Глава 1

Синарьен

– Хочешь трон? Женись!

Я смачно фыркнул на очередной выпад короля, но не ответил – голова после ночных возлияний точно кабак, а в горле пересохло болото. Лучше бы водички подал, чем орать на меня битый час.

– Думаешь, я буду вечно это терпеть? – нахмурился отец, видя, что я не особо желаю выяснять отношения.

Он передвигался по комнате, словно гора Нетра, способная раздавить любого из живущих на Крите. Бегло посмотрев в стрельчатое окно, где до горизонта расстилались наши земли, покрытые сейчас густым снегом, папа шумно повернулся и снова поспешил к моей кровати. Тяжелая мантия из шэарийского вепря с неприятным шорохом ползла по камню, каблуки из зубов акрита, тяжело перестукиваясь, оставляли на полу морозные следы стихийной магии, а крепкая челюсть правителя скрипела.

Хоть бы не съел в гневе. Папа – один из самых могущественных магов нашей страны. Он может.

Чего злится-то? Ну пришел я домой под утро, потому что развлекался с друзьями до беспамятства. Он что молодым никогда не был? Пока не встретил ту самую, единственную, влипал в неприятности не меньше моего, покойный дед рассказывал.

Этанский нисс из черного винограда, что подают горячим, несравненно лучший среди спиртных напитков в нашей стране, но похмелье от него жуткое. Стоило пару кубков за плечо слить.

Поморщившись от ломоты в теле, я перекатился по кровати и с рыком уткнулся лицом в подушку, но тут же вскинул голову и глянул через плечо.

– Какой женись, па-а-ап?! Ты же знаешь, что я не готов. Мне никто не по сердцу. Да и брак явно создан не для меня. Или я не для него. Ты ведь женился на маме после сорока оборотов! Куда спешить? Смилуйся!

Перевернувшись, я все-таки приподнялся, а то еще отправят меня в темницу за неуважение владыки. Папа правит страной более тридцати лет, и равных ему в нашем мире нет. Даже король Имана, архимаг-перевертыш Каур ин-тэ, не столь силен и влиятелен, как отец. Выше и могущественней только боги-создатели, Шэйс и Нэйша.

Лучше бы я прятался под одеялом, чем встретиться с тёмным взглядом, обещающим мне особую расправу за непослушание. Отец сегодня явно не в духе: глаза налились алым, и вены на висках набухли до черноты. Какая тьма его укусила?

Король внезапно прекратил расхаживать по комнате. Застыл, словно его грохнули по макушке головешкой меча, схватил сильными руками резную спинку кровати у моих ног, наклонился, стал еще серьёзнее и краснее, чем был, и, сведя темные с проседью брови, свирепо прошипел:

– Ты надоел, Синарьен! Остепенись! Через два оборота тридцать будет, а ты все не нагуляешься! Как тебе на сердце кто-то ляжет, если ты, словно северный ветер – неугомонный и легкомысленный?! Любви нужна крепость и надежность, искренность и вера, а ты!..

– А что я? – меня перекосило от папиных слов. – Будто любовь – главное в жизни! – крикнув, понял, что хотел иначе сказать, но не затолкать в рот слетевшей фразы. Должен же я хоть как-то попытаться успокоить короля, который явно сегодня встал не с той ноги? – Я не готов еще к этой серьезности и крепости, как ты говоришь. Да и большой мальчик, сам решу, когда брачными узами себя связывать!

– Вот как?! – гаркнул король и еще больше нахмурился. – Жениться не хочешь! Любовь – для тебя пыль! Одни грязные куртизанки на уме! – Папа скривился, будто кисляка хлебнул. – Как я тебе подданных доверю, если ты ведешь себя, словно озабоченный юнец?! То с этой, то с той пустышкой королевские простыни мараешь! То здесь, то там о тебе непристойные слухи разлетаются! Несерьезно для будущего правителя. Король должен знать, что такое настоящая семья, любовь на всю жизнь, иначе ему нечего будет защищать.

