ее охватила безумие. Метая мысли из стороны в сторону, она никак не могла прийти к однозначному решению. В ней сейчас боролись две «Я». Я – любящая мать, и я – всеми фибрами души ненавидевшая свою дочь и, возможно, саму себя. Ненавидевшая себя за то, что так и недоглядела за своими дочерями. Она считала, что сделала для них все возможное и бросила их на произвол судьбы. Предоставила им самим себе, и вот что из этого вышло. Олеси нет в живых, а ее ребенок куда-то исчез, а Марья потеряла свои ноги. Может быть, если она больше времени уделяла Марье, таково-то не случилось бы. Ее дочь Олеся Анастасиевна не поехала бы в город Раменское и осталась бы жива, а Марья не потеряла свои ноги. Она смотрела на Марью и на ее лице были видны ее слезы. Да, она осознала, что в происшедшем с ее дочерями была и ее вина. Она была занята только собой, и в какой-то момент что-то упустила. Ее дочери пошли по наклонной плоскости. Марья подалась в неформалы, а Олеся, и это она осознала лишь сейчас, что она родила, но от кого? Этого она не знала. В этот самый момент в ее женский мозг пришла мысль: «моя дочь – проститутка. Она забеременела, но от кого? Этого я так и не узнала. Была ослеплена ее прилежным поведением, а в сущности, я ее и не знала вовсе. Кто она была не самом деле? Любящей дочерью или расчетливой стервой. Да, именно стервой. Ведь только стерва может претворяться любящим человеком при этом оставаясь стервой. Да, я не знала свою дочь Олесю, и это я сейчас понимаю». Тут она, снова посмотрев на свою младшую дочь Марью, нагнувшись на корточки она сказала: – Мне очень жаль, что все произошло так как произошло, а не иначе. Может быть, если б я уделяла Вам с сестрой больше времени трагедии не случилось бы. – она тяжело вздохнула словно сожалея о случившемся. – Но то, что произошло не исправить. Я уделяла Олеси слишком много внимания. – откровенно призналась она. – Думала, что я ее знаю, а на самом деле нет, не знала.

Марья поинтересовалась:

–Это Вы о чем?

–Олеся со мной ничем не делилась, – сказала Клавдия Ивановна. – а я никогда не интересовалась о ее жизни. – затем она сказала. – Она забеременела и не сказала мне об этом. И лишь когда скрывать свою беременность стало невозможно, она сообщила мне эту новость. – она сделала паузу, затем продолжила. – Когда я поинтересовалась, кто отец? Она пожала плечами, сказав, что это ни так важно. – она, сделав задумчивою паузу, предположила. – Я думаю, что она сама не знала кто отец ее ребенка.

Марья недоуменно вопросила:

–Вы маменька хотите сказать… – с дрожью предположила она. – что?

–Именно это я и хочу сказать. – ответила Клавдия Ивановна, а затем сказала то, что так боялась сказать вслух. – Олеся была проституткой. – она посмотрела в глаза Марьи, и спросила. – Вы знали об этом?

–Нет. – недоуменно ответила Марья. – Не знала.

Клавдия Ивановна удрученно сказала:

–Вот и я не знала. – затем она сказала. – Эта мысль пришла мне только что.

–Так может быть это только мысль, и ничего больше?

–Нет. – ответила Клавдия Ивановна, затем сказала. – Я не ошибаюсь. – затем она словно утешая саму себя, добавила. – И правильно я сделала что отдала ее дочь. – на ее лиц появилась ненависть и злоба. Казалось, что ее любовь переросла в глубокую ненависть. затем она сказала словно отрезала. – Здесь выродкам делать нечего.

Марья, понимая состояние матери тихо напомнила:

–Она же Ваша внучка, моя племянница.

–И что?

–Так нельзя.

–А как можно? – Клавдия Ивановна поднялась на ноги, и подойдя к окну, бросила. – Уходите. – затем она сказала. – Мне нужно подумать.

–Я никуда не уйду. – сказала Марья. – Я Вас одну не оставлю.

Клавдия Ивановна усмехнулась:

–Хотите мне помочь? – затем она сказала. – Помогите сначала сами себе, а потом другим. – затем она бросила. – Инвалид, – затем добавила. – безногая. Чем Вы можете мне помочь, если сами беременны. – затем она предостерегла. – Смотрите, как бы Вас саму не лишили родительских прав. – затем она жестоко сказала, словно издеваясь над Марьей, напоминая ей то, что и так было понятно без лишних слов. – Ваш то же безотцовщина.

Марья тихо сказала:

–Ее отец погиб.

–Знаю. – бросила Клавдия Ивановна. – Сдох как собака, туда ему и дорога.

Марья растерянно поинтересовалась:

–Откуда Вы знаете?

–Доктор бедов сказал. – ответила Клавдия Ивановна, а затем сказал. – Если не хотите уходить, то просто прошу, не мешайте мне. Мне подумать надо.

–Хорошо. – ответила Марья. – Я не буду Вам мешать, мама. – затем она сказала. – Я посижу за компьютером. – затем она спросила. – Можно?

