Глава 5

Было больно. Мучительные волны, не контролируемым моим сознанием, накатывали и разрывали меня изнутри. Я прикусывала платок, не желая привлечь внимание моей надсмотрщицы – костлявой и белобрысой тетушки Адемара. С первого же дня пребывания в горном поместье Денверов она отравляла мне жизнь своими насмешливыми взглядами, полными презрения и превосходства.

Похороны монарха были пышными, в столицу съехалось множество аристократов. Вереница траурных карет растянулась через весь город. На церемонии я стояла рука об руку с Адемаром. С другой стороны стоял виконт Штернблум и давал на ухо ценные указания, кому кивнуть, что сказать. Я механически повторяла его слова и кивала, не вдумываясь и не пытаясь искать взглядом знакомые лица. Знакомые тут, конечно, были. Неподалеку стоял герцог Варрон и Деровер. Мелькнули светлые кудри Ромео. Я отвернулась. Не осталось у меня тут друзей. Да и, наверное, не было. Это я себе льстила, что ко мне можно серьезно относиться. Искренне полюбить. Видеть личность и человека в кудрявой декоративной болонке.

Ромео уже официально отказался от нашей помолвки, рядом с ним теперь вертелась невообразимо счастливая девица, которая даже на похоронах не могла скрыть радости обретения такого завидного жениха. Вот облом ее ждет! Ромео пытался поймать мой взгляд, подходил с соболезнованиями, ему что-то вежливое ответил Адемар, а я большую часть времени смотрела в пол. Имею право, мне скорбь даже изображать не надо.

– Ну вот, самые известные холостяки двора пристроены, теперь будет очень скучно, – заметила, проходя мимо, какая-то лира. Действительно, какая наглость – быть молодым, богатым, красивым и возмутительно неженатым.

На мне был широкий черный плащ, маскирующий фигуру. Конечно, существовал риск, что особо глазастые заподозрят неладное, но не явиться на похороны монарха кронпринцесса не могла. Был и лэрд Венделин, еще более бледный и худой, чем раньше. При виде меня его лицо дрогнуло. Он нервно поддернул рукав траурного камзола. На руке блеснул стальной браслет. Догадаться не трудно – его держат в отнимающих магию браслетах, как тогда Стефана держали в ошейнике. Значит, на помощь с его стороны рассчитывать тоже нечего, он сам в ней нуждается. Следующие за ним неотступно два мага обменялись с виконтом долгими понимающими взглядами.

После похорон безутешная принцесса, как сообщалась в газетах, на время траура направилась в поместье жениха, герцога Денвера. В одно из поместий. Где меня ждала достаточно уютная комната, книги, рукоделие, и общество поджимаюшей губы при виде меня лиры Амелии.

Адемара я практически не видела, он приезжал буквально пару раз за эти три месяца. Кроме лиры Амелии, в доме были только слуги, старающиеся не попадаться лишний раз мне на глаза. Думаю, им было недвусмысленно приказано не общаться со мной. Уж не знаю, что для них придумали – что я больна заразной болезнью или безумна, но служанок выметало из комнаты, стоило мне лишь открыть рот. Приглашенный из селения деревенский лекарь велел побольше гулять и хорошо питаться. Родов ждали в июле.

Сейчас стояла середина мая, в окно лился вечерний воздух, а я скорчилась на оттоманке, сжав зубы. Сначала я не понимала причин резкого ухудшения своего состояния, неприятных накатывающих спазмов внутри, пыталась отвлечься чтением. Даже подумала, что что-то не то съела за обедом, уж очень мне стало паршиво. Потом до меня дошло. Как же мне не хотелось обращаться за помощью к посторонним, равнодушным людям! Когда же это прекратится?

Подумав немного, я залезла в теплую ванну, надеясь, что горячая вода поможет расслабиться, и мне будет не так больно. Горячая вода снаружи и разрывающая боль, накатывающая волнами изнутри, заставляли меня стонать сквозь зубы.

– Ваше высочество, вы очень долго купаетесь, у вас все в порядке? – в дверь купальни просочилась молоденькая веснушчатая служанка. Новенькая. Видно, ее недостаточно запугали, раз она разговаривает с пленницей. Или не предупредили. – Вам плохо?

– Уйди, – мрачно приказала я.

Служанка посмотрела, как я корчусь, и испуганно ойкнула. Но не убежала с громкими воплями за помощью, а наоборот, плотно закрыла дверь и склонилась надо мной.

– Началось, да? – она нагло залезла рукой в воду и положила холодные руки мне на живот. Живот вздрогнул и сократился.

– Да. Нет. Не знаю, – сказала я, стуча зубами. Что я могу знать, я первый раз рожаю! У меня опыта нет!

– До последнего терпели? Не волнуйтесь, я вам помогу, вот только рожать вам придется прямо здесь, я не дотащу вас до кровати, а идти вам сейчас нельзя!

– Не говори никому! Не хочу, чтоб лира Амелия знала!

