Глава 1

– Он мужчина! А ты девушка. Все твое предназначение – это выйти удачно замуж и, кстати, сегодня я и хотел это сказать, что твой жених скоро приедет, чтобы познакомиться с тобой. Мы удачно соединим наш бизнес, расширим сферы своего влияния, выйдем на новый рынок. Ты выходишь осенью замуж, Элеонора и никаких отказов я не принимаю!

Стою и смотрю на папу, широко открыв глаза. Да не может такого быть, чтобы он говорил все это всерьез! Это же разрушит мою жизнь полностью. Я с таким трудом отвоевала себе поступление именно в этот университет и именно на эту специальность. С детства люблю возиться с животными и, хотя у мамы дикая аллергия на шерсть, но я очень хотела. В дом мне нельзя было приносить никакую живность, тем более с улицы. Максимум на что согласился папа – это небольшой аквариум, но это совсем не то.

– Папа, я не собираюсь выходить замуж, тем более ради бизнеса. Я хочу быть врачом, а не вот это вот все, – обвожу кабинет руками.

– Не врачом, а ветеринаром!

– Суть от этого не меняется. Я так хотела попасть на стажировку в какую-нибудь частную клинику или питомник. Мне просто повезло, как ты не понимаешь? – расстроено заламываю руки, я знаю, что это жест мамы. Именно она себя так ведет, когда чего-то пытается добиться от папы, но почему-то моя мольба не имеет нужного эффекта.

– Нет, – короткий ответ и я должна, по сути, послушаться, согласиться, что папа прав.

– В этот раз извини папа, но я тебя не послушаю.

– Вот как ты заговорила? – хмурится папа, – И куда ты поедешь? Ты же одна никогда не выезжала, ты не знаешь как в магазин сходить и речь не о бутиках. Ты знаешь, что такое метро?

– Папа!

– Что папа?! Ты жила в своем мире, который я построил для тебя и оберегал от всего. Нет, Элеонора, ты никуда не поедешь!

– Поеду! – упрямо дую губы. Если сейчас я ему уступлю, то на моей жизни можно поставить крест.

– Хорошо, что ты хочешь? Клинику свою не хочешь, давай машину тебе поменяем? Меня всегда напрягал твой Жук, это не машина, а недоразумение.

– Вот только не трогай моего жучка! – еще не хватало, чтобы мой, цвета фуксии по спецзаказу Volkswagen Beetle, пострадал, – Мне нравится моя машина!

– Моя дочь не может ездить на таком убожестве!

– И что? Я уже два года на ней катаюсь, к чему этот разговор сейчас?

– Таааак… – цепляет руки перед собой папа и я понимаю, что сейчас будет казнь, – Карты на стол, я блокирую тебе все счета. На бензин у тебя нет, карт нет, далеко не уедешь. Ты даже навигатором пользоваться не умеешь!

– Научусь, – рычу я, но что для моего папы мое возмущение.

– Элеонора, ты понимаешь, что я сейчас не шучу?

– Я тоже!

Смотрим друг на друга, как дуэлянты, пока папа не прикрывает глаза и не трет переносицу, словно устал. Мне его жалко, но себя еще жальче. Если сейчас не отстою свою свободу, то все, я снова домашняя овечка.

– Ладно, поезжай. Далеко не уедешь, – папа встает из-за стола, – А сейчас я бы хотел поужинать, и мы вернемся к нашему разговору о свадьбе, когда ты вернешься домой, сразу, как уедешь. Я думаю, что именно так все и будет.

Папа выходит из комнаты, а я стою, глотаю слезы. Только бы не расплакаться перед ним. Мне и самой страшно, до трясучки страшно, но я должна когда-нибудь вырваться из этой золотой клетки. Ладно, вернуться я всегда успею, а вот уехать из дома – это такая возможность. Хочу жить как нормальный человек, узнать, как это. Не могу больше быть привязанной к своим родителям и этому дому. Ведь есть другая жизнь, я так думаю?