–Конечно можно. – ответила тихо Клавдия Ивановна, добавив. – Он там же где и всегда.

–Я помню.

Марья подкатила кресло-коляску к столу некотором стоял компьютер, и отодвинув стоящий за столом стул, подкатила кресло-инвалида к компьютерному столу, и расположившись за ним, попросила маму включить компьютер. Та выполняла ее просьбу, и будто виноватая перед ней, спросила:

–Вы действительно хотите взять на себя такую ответственность?

–Да. – ответила Марья. – Хочу.

Клавдия Ивановна понимающе покачала головой, затем тихо сказала:

–Понимаю. – она легонько улыбнулась, и сказала. – Я тоже женщина. У меня как у всех есть чувство сострадания. – затем она сделала непродолжительную паузу, и сказала. – Материнство – это великая радость всех женщин. – затем ее лицо в одну секунду изменилось. Оно стало безжизненно-холодным. Что-то появилось в нем зловещее. Казалось, что в Клавдию Ивановну что-то вселилось. Это что-то подчиняло ее себе и делала сильней. Сильней ее ненависть к своей дочери и к своей внучке. Тут Клавдия Ивановна прошипела Марьи на ушко. – Почему Вы не умерли вместо нее? – после чего она встряхнула головой. Что-то снова изменилось в ней. Она уже не была той безжизненной и холодной особой, которую Марья видела только, что. Она также не была той любящей матерью, которая она видела перед этим. Она не была той обвиняющей во всех грехах женщиной, которая корила себя и проклинала Марью за то, что ее дочь умерла. Нет, она не была не одной из этих персонажей своего образа. Эта была совсем иная личность. Спокойная и рассудительная женщина. Она знала что хотела. Что ей было надо от жизни. Жестокая, снаевранная, гордая женщина. Про таких говорят: держит хвост трубой, и всем даст вору и отпор. Да, эта была сейчас именно такая женщина. И хоть все эти качества стервы были присуще этой женщине, в ее глазах все равно была любовь. Она смотрела на Марью и ей было не по себе. Она не могла видеть ее в таком состоянии. Ее душа разрывалась на части, кровоточило сердце, и из глаз лились горькие слезы. Она сказала. – Как бы я хотела, чтобы вместо Вас, в этом кресле былая. – затем она сказала. – Я всегда заботилась о Вас Марья. Делала все чтобы Вы были счастливы. Но Вы захотели что-то свое, и вот результат. – затем она сказала. – Сегодня замечательная погода. – она посмотрела в окно и спросила. – Прогуляться хотите?

Марья ничего не могла сказать. После очередного перевоплощения ее матери, она не могла понять, что происходит на самом деле? Она никогда не видела свою мать в таком состоянии. Вряд ли это состояние можно назвать нормальным. Скорее это безумие. Безумие вызванной смертью Олеси и перерастающею в шизофрению. Но на шизофреничку ее мать не была похожа. Скорее убитую своим горем женщину не могущею принять тот факт, что ее дочь мертва. Ярость и злоба вырвались у нее на свободу, и она обезумела. Сейчас же перед Марьей стояла та женщина, которую она знала много лет. Эта была ее мать. Жестокая, снаевранная, гордая женщина. Про которых говорят: держит хвост трубой, и всем даст вору и отпор. Да, это была она. Ее мать, и никакая иная женщина. Марья одобрительно покачала головой, дав согласие на эту прогулку.

–Хорошо. – ответила Клавдия Ивановна. – Тогда я пошла одеваться.

Клавдия Ивановна ушла чтобы переодеться для прогулки, а Марья осталась сидеть за компьютером. Она не понимала как такое возможно? Чтобы в одном человеке было столько личностей? Поймав себя на мысли что это лишь временно, что это скоро пройдет, Марья взяла компьютерную мышь и курсором стрелки нажала на значок браузера интернета. Страница открылась. На ней было написано

WWW.YANDEX.RU

. В строке поиска она на клавиатуре написала «психические расстройства», и затем нажала клавишу

Enter

. На экране появились множество ссылок на всевозможные психические болезни. В это самое время она услышала до более знакомый ей голос. Он сказал:

–Я вижу в Вашу нерешительность. – затем голос позади нее добавил. – Все верно, ни каждый человек воспримет человека потерявшего своего близкого человека в адекватном состоянии.

Марья обернулась и увидела стоящую возле нее Лику. Она была в отличие от Клавдии Ивановны спокойна и равно увешана. Марья с пониманием ответила:

–Ни каждый. – затем она поинтересовалась. – А где Вы были? – затем она добавила. – Мне Вас не хватало.

–Я была в кухне. – объяснила Лика. – Пила чай пока вы тут беседовали. – затем она сказала. – Я слышала краем ухо, что Вы собрались прогуляться?

–Да, – ответила Марья. – собрались. – затем она с опаской сказала. – Но я боюсь, что она снова превратится в монстра. – затем она попросила. – Может Вы с нами прогуляетесь, а?

–Нет. – тихо ответила Лика. – Я с Вами не пойду?

–Почему?

–Вам надо побыть вдвоем. – сказала она. – Поговорить. – затем она добавила. – Я буду лишней.