– Очень удачно она уехала в город, – прошептала служанка. – Приглашать вам акушерку и найти кормилицу ребенку. Ждут родов не раньше, чем через месяц. Нам повезло, что началось сейчас, до утра никто не войдет. Тужьтесь! – служанка положила мне руку на содрогающийся спазмами живот. – Давайте же, вдохните и потужьтесь!

Я ухватилась за края ванны и напряглась, рывком изгоняя из себя воду и скользкий предмет моих тревог.

– Я немножко спущу воду. Еще раз! Еще! Отлично! Вы молодец! – служанка тут же подхватила младенца. Вода окрасилась розовым, заплавали какие-то белые склизкие ошметки. Меня затрясло от напряжения и замутило от отвращения.

– Еще немножечко! Самое страшное позади! Еще пять минуточек! Сожмите соски. Покрутите!

«Что за глупости!» – хотела возмутиться я, но послушалась. Уж очень уверенно служанка приказывала. А я как-то враз ослабла, видимо, слишком много сил потратила, чтоб не кричать. Живот снова скрутило спазмом, что-то тяжелое выскользнуло из меня и шлепнулось с плеском в воду.

– Все в порядке, плацента вышла, – довольно сказала служанка. Завернула младенца, чем-то стукнула, щелкнули ножницы. Спустив грязную воду, служанка набрала ванну заново, накапав что-то остропахнущее из плоского флакона.

– Сейчас быстро обмоемся, и встанем, иначе кровью изойдете. Дойдем до кровати. Постараемся. Хорошо?

Я кивнула, прислушиваясь к своим ощущениям. Внутри меня стало пусто и просторно. Непривычное ощущение. Немного ныли мышцы живота. Придерживаясь за стенку, я встала на дрожащих ногах. Служанка быстро обтерла меня полотенцем и предложила свое костлявое плечо. Мы доковыляли до кровати. Служанка помогла мне надеть свежую сорочку, подложила полотенце между ног и под меня. Дала напиться. Я с облегчением откинулась на прохладные атласные наволочки, покосилась на часы. Недолго я мучилась. Еще и восьми вечера нет. Не так уж и больно было, больше пугали. Или у меня пониженный болевой порог. Интересно, почему бабы так орут, когда рожают? В целом, неприятно, но терпеть вполне можно. Я вот не пикнула, только изжевала два платка.

Под бок девушка мне сунула теплый сверток и убежала прибирать ванную. Меня охватила усталость и вместе с тем шальная радость – больше не нужно прятать живот, я снова свободна! Не будет мучительной изжоги, смогу спать на животе, садиться на корточки и наклоняться! У меня будет талия! Сильно поправляются те, кто неумеренно жрал, кому добрые родственники безостановочно подсовывали лакомые кусочки, а мне даже есть не хотелось целыми днями. Вряд ли я сильно поправилась, и фигура у меня должна снова стать стройной. Платья мои сгодятся, не нужно будет полностью менять свой гардероб. Я совсем не воспринимала маленький сверток, как часть себя и всеохватывающей материнской любви тоже как-то не ощутила. Лишь усталость и отстраненное любопытство. И тут наврали! Неправильное фэнтези, я давно это поняла.

– Почему он молчит? – испуганно спросила я, глядя на красное сморщенное личико с закрытыми глазками. – Он… нормальный?

– А вы хотите, чтоб он заорал на весь дом? – зашипела служанка. – Хорошо, что вы смогли справиться так быстро! Возьмите ланцет.

– Зачем?

– Поставьте на нем знак! Какой хотите и где хотите. Лезвие зачаровано для постановки опознавательной метки.

– Что ты несешь!? Какие метки?

– А как вы узнаете своего сына через год? Два? Пять?

– В каком смысле? – я плохо соображала, слишком устала.

– Вы что думаете, вам его отдадут? Позволят растить и кормить? Вы же королевствовать будете! Да вы его даже не увидите в ближайшие годы!

Я испуганно дернулась и пережитая боль тут же отозвалась во всем теле. Осторожно взяв ручку младенца, я нарисовала на плечике кончиком лезвия букву «тау» греческого алфавита. Тут таких букв никто не видел. Особенно таких кривых. Буква вспыхнула, рисунок тут же бесследно впитался в кожу, а ребенок недовольно закряхтел.

– Быстро говорите, куда его отвезти, младенца нельзя здесь оставлять!

– Под столицей, в деревне Верхние Лужки, на хутор лэра Грудиса, они ждут ребенка. Его дочь Гертруда хотела… – у меня от внезапно подступивших слез перехватило дыхание, и я всхлипнула. Гертруды больше нет. Она погибла.

– Отправлю его туда, – кивнула девушка, забирая сверток. – Отдыхайте. Этим скажете, что у вас началось кровотечение, а младенец родился мертвым. В деревне под горой как раз детский мор.

– Мертвым? – у меня прошел мороз по коже. Но я ухватила девушку за рукав. – Стой! Почему ты мне помогаешь?

– Вы же моего брата спасли, – прошептала она. – Он просил позаботиться о вас.

Она убежала. И унесла в корзине с бельем моего сына, который начал слабо попискивать, словно котенок. Еще немного и он бы действительно раскричался на весь дом. Я не успела подумать, о каком брате говорила служанка – глаза сами собой закрылись.

