После первой части цикла, здорово напугавшей меня событийным рядом и межличностными отношениями, и удивившей общей своей нетипичностью и недианистостью, от продолжения я ждала чего угодно – революции, войны, новых удивительных вариантов применения магии – кроме дебрей, поджидавших в настоящей «Дороге». Помимо всех отличительных особенностей книг Дианы Джонс, про которые я говорила в прошлый раз, у нее есть и еще одно незыблемое и ни при каких обстоятельствах нерушимое правило – дети всегда хорошие. Они могут совершать ошибки, вести себя как зануды или страшные грубияны, быть ужасно наглыми и непослушными, но они всегда добрые и стремятся только к хорошему. Первое исключение из этого правила возникло в «Заколдованной жизни», но очень неуверенно, будто девочка сама не понимала, что делает. Здесь же…
«Дорога ветров» намного более страшная и неуютная книга, чем «Сын менестреля», хотя, казалось бы, куда уж больше. На ее страницах почти нет места любви и заботе, доверию, состраданию, а больше всего – детству. Здесь нет ни одного по-настоящему счастливого человека, зато есть нещадный и безрезультатный труд, графы-самодуры, дворцовые интриги, заговоры и революционное подполье, и дети, работающие с утра до ночи, и выглядящие стариками. Это первый раз за всю историю моего знакомства с книгами Дианы, когда ребенок – априори по тому самому правилу добрый ребенок! – замысливает убийство и хлоднокровную месть и целенаправленно идет к своей цели, ни разу не задумавшись над тем, что же именно он готовится совершить. Это первый раз, когда ребенок, глядя на своего отца, видит чудовище, и ненавидит себя за похожесть на него так сильно, как никогда бы не смог возненавидеть никого другого. Это первый раз, когда дети – настолько глубоко умудренные опытом старики.
А еще – это первый раз, когда не раз приходившее мне в голову объяснение, почему героями книг Дианы Джонс почти всегда являются дети, не кажется нелепым. Она ведь могла писать совершенно другие сказки: менее жестокие по отношению к героям, менее поучительные и почти не раскрывающие всю глубину человеческих душ, а могла и вовсе уйти во взрослую литературу и писать чудесные язвительные романы на любую тематику. Но тогда ее истории потеряли бы самый главный лейтмотив, тихонькой и почти незаметной ноткой поющей родителям, которые читают книги Дианы своим детям, «будь внимателен, будь добр, будь хорошим человеком, иначе все твои ошибки станут ошибками твоих детей, и за все твою проступки они расплатятся сторицей». В менее серьезных книгах Дианы, когда дети просто спасали своих родителей и положение в принципе, эта мысль казалось почти глупой – ну какие такие страшные ошибки совершили их родители? были людьми? В «Дороге» же, ужасной и жестокой, бурлящей как море в шторм «Дороге», эта мысль кажется единственно правильной и самой главной.
Ох, Диана, какая же ты все-таки…