Жила на свете одна птичка, которая мечтала побывать во множестве мест. Она не была перелётной – перелётные птахи следуют своим инстинктам. Инстинкты, как верёвки, тянут их из одного места в другое, следом за солнцем, за уходящим теплом, прочь от лап мороза, что закупоривает пруды и заставляет дым валить из труб, а пар – изо рта. Это была просто странная птичка. Странная – от слова странница. Сегодня она здесь, завтра там. Потому-то её никто не понимал. Мышка-полёвка спрашивала у ежа: «Чего хочет эта птичка? У неё нет дома, семьи и птенчиков тоже нет». «И в спячку она не впадает», – возмущался ёж и надувал щёки, как свойственно ежам.

Птичка эта была маленькая, с острым клювом, красной шапочкой и красной же грудкой, с цепкими лапками, которые позволяли ей лазать по коре и доставать из расщелин насекомых. И, в общем-то, ничем не примечательная. Разве что любопытством. Везде ей хотелось заглянуть, со всеми поболтать. Попытаться склевать самую большую гусеницу и посмотреть, кто живёт в тёмной глубокой норе. И так каждый день, каждый день на новом месте. В общем-то, кроме любопытства у неё ничего не было. Даже распорядком дня – и тем пренебрегала.

Иногда она спала по ночам, укрывшись в густой дубовой листве, поближе к стволу. Иногда, напротив, днём пряталась в высокой траве и дремала там, пока не наступали сумерки. И тогда она просыпалась и с удовольствием проветривала крылья на ночном холодке. Глаза у неё как крошечные икринки, и ночью всё казалось одинаковым и очень чёрным. Чёрные деревья, такие, что не отличишь одно от другого, даже вода – чёрная! Захочешь сесть на травинку, а потом окажется, что это камыш, который так и норовит искупать тебя в пруду. А оттуда смотрит какое-то чудо-юдо, разевает рот и шевелит плавниками.

«Привет! – чирикает птичка. – Извините!»

Она зажмуривается, бьёт крыльями и, поднимая тучи брызг, взлетает. Ночью, конечно же, страшно, но ещё и страшно интересно. Неизвестные создания выползают из своих нор, шевелят многочисленными ногами и чистят пёрышки. Летучие мыши кажутся удивительно гладкими, когда касаются тебя в полёте крыльями. Вороны становятся дырами в полотне ночи. Сидит на суку такая дыра в форме ворона, закрывает звёзды, и только по движению клюва можно понять, что это ворон и есть. Птаха проносится над их головами, трепеща всеми пёрышками от страха, а вороны переговариваются хриплыми голосами:

Конец ознакомительного фрагмента.