Плюю на ужин с высокой колокольни, мне сейчас кусок в горло не полезет. Убегаю к себе в комнату и достаю из шкафа большой розовый чемодан. Кидаю туда вещи как попало, даже не думая о том, какие они. Мой гардероб просто ломится от шмоток. Мы с мамой любим ходить по магазинам. Даже не задумываюсь какого они цвета и о практичности. Мне главное – уехать, а дальше все само как-нибудь.

Последними сметаю кремы и шампуни с полок, с трудом застегиваю молнию на чемодане. Все, я готова. Завтра с самого утра поеду. Докажу всем, что не такая уж я и бестолковая. Еще какая толковая! Я умная, красивая, животных люблю. Что еще нужно?

И я со всем справлюсь. Что такого может быть особенного в элитном питомнике для аляскинских маламутов и мейн-кунов? Я немного почитала в интернете про этих животных, такие плющевые милашки. Няшечные мордочки, ушки, хвостики. Пушистики, конечно, чуть великоваты в размерах, но на картинках ничего так. Все же это просто животные, а я с ними всегда ладила. Подумаешь, почистить ушки, промыть глазки, расчесать. Да я все смогу, все сумею.

С этой мыслью завалилась на кровать, сдвинув в сторону остатки вещей и открывая нужную страницу на своем телефоне.

«Элитный питомник аляскинских маламутов и мейн-кунов ищет на работу ответственного врача, знающего особенности породы и проблемы в их воспитании. Возьмем даже студентов, если вы любите животных и знаете, как за ними ухаживать. Наши собачки и кошечки вас ждут».

Туда я и подала свое резюме и мне пришел ответ, что я принята на испытательный срок. Я так была рада, что дар речи потеряла на первые пару минут.

– Ты сошла с ума! – вертела пальцем у виска Настя, – Ты ничего не знаешь о питомнике и как он устроен!

– Ничего, я быстро учусь и не совсем бестолковая, Насть. Поеду и сама все узнаю. Просто пожелай мне удачи!

– Ох, Элька! – вздыхала подруга, но я-то знаю, что все будет хорошо.

Все уже хорошо, только как уехать без денег?

Глава 2. Как все начиналось

– Пап, мам, я дома, – скидываю свой рюкзак на банкетку в викторианском стиле и стягиваю с ног белые сапожки на высоком каблучке.

Шлепаю в тонких капроновых носочках, тоже белых, по теплому плиточному полу в гостиную.

– Элечка, – мама поднимается из кресла, где сидела и читала книгу по садоводству, – Как раз к ужину, сейчас и папа приедет. Уже звонил.

– Хорошо, мне как раз с тобой нужно поговорить, – чмокаю маму в щеку, вдыхая сладковатый запах ее любимых духов.

– Может, после ужина все вместе? – вздыхает мама, – Чувствую, ты нам испортишь аппетит, а Галя лазанью приготовила с кабачками.

– Представляю, что это, – фыркаю в ответ, но замолкаю, видя сердитый взгляд мамы.

– Нужно питаться правильно, Эля.

– Ага, согласна, но кабачки уже вот где… – поднимаю руку и хочу провести по горлу ребром ладони, но вовремя останавливаюсь, видя ужас в глазах моей великосветской родительницы.

Мама сегодня в светло-кремовом платье, туфлях на невысоком каблучке. Прическа из белокурых волос забрана вверх и заколота заколками с натуральным жемчугом. Мама красивая, ухоженная, элегантная. И я должна быть такой, меня такой и воспитывали.

– Пойду, переоденусь, – ворчу, направляясь в свою комнату.

Лучше сейчас не спорить о кабачках, иначе моя просьба так и останется не услышанной. А если ее и внимательно выслушают, то все равно лучше не портить настроение до ужина. Там у папы с мамой начнется несварение желудка, нервы, сердце, что там еще.

– Руки не забудь помыть, – кричит мне в след мама, а я закатываю к потолку глаза, пока поднимаюсь по лестнице.

У себя в комнате быстро снимаю нежно-пудровый джемпер из приятной и дорогой шерсти, серые брючки. Аккуратно вешаю в шкаф и достаю с плечиков домашнее платье. Сегодня это светло-голубой трикотаж с белым воротничком. Забираю светло-каштановые волосы в высокий хвост, на ноги белые мохнатые угги для дома. Потом вспоминаю, что папа их терпеть не может, и меняю на розовые тапочки с помпонами.

