ГЛАВА 6

События стали развиваться предсказуемо – новоявленный конкурент сделал всем нашим клиентам коммерческое предложение, нам пришлось экстренно выдвигать свое, еще более выгодное. Ход с бартером возымел успех – клиентов мы отстояли. Теперь надо было думать, куда же девать обменный товар. Все фирмы его продавали либо оптом со склада, либо через свои розничные точки. Со склада мы не торговали и розницы своей не имели. Выход виделся один – продуктовые базы с отделами бытовой химии. В городе таких было три: «Пересвет», «Меркурий» и «Пеликан». В последнем на нужной должности трудился Вовка. В «Меркурии» бытовой химией заведовал коммерческий директор, отношения с которым у нас сложились чисто деловые. Было неясно, возьмет он наш бартерный товар или нет. «Пересвет» стоял особняком – большая современная база, которую все крупные оптовики бытовой химии почему-то упустили из виду, и товар туда поставляли предприниматели вроде нас. Притом, что продажи в «Пересвете» были самые большие из продуктовых баз. Лучшего места сбыта бартера для нас было и не придумать.

– Ну, а чо, давайте, конечно! Я только за! Я от таких предложений не отказываюсь! – расплылся Вовка в довольной улыбке, заблестев радостно глазами, едва я ему намекнул о деньгах. После выгрузки мы выехали на «газели» с территории «Пеликана» и остановились на площадке за воротами. Вовка вышел к нам следом, подальше от посторонних глаз и ушей. Мои дружеские отношения с ним развивались быстро. Оба сразу нашли общий язык и взаимную симпатию. Вовка оказался малым прямолинейным, веселым и энергичным. С ним было легко и интересно.

– Ну, чо там у вас, давайте, жулики, рассказывайте! – сказал он, подходя вразвалочку на своих коротких ногах. К его манере разговора я уже почти привык.

Было жарко. Ожидая Вовку, мы раскрыли настежь обе двери кабины, духота внутри стала меньше. Отец курил, стоя подле кабины с водительской стороны. Я слонялся по хрустящему гравию со своей стороны. Время словно остановилось. Конец рабочего дня. Из ворот базы изредка выползали машины, загруженные купленными товарами, проезжали мимо нас и растворялись в городских улицах.

– Эт почему это мы жулики? – спросил я наигранно серьезно.

– Да, а кто вы есть!? – засмеялся Вовка, бегая маленькими глазками от меня к отцу. – Перепродаете товар с одной конторы в другую, бабки складываете в карман, ничего не производите… Тунеядцы! Жулики!

Мы посмеялись, перекинулись несколькими острыми шутками, перешли к делу.

– Ну, давайте выкладывайте, чо там у вас, – Вовка задрал ногу на ступеньку «газели», взялся рукой за оконный проем двери и стал ее раскачивать туда-сюда.

Я рассказал суть дела, предложил Вовке за услуги три процента. Тот театрально закатил глаза вверх, после скосил взгляд на меня.

– Пять!? – выпалил Вовка и замер, улыбаясь хитрющими глазами.

– Договорились. Пять, – растянулся я в улыбке от его ужимок.

Вовка продолжал играть – сначала насупился на пару секунд, будто обдумывая, перестал раскачивать дверь машины, после сразу расплылся в алчной улыбке.

– Ну что я скажу!? Предложение интересное, господа буржуи! Я его рассмотрю! – закатился он отрывистым смехом. Засмеялся и я. Отец, докурив, подошел ближе и принялся нудно и дотошно рассказывать Вовке всю историю событий, включая «подлянку, какую подсунул нам «Пушок» и то, что «вопрос надо как-то урегулировать».

– Да я понял, Анатолий Васильевич, я все понял, – замотал взъерошенной головой Вовка, словно отбиваясь от медлительности речи моего отца.

– Так все неожиданно получилось, – смущаясь, тот привычно заскреб в макушке и закряхтел. – У нас и договоренность была с производителем и договор, но вот сам видишь, какие люди попались. Приходится выкручиваться.

– Да понял я, понял, Анатолий Васильевич! – Вовка одним движением руки еще сильнее взъерошил волосы на голове. – Придумаем что-нибудь! Я подумаю! Хорошо!

– Вов, ты глянь, что у нас сможешь брать, так чтоб не сильно там остальных ущемить, а то на тебя косо начнут смотреть, – прервал я отцовские стенания, которые, если так не поступить, продолжались бы еще час, изводя своей нудностью.

– Да вот же, блять! – встрепенулся Вовка. – Там Петрович сидит, этот крот, зарылся, хрен спихнешь его оттуда! Он же там контролирует все, это и с ним мне придется делиться, там без него никак. Его не обойдешь.