А с раннего утра началось светопреставление. Горничная нашла оставленное на виду окровавленное полотенце и ожидаемо подняла крик. Вокруг моей постели табуном забегали служанки. С меня стащили одеяло, и выяснилось, что я лежала в теплой луже среди кровавых разводов. Я отстраненно смотрела на суету вокруг, вяло удивляясь – не ожидала, что с меня так много крови натечет.

– Что, потаскушка рожает? – процедила, появляясь в дверях, лира Амелия в утреннем капоте, презрительно сморщив нос. – Никакого покоя! Сообщите, когда все закончится!

– Так ведь уже… вот, – служанка тыкала в угол моей кровати. Лира Амелия резко побледнела и ухватилась за косяк. Ей тут же сунули под нос нюхательную соль.

– Ах ты, дрянь, почему не позвала на помощь? Адемар убьет меня! – взвизгнула она.

Я мученически завела глаза. Мне и без того было нехорошо, все тело ломило, неимоверно хотелось спать, я даже не собиралась смотреть, что мне подсунула в кровать моя неожиданная помощница. Кстати, что она сказала, я брата спасла? И кого же я за последний год спасла? Пажа Кларенса, определила его на учебу. По судебным делам… да там счет на десятки будет, начиная от сына кузнеца в первом заседании, до сына негоцианта, обвиненного в подлоге в декабре. Ромео, в общем-то, тоже спасла, от женитьбы. Мариса – от казни. И Стефана от смерти в колодце. Да я тут вообще фея-крестная, сколько людей мне обязаны свободой и жизнью, и у каждого может быть сестра… Я настолько добрая, что вычислить нужного брата не представляется возможным. Дозированно надо делать добрые дела! Сдержаннее!

– Девочка, холодная уже, – доложила служанка лире Амелии. – Барышня слабенькая, видно, сознание потеряла от потери крови, позвать не смогла. Прикажете унести и закопать?

– Разумеется! Нет, оставь на леднике, пусть Адемар с виконтом посмотрят, что я не виновата! – В глазах надменной лиры Амелии мелькнул страх. – Наверное, надо этой вызвать лекаря, а то еще сдохнет. Пошлите за ним!

Местный лекарь равнодушно помял мне живот, осмотрел трупик младенца, кивнул.

– Нынче такое сплошь и рядом, опять, видно, ведьмы проклятие наслали, вот и родственница ваша попала под удар. Следовало купить ей защитный амулет. И попить порошок из толченого позвоночника гадюки. Хорошо, что выжила. Ей надо сейчас укрепляющий и кровоостанавливающий настой принять, питаться хорошо, такая бледненькая, – лекарь покачал головой.

***

Через три дня меня порталом перенесли во дворец. Подготовка к коронации шла полным ходом. А я не могла спать от беспокойства – я больше не увидела в доме Денверов ту служанку. Ни разу, хотя вокруг меня там крутились просто-таки хороводом – кормили, мыли, одевали, расчесывали. Ни на минуту одну не оставляли. Я даже не узнала, как ее зовут! Спрашивать побоялась. Кому же я отдала своего сына? Вдруг я его никогда больше не увижу? У меня от таких мыслей начиналась истерика, я заливалась слезами, но окружающие относились с пониманием – принцесса нервничает перед коронацией и свадьбой. Положено трепетной девушке волноваться.

***

– Ты не выглядишь счастливой невестой, – осуждающе сказал Адемар.

– Вы прекрасно знаете, почему, – огрызнулась я.

– Мы договаривались, что ты будешь выглядеть счастливой, а не быть ею. Можешь страдать сколько угодно, но на людях обязана улыбаться. Приведи лицо в порядок! Это приказ. Приехал новый придворный маг вместо утратившего силы Венделина, тебе надо принять его клятву в Малом тронном зале через час.

– В-венделин утратил силы? – запнулась я. – Вы же обещали его не трогать!

– Бывает с магами, выгорел, перенапрягся, – беспечно пожал плечами Адемар. – Но он жив. Будет жить в захолустной деревне, ловить ящериц и солить лягушек.

– Запытали, значит, замучили. Еще одна жизнь на вашей совести, – я опустила голову. Что толку, что Венделин сохранил жизнь? Утрата магии для такого сильного мага – это равносильно, как для обычного человека ослепнуть, оглохнуть и лишиться рук и ног. И гениталий заодно.

– Мы же договаривались быть на «ты», дорогая невеста, – напомнил со злостью Адемар. И неожиданно мягко добавил, коснувшись костяшками пальцев моей щеки. – Я ведь все понимаю. Не грусти, все к лучшему. Этот ребенок был нам не нужен. Ты родишь от меня сына, сильного наследника, будущего правителя Элизии. Не понимаю, почему так бесится виконт из-за смерти этого ублюдочного недоноска. Орал на тетку, как будто впрямь что-то серьезное случилось.

– Наверное, потому, что у него были на это причины, но ничего важного он вам попросту не сообщает, – язвительно ответила я.

– Змея, – не остался в долгу Адемар. – Через час в Малом тронном зале. Надеюсь, твой внешний вид меня не огорчит.