– Я знаю, что такое семья. – Голос прозвучал глухо. – А любовь на всю жизнь – выдумки романтиков, что слагают легенды под крепленое вино. Вы с мамой, – заметив суровый взгляд отца, я поправился, – исключение. Да и от кого семью и земли защищать в это время?! – вскинув руки к потолку, словно молясь богине, я наигранно засмеялся. – У нас беспросветный мир лет двадцать. Ну кроме нескольких волнений на границе… Черное Новогодье не считается – это проделки темных сил и их приспешников, ты сам говорил. – Я отмахнулся, будто это событие – пустяк. Вдруг задобрю отца историческими познаниями, потому перечислял дальше: – Иманцам наши земли не нужны, им своих плодородных хватает, да и мы в тесной дружбе с соседями. Другие миры нас не трогают, только изредка подбрасывают сильных магов, что нам только на руку. Нэйша и Шэйс покровительствуют, защищают Энтар от любых угроз. Все верно? Зачем тогда беспокоиться?

Папа наморщил лоб, провел крупной ладонью по каштановым волосам, что растрепались во время спора, и бросил в сердцах:

– Жизнь меняется, Синарьен! Ты слишком наивен для наследника престола. Меня это, как правителя и твоего отца, не устраивает.

– И ты решил заняться перевоспитанием с утра-пораньше?

Король длинно выдохнул и покачал головой.

– Я ведь не этому учил своих детей, не так воспитывал. В кого ты такой шальной уродился? Ты ведь халатностью разрушишь Криту!

– Да как это можно предсказать?! – Подобные нападки никогда мне не нравились, потому я повысил голос.

– Я это вижу! – вскрикнул отец и поджал губы, словно запретил себе продолжать.

– Ты не пророк, чтобы видеть будущее, – не удержался я от упрека.

– Синар, думай, что говоришь!

– Эври и Лан тебе не мешают, значит? Не разочаровывают? – Смачно зевнув, я закинул руки за голову. – Тогда пусть они правят после тебя. Я не против.

– Правят? Да? – пробасил король и, сверкнув темными глазами, жутко прищурился.

Как же сладко спалось, пока главный убийца наслаждения не пришел. Вечно заведет воспитательную шарманку, хоть убегай из замка. Стоило утром остаться в таверне, друзья предлагали свободную комнату, но я очень не люблю постели, в которых кто-то спал до меня, брезгую, вот и вернулся к себе. А тут такой переполох.

Пока папа молчал, я быстро осмотрел комнату. Надо бы слуг позвать, чтобы убрались. Мы с Ирьен немного переборщили ночью со страстью: комод из ольхи осунулся, бархатная штора свалилась с одной стороны окна, а на кровати настоящий переворот. Хорошо, что не государственный.

Интересно, куда моя жаркая птица подевалась? По характеру она мне совсем не нравится, слишком колкая, но в постели ничего, одна из лучших.

Зыркнув на прикрытую дверь купальни, я откинулся на подушку со сладкой улыбкой – прячется цыпочка. Значит, продолжим чуть позже.

– Братья не щеголяют с полуголыми девками по крепостному двору и не опаздывают на завтрак! – рявкнул отец после недолгого молчания. В его голосе появился звенящий металл.

– И что? Тоже мне правильные святоши! – Вздохнув, я закатил глаза: раздражал этот выговор. – Так вот кто меня сдал?! Предатели! – последнее бросил шутливо, но отец не оценил.

– Что с тобой случилось, мой старший сын? – Он покраснел и разошелся не на шутку. – Не найдешь ты себя, Синарьен, если будешь таким пустым. Не наполнишь душу – себя потеряешь. – Папа помедлил и мрачно договорил: – Мне придется тебя наказать.

Сколько раз я это слышал. Сколько проходил. Даже улыбнулся снисходительно. Сейчас еще поговорит-пошумит и пойдет обратно, править тихой и мирной страной, а я досмотрю сладкий сон. Или лучше продолжу прием горяченького с искусной любовницей, как и задумывал.

Я даже поддержал государево предложение, все равно он никогда не говорил всерьез:

– Да, конечно. Я не против, можешь лишить меня привилегий. И трон забирай, – махнул рукой для пущей драматичности, но не удержался и зевнул, отчего отец стал мрачнее тучи.