Секунду поразмыслив, Марья вопросила:

–А что, если она снова станет монстром?

–Не станет. – заверила ее Лика. – Она безумной не станет.

–С чего Вы в этом уверенны?

–Просто знаю. – успокаивала она ее. – Сегодня она будет той какую Вы ее знали. – затем она обернулась, и услышав какие-то звуки в другой комнате, сказала. – Сейчас ей нужны Вы, Марья. – затем она утвердила. – Вы и больше никто. Так поговорите друг с другой, и Вы поймете каждая, что Вам необходима.

–А Вы?

–Пойду домой.

–Но Вы вернетесь?

–Вернусь.

–Когда?

–Скоро. – затем она сказала. – Ваша мать разрешила мне побыть у нее сегодня. Так что я никуда не уйду.

Марья вопросила:

–Позвольте? – затем она напомнила самой себе. – Ведь мы разговаривали здесь, и никуда она не уходила? – затем она Вопросила. – Как она могла разрешить Вам остаться, когда она все время была здесь?

–Мы встретились только что. – объяснила Лика. – Я выходила из прихожей, а Клавдия Ивановна шла в свою комнату. Она встретила меня, и попросила меня остаться на ночь чтобы, когда Вы вернетесь нам поговорить всем троим вместе.

Марья не поняла:

–О чем поговорить?

Лика ответила:

–Этого она не сказала. – затем, словно чувствуя приближение Клавдии Ивановны, Лика сказала. – Я хочу отдохнуть. – она посмотрела на закрытое окно, и сказала Марье. – К вечеру прольет дождь. – затем она сказала. – Я останусь здесь, отдохну. «Тем более Клавдия Ивановна не возражает», – затем она сказала. – Я лучше почитаю. – затем Лика отошла от Марьи, и подойдя к стоящему неподалеку креслу села в него, и взяв со стоящего неподалеку книжку, открыла ее и принялась читать.

В это самое время к Марье подошла Клавдия Ивановна. На ней было надето серое платье, подчеркивающее ее женскую грудь, тонкие темные колготки. В левой руке она несла дамскую сумочку. Она подошла к Марье, и осторожно спросила:

–Вы не передумали?

–Нет. – тихо ответила Марья. – Я не передумала. – затем она с энтузиазмом добавила. – давайте прогуляемся.

Клавдия Ивановна выключила компьютер, и взяв сзади кресло за ручки повезла его к входной двери. Они ехали медленно, не спеша. В какую-то минуту Марья подумала, что все у нее скоро наладится. Мать ее простит, хотя за что? Непонятно. Она оглянулась, и увидела сидящею в кресле и читающею книгу Лику. Лика почувствовав ее взгляд посмотрела на Марью, и нежно улыбнувшись легонько помахала ей рукой. Марья легонько и незаметно улыбнулась ей в ответ.

Клавдия Ивановна подошла к входной двери, и надев сапоги и Осеннее пальто, Клавдия Ивановна вытащила из дамской сумочки ключи, и открыв дверь вывезла кресло-коляску, в которой сидела Марья на лестничную клетку, вышла за ней, и закрыла за собой дверь на ключ. Затем она убрала ключи в сумочку, и отдав ее Марье, подвезла кресло-каталку к лифту, и нажала кнопку вызова лифта. Двери лифта открылись, и Клавдия Ивановна ввезла в него кресло-каталку, и войдя сама, нажала кнопку первого этажа, и лифт закрыв двери поехал вниз.

Клавдия Ивановна поинтересовалась:

–Куда прогуляемся?

Марья пожала плечами. Ей нечего было предложить, ведь куда бы ни ходи, она все равно останется в этом кресле. Затем она с грустью сказала:

–Я бы послушала классику.

–Хорошо. – согласилась Клавдия Ивановна. – Мы ее послушаем. – затем она добавила. – Как только… тут она запнулась. Ей было невыносимо отказывать Марье в ее простой просьбе. Но время неумолимо. Все концерты уже начались, да и билетов не было. Тогда Клавдия Ивановна сказала. – Концерт – завтра, сегодня пойдем в кафе или в ресторан. – затем она добавила. – На Москва реки открылся один, туда и сходим. – затем она сказала. – И пусть не пропустят, прав таких не имеют.

–Хорошо. – согласилась Марья, и шуткой добавила. – Я сегодня голодная как волк.

–Значит решено, на Москва реку.

–Туда.

В это самое время двери лифта открылись и из него вышла Клавдия Ивановна, вывязав из него кресло-каталку, в котором сидела Марья. Затем они по пандусу спустились с лестничной клетки, и выйдя из подъезда направились по дороге. Марья в какой-то момент повернула назад свою голову, и посмотрела в окно квартиры Клавдии Ивановны. Там, она увидела смотрящею в окно Лику. Она махала ей рукой словно говоря: все в порядке, доброй прогулки.

Все было тихо. Вечер был теплым. Все вокруг было спокойно. На небе сверила словно умиротворяя и успокаивая своим тихим взором бабушка-луна. В ночной далекой гладе мерцали одинокие звезды и многочисленные созвездия. Покой и тишина вокруг. Как прекрасно!