Разглядываю себя в зеркало и стираю прозрачный блеск с красивых, чуть полных губ. Маленький носик, слегка курносый, красивые скулы, брови, а глаза большие, зеленые, ресницы длинные. Моя подруга, Настя, говорит, что я как кукла. Только не Барби, а наша, советских времен. Откуда она знает такие игрушки не могу понять. Но Настя уверяет меня, что если заплети мне косу, то я буду Настенька из сказки. Я посмотрела эту сказку, чушь собачья. Ну да, похожа, но неужели у меня и голос такой противный? Я не говорю так, словно мышь пищит, когда ей хвост прижали. А Настя уверяет, что говорю, но это все неправда, наговор.

Слышу под окном шорох колес по гравию, папа приехал. Черт, не успела поговорить с мамой. Думала заручиться ее поддержкой, но теперь уже была не была. Поправляю платье, убираю непослушную кудрявую прядку обратно в прическу. Мой вид должен быть идеален, я все-таки на казнь иду.

Спускаюсь по лестнице, прислушиваясь к голосам в гостиной. Папин басовитый и мамин ласковый. Сколько уже лет вместе, а мне всегда нравится наблюдать за ними. Папа такой грозный, властный, а мама как куколка рядом с ним. Если сравнивать с собаками, то папа питбуль, а мама пушистый и игривый шпиц. Господи, о чем я думаю? Это от волнения, наверное. Даже руки подрагивают.

– Геночка, приказать чтобы ужин подавали? – мама на своей волне.

– Пусть накрывают и рюмку коньяка мне.

Захожу в гостиную и встаю напротив родителей, которые сидят на диване. Папина рука на маминых плечах, пиджак расстегнут, поза довольно расслабленная. На лице усталая улыбка. Папа много работает, он у меня крутой бизнесмен, олигарх, от этого и все проблемы. Понимаю, что разговор со мной ему сейчас ни к чему.

– Эля? Что стоишь и молчишь? – хмурится папа, ну вот, не с того начинаю. Но я просто не могу уже держать новость в себе, а как сказать не знаю.

– Пап, мам, я… – голос срывается от нервной трясучки, и я цепляю ледяные от волнения руки в замок перед собой.

– Беременна?! – хватается за грудь мама, а папа цыкает на нее:

– С ума сошла, Лиза! – сердится он.

– А что еще говорят с таким лицом? – выдыхает полуобморочным тоном мама.

– Мам, пап, я не беременна, – пытаюсь продолжить я.

– Слава Бога, Гена, я чуть не умерла, – жалуется мама, а я хочу сделать жест «рука, лицо». Ну сколько можно меня прерывать? Мне и так не хватает смелости, чтобы сказать.

– Подожди, Лиза, – отмахивается папа, – Не видишь, что наша дочь сейчас в обморок от волнения упадет?

– Ой и правда, ты что такая бледная, Элечка? – тревожится мама.

– Пап, мам… – снова начинаю я, уже умоляющим тоном, – Выслушайте меня, пожалуйста. Только сразу скажу, чтобы вы мне не сказали, как ни среагировали, решение мое уже взвешено и обдумано со всех сторон. Я все решила и ничего уже не изменить.

– Ты меня пугаешь, Элечка, – начинает обмахиваться ладошкой мама, – У меня, кажется, давление поднимается.

– Лиза, потом будешь умирать, – рявкает папа, – Давай послушаем, что скажет наша принцесса.

Это его ласковое прозвище сейчас точно не в тему и особой смелости мне не придает. С детства была Принцессой империи, Принцессой холдинга, да и вообще любимой дочкой, которой позволено все, но в то же время ничего. Абсолютно никакой свободы. Я не могу одеваться как хочу, не могу встречаться с подругами как все девушки моего возраста, про женихов вообще отдельный разговор. Тут или у папы инфаркт, или у мамы нервное расстройство.

– Итак… – нажимает на меня папа, а я вдыхаю воздух полной грудью, чтобы выдать:

– Я уезжаю от вас.

Все, сказала, теперь можно и в обморок падать.