В доме шли последние приготовления к приему. Хозяйка с черными волосами, как квадрат Малевича, уложенных в высокую прическу, поджидала гостей. В бархатном темно-синем платье с брошью на груди Эльза прохаживалась по залу и смотрела на старинные часы, висевшие над камином. Потрескивание дров и ровное тиканье заглушали разговоры приехавших официантов возле стола. Уборщица принесла поленья, положила их в огонь, и маленькие искорки поднялись и пропали в дымоходе. Овальный и праздничный стол, заставленный разными тарелками с закусками, бутылками и фужерами. В другой части зала красовалась великолепная настоящая голубая елка. Но вся посуда вместе с обстановкой этой комнаты стоили меньше, чем одно елочное украшение. Игрушки на новогоднем дереве были из коллекции, она их вешала только на круглые даты дня рождения. Хозяйка отмечала в Рождество свой седьмой десяток, но старческими болезнями не страдала. Все домочадцы и подруги называли ее Леди Эльза.

Парадные двери открылись, и в дом вошел племянник с невестой. Эльза не одобряла его ветреность, и эта девушка явно гонялась за состоянием, а не за глупыми мозгами Джона. Молодые люди подошли к хозяйке, поздоровались, отвешивая, не скупясь, пожелания о долголетии. Потом они пошли смотреть на елку, ведь там было на что поглазеть, игрушки так близко и не за бронированным стеклом, а на ветках ели.

Следом в дом приехал брат Леди Эльзы, его нервное поведение отметили все, кто с ним хоть немного беседовал. Он расхаживал по залу, умудрился обойти елку вокруг. Наконец, приехал старый друг хозяйки, с вечно торчащими кучерявыми волосами, которые он постоянно приглаживал, но они, как намагниченные, опять торчали.

– Леди Эльза! Вы обворожительны, помолодели, вот явно кто рожден в Рождество, никогда не стареет, – он, как галантный кавалер, припал к ее слегка морщинистой руке, которая так сильно выдавала ее возраст.

– Рудик, ты