– Хорошо, мы встретимся сейчас, – решительно сказала я. – Только знаете что, давайте оставим эти опознавательные газеты в руках и традиционные цветки в петлицах. Вы угоняете машину марки «Москвич» и едете в сторону пустыни Гоби. Я надеваю красный комбинезон и желтый картуз и иду в том же направлении. Там мы и встретимся...
И мы снова-снова-снова встречаемся с ней. С остроумной, очаровательной, великолепной и немыслимо талантливой прозой Дины Рубиной. Любовь к ней началась у меня в далеком семьдесят восьмом прошлого века с этой вот, вынесенной в эпиграф фразы про пустыню Гоби и автомобиль марки "Москвич" из телеспектакля, который показали будним днем. Спектакль назывался "Когда же пойдет снег", холецистит после желтухи позволял косить от школы, и я тогда еще не поняла, что влюбилась на всю жизнь.
В сборнике "Липовая жена", включающем семь небольших повестей, она первая по счету. История пятнадцатилетней девочки, влюбленной в красивого взрослого парня. Героиня серьезно больна, ей предстоит операция с непредсказуемым исходом, и она загадывает, что если успеет увидеть снег, то все будет хорошо. Дина Ильинична умеет в сочувствие и сострадание как никто другой, я теперь не только о русской литературе.
"Терновник" вторая повесть, название - прямая отсылка к терниям, которым увенчали голову Иисуса, для семьдесят девятого в официально атеистическом государстве это было смело, а еще более смело, что по сути отнести ситуацию тернового венца следует к женщине, которая после развода с мужем колотится рыбой об лед, в одиночку поднимая сына. И эта повесть - такая мощная декларация интерсекфеминизма: как бы тебе ни было трудно, всегда есть кто-то, кому тяжелее. Не отворачивайся от их страданий, помоги им. Это то, что делает тебя человеком.
"Чужие подъезды". А вот это про мажора. Не в смысле олигаршонка, какой мы вкладываем сегодня, родители-то у него обычные, да еще и в разводе. Но тянутся оба на своего Илюшу, чтобы ни в чем себе умный красивый великовозрастный мальчик не отказывал, и бабаня еще. Неважно, что стирает машинкой активаторного типа, которая вот-вот развалится, а мать курит "Приму" - Илья в замшевом пиджаке и выглядит как киноартист. И талантливый ведь, и незлой, и не баловали особо. Отчего он такой вырос?
"Завтра как обычно", а это уже будни гиперответственного гениального Саши, который воспитывает вместе с дедом и бабушкой племянницу Маргариту, и разбивает сердца старшего поколения своей семьи тем, что работает в милиции. И сказать, что эта повесть чудо, значит ничего не сказать. Каждый абзац хочется вышить крестом и повесить в рамочку на стене, жаль, что я не вышиваю.
"Двойная фамилия", "Цветок сливы" и "Мэри" - более поздняя Рубина. Мастер, который знает, в каком месте и с каким уровнем нажима придавить слезную железу читателя, в каком поразить его невероятным сюжетным твистом, а в каком приманить бриллиантовым блеском миллиардных состояний, дипломатического статуса и суперменами-спецслужбистами. Это то, из чего позже явятся глухонемая-девушка-полиглот—она-же-гениальный-фотограф с красавцем-контртенором-мирового-класса-по-совместительству-суперагентом-Моссада. Очень хорошо, но немного "Маленькая жизнь", если вы понимаете, о чем я.
Однако эти ранние повести, они еще не моделируют марвеловских сверхлюдей, они еще совсем про настоящих, как вы, как я, как целый свет. И они удивительным образом вне времени. Замени во второй повести "кооператив" на "ипотеку" - вот тебе наши дни. Потому что она одна такая. Да, Дина навсегда.