Да, про трон было лишнее. Мое нежелание править папу часто выводило из себя.

Чтобы не злить его еще больше, я все-таки встал, сгреб растрепанную гриву в хвост и, стащив простыню, мало-мальски прикрылся, но король, обогнув угол кровати, наступил каблуком на тонкую ткань.

Я обернулся и опешил.

Таким злым папу я еще не видел. В родных глазах пробудилась сила, закружилась сверкающей вьюгой, замерцала угрожающе.

– Решил, что я дворцовым шутом перед тобой прыгать буду? – зашипел он сквозь зубы, сжатые губы напряженно дернулись.

Густые каштановые волосы, отблескивая серебром, затряслись на широких плечах отца. Борода, что он отпустил после Черного Новогодья, подрагивала от грозно ходящих желваков.

– Твои выходки уже в печенках! – гаркнул он, наконец. – Решено! Завтра бал в академии магии Агоса. У тебя сутки, чтобы выбрать невесту, – и ткнул в меня пальцем. Сотряс им, словно я мальчишка десяти лет, который в очередной раз нашалил и пока не осознает последствий. – Не справишься – вылетишь из претендентов на трон.

Я засмеялся от услышанной нелепицы и зыркнул в потолок, где синий свод переливался золотыми искрами. День давно в зените. Лотта игрался в крупных фалдах тюля и заставлял жмуриться.

Не удержав вялые после гулянки ноги, я снова присел на кровать, натянул простынь повыше.

Папа любит пугать, надеясь, что перевоспитает непутевого наследника, но раньше надо было. На меня гневливые беседы и пустые угрозы давно не действуют. Сколько выволочек я получал за опоздания к столу, пропуски учебы или тренировок, не сосчитать. Все всегда сходило с рук, ремня не давали, в угол не ставили. Серьезно воспринимать угрозы отца никогда не получалось. Он у меня добряк, каких Энтар не видывал со времен Создания. Даже кратковременные конфликты, что возникали на северной границе Криты с кланами оборотней, он сводил на нет путем переговоров. Перевертыши всегда считались своеобразными магами, а когда дело касалось их земли – особенно агрессивными, но папе удавалось найти компромисс.

Я выгнул бровь и поцокал языком. Король явно разозлился на мои слова о троне, вот и брякнул вдогонку о своем решении. Чем еще родитель порадует? Лишит карманных денег? Смешно! У меня свой магический заводик имеется, стремительно развивающийся, деньги есть, могу даже южный городок на берегу Левия прикупить. Что папа мне сделает? Устроит домашнее заключение? Оу… Поздновато, это в четырнадцать еще работало, а сейчас бессмысленно. Трона лишит? Серьезно? Ну и граз с ним!

– Ты, Синарьен, доигрался! – Отец раскраснелся, его чайные глаза метали холодные искры. – У тебя сутки, и я все сказал!

– Шутишь! – брякнул я.

– Если бы… Не до шуток совсем. – Наклонив голову, папа посмотрел на меня так, будто я весь в бородавках и папилломах.

Я даже потрогал лицо, чтобы проверить, все ли в порядке.

Самое время сказать что-то типа «я больше не буду, клянусь мороженой индейкой», король оттает и оставит меня в покое на несколько дней.

– Не найдешь невесту в академии, домой можешь не возвращаться… – шепотом протянул отец, будто выдохся от разговора со мной.

– Па-а-ап…

– Нет! – мою попытку оправдаться он пресек взмахом тяжелой руки. – Все!

На крупных пальцах загорелось синее пламя. Оно выстрелило в высокий потолок ослепляющими искрами. Ой, зря злил папку, теперь точно накажет – довел я архимага до горячки.

– Хватит слов и угроз, которые ты считаешь пустыми. Довольно обещаний! Или женишься, или трон передам братьям – они достойней. Без свадьбы ты будешь изгнан с позором из замка! Королевских привилегий и статуса ин-тэ лишишься тоже! Не думай, что личные сбережения и завод игрушек помогут. Я заберу у тебя всё!

Синее пламя взметнулось быстрее, чем я опомнился, змеей пролетело по комнате, закружилось в снежном танце и, будто копье, ударило в живот.