– Ну, поговори и с ним, я думаю, он не будет против… – предложил я.

– Кто!? Петрович!? – Вовка снова закатился смехом. – Ёпти! Блять, да он мать родную продаст, если что! Это еще тот жучила! Ничего, я его вот выживу с его места, тогда вообще все будет в моих руках, и с ним делиться не придется! Красота, блять!

Вовка хлопнул в ладони и жадно потер их. Я засмеялся, его взбалмошный нрав нравился мне все больше. Вовка, как противовес отцу, появившись в моей жизни вдруг, заискрил всеми цветами, питая меня так необходимыми среди рутины эмоциями.

Выяснилось, что Вовка в приятельских отношениях с коммерческим директором «Меркурия». Я попросил его прощупать того на предмет закупки у нас бартера, и Вовка обещал помочь.

В конце июля мы снова поехали с товаром в Москву. Все было как в прошлый раз – выехали в пять утра, на месте были к полудню. Разгрузились быстро, а с погрузкой вышла задержка – только в четыре выехали в обратный путь. В полвосьмого свернули к кафе, поели. Мы сильно отставали от графика, выходило, что дома будем не раньше полуночи.

Следующие четыре часа проехали без остановок. Время ушло за полночь, когда до нашего города оставалось километров сорок, и меня потянуло в сон. Я сопротивлялся, но веки потяжелели, с каждым разом я моргал все медленнее, голову тянуло вниз. Я потер лицо руками и чуть опустил боковое стекло. Сквозняк тут же протянул кабину в сторону раскрытого окна отца. Прохладный воздух быстро проник под футболку, спина остыла, и я поежился. «Надо закрывать свое окно, а то шею надует, завтра голову не поверну и вообще, продует еще», – подумал я и закрыл окно. В голове прояснилось, сон отступил. Я глянул на отца, он курил. Оба были уже почти сутки без сна. «Если я так хочу спать, то как отец еще держится? Он еще и за рулем всю дорогу», – подумал я, тут же ощутив укол совести из-за того, что сижу бездельником. Идиотская ситуация. Мои навыки вождения были не настолько хороши, чтоб вести «газель» по трассе, тем более в момент, когда я буквально клевал носом ото сна. Я это понимал, но совесть крутила душу. Я посмотрел на отца внимательней. Его тоже клонило ко сну. Веки глаз двигались все медленнее.

– Ты как, па? – произнес я, прерывая мерный усыпляющий гул двигателя. – Спать не хочешь?

Отец встрепенулся, и я сразу понял, что устал он не меньше моего, даже больше, но держался и не подавал виду.

– Да так, – сказал он невнятно, будто заново учился говорить. – Спать уже хочется. Но уже скоро. Сколько там осталось нам, километров тридцать?

Отец докурил сигарету, поморгал, отгоняя сон.

Из темноты обочины выплыл синий дорожный указатель.

– Да вон знак! – вскрикнул я и указал пальцем. – Тридцать один, остался, километр. Сейчас пост будет!

– Давай, там, наверное, остановимся, – сказал неуверенно отец. – Подышим свежим воздухом, выйдем, разомнемся, а то у меня уже нога отваливается, затекла.

– Конечно, остановимся! – безапелляционно поддержал я. И тому была причина, одна из главных черт характера отца – исполнительность. Черта-то хорошая, только у него она гипертрофирована. Отец в своей исполнительности мог пойти и на ущерб себе. И в этой поездке, не согласись я с остановкой, а воспротивься, так отец из кожи бы вон лез, давил затекшей ногой на педаль, боролся со сном, а вел машину дальше.

Пост! Стационарный пост милиции за двадцать километров до города. Подле поста вдоль обочин трассы уже стояли ряды фур – одни остановились на ночевку, другие лишь для короткого отдыха. Сразу за постом и мы свернули на обочину. Я вышел из машины, и блаженство от прогулки растеклось по всему затекшему телу. Остановились мы вовремя, сон так близко подкрался к нам, что точно победил бы на оставшемся пути. Я прошелся по обочине, подышал ночным воздухом – сон отступил, в голове прояснилось. Отец закурил. Я тоже. За десять минут прохладный ветерок приободрил меня окончательно.

– Ну, что, поехали? – отбросил отец окурок, посмотрел на меня.

– Ты как, па? Спать перехотелось? – всмотрелся я в его лицо – глаза уставшие, покрасневшие сеточкой сосудов, но вроде как не сонные.

– Да, нормально, тут немного осталось, доедем! – произнес он бодро.