Все персонажи и события рассказа являются вымышленными,

любые совпадения – случайны.

Душераздирающий крик неистовой силы разорвал сонную дремоту ласковой летней ночи и резко стих.

Сторож Прохор, страдающий глухотой на одно ухо, тем не менее вздрогнул, поднялся с топчана и прислушался. Он пошарил в темноте, нащупал колесико лампы и повернул его до щелчка. Свет озарил маленькую комнатку, однако вполне пригодную для такого неприхотливого человека, как старик Прохор.

Для тихого счастья ему вполне хватало скромного жалованья, чтобы покупать табак, консервы и свежую утреннюю газету на соседней станции, из которой сторож узнавал последние новости. На прошлой неделе он разменял девятый десяток, но все еще чувствовал себя бодрым и способным к работе.

Прохор на жизнь не жаловался, и она оставалась к нему вполне благосклонной. Чего он только не повидал на своем долгом веку и вряд ли чему-нибудь удивился, но осторожность вынудила его снять ружье со стены, прежде чем выйти из сторожки.

Безлунная ночь стояла во всей своей красе.

Синеватое небо казалось сбрызнутым блестящими каплями звезд, вокруг шумел густой сосновый бор, не засыпающий ни на минуту, в высокой траве надрывно стрекотали кузнечики.

От сторожки вела дорога прямо к особняку с высокой башенкой, темневшего на фоне леса и ночного неба. Прохор вытащил из широкого кармана фонарик, включил его и осмотрелся. Яркий луч света заскользил по кустарникам и деревьям, не показывая ничего необычного.

Старик подошел ближе к железным, тронутым ржавчиной воротам, сквозь замысловатую решетку которых свет фонарика выхватил близстоящие деревья. Какое-то время сторож всматривался между стволами в мутную тьму, а затем прошел вдоль части ограды, повторявшей рисунок ворот. Перед собой он видел все те же сосны, качавшиеся на ветру, а потому повернул обратно.

Держа ружье наготове, Прохор пошел по направлению к особняку, чья крыша возвышалась над темной стеной деревьев. Под ногами хрустели сухие шишки, а нависавшие ветви порой трогали его за плечи, словно не понимая, что он тут делает.

Старик приблизился к самому особняку, который серой горой вырастал прямо перед ним. Довольно старое здание стало немым свидетелем многих событий, в том числе и весьма мрачных. Один промышленный магнат – Антон Григорьевич Ропчинский, велел построить его здесь в 1910 году, попав под очарование старинных английских замков и усадеб во время путешествия по туманному Альбиону.

Сам дом уцелел каким-то чудом.

Его почти не потревожила ни разразившаяся революция, ни страшная война. Удивительным казалось еще и то, что некоторые работники сумели сохранить за собой те должности, на которых состояли при первых владельцах. Так случилось и с дедом Прохора. Долгое время он следил за растениями в оранжерее и постригал кустарники в парке.

Усадьба Ропчинских поначалу превратилась в дом отдыха для членов политбюро и их семей, а потому ее неплохо сохраняли, пока не пришли тяжелые 90-е годы.

Средств на полное восстановление не хватало, а потому дом все больше ветшал и покрывался густым зеленым мхом.

Прохор не раз делился тем, что знал, с гостями, которые время от времени наведывались сюда в поисках уединения и свежего воздуха. Они с интересом выслушивали его и иногда в благодарность оставляли продукты, деньги, за что старик был им весьма признателен, а один из охотников-любителей подарил чудесное помповое ружье, о котором Прохор давно мечтал.

Знал он еще кое-что, но не торопился открывать это в силу тех или иных причин, подозревая, что когда-нибудь все равно случится неизбежное.

Над крыльцом вспыхнул фонарь и осветил приблизившегося старика с ружьем. Дверь открылась, и на пороге показалась сонная девушка лет девятнадцати. На ее добродушном лице отразилось беспокойство. Заметив старика, она плотнее запахнула длинный кардиган, который набросила на пижаму, и спросила встревоженно:

– Вы сейчас слышали жуткий крик, Прохор Андреевич?

Старик вздохнул:

– Простите, Ульяна. Совсем забыл предупредить, дурья башка. У нас тут километрах в трех санаторий у озера. Люди приезжают здоровье душевное поправить. Ну, видно, у кого порой и случаются приступы. А слышимость такая, что ежели какой громкий звук раздастся вдалеке, так можно подумать, что прямо под боком орут.

– Вот как, – девушка не знала, радоваться или огорчаться от такой новости. – А ворота надежно закрыты?

– На этот счет не переживайте. Ограда хоть и старая, но еще крепкая. Вот соберем денег и подновим, да? Так что ни о чем не волнуйтесь и идите спать.

Старик заметил, как недоверчиво она посмотрела, но потом кивнула, пожелала доброй ночи и закрыла дверь. Он же, посвистывая, пошел дальше, держа ружье перед собой.

Обойдя весь дом вокруг, а также оранжерею и часть парка, Прохор вернулся в сторожку. Перед тем, как зайти туда, он выкурил сигарету, задумчиво поглядывая по сторонам, а затем что-то пробормотал про себя.

Остаток ночи прошел спокойно, и никакие тревожные звуки более не беспокоили жильцов старой усадьбы.

Отец Ульяны, Алексей Иволгин, весьма предприимчивый человек, располагающий некоторыми средствами, взял в бессрочную аренду саму усадьбу с желанием превратить ее в процветающий отель, где постояльцы могли бы позволить себе спокойный отдых на природе, любуясь старинным особняком и проникаясь его духом.

Предполагалось бережно воссоздать все таким, каким оно было до революции. Что казалось вполне осуществимым благодаря сотням сохранившихся фотографий и документам. И отец, и дочь полностью сходились во мнении, что усадьбе это совсем не повредит, потому как испытывали большое уважение к прошлому своей страны, и их желание возродить дом казалось вполне искренним.

Они собирались привлечь к воссозданию усадьбы меценатов и других неравнодушных к историческому прошлому людей. Часть денег уже удалось собрать, так что в ближайшие годы задуманное должно могло осуществиться.

Иволгины точно так же, как и бывшие владельцы, хотели поселиться здесь, покинув большой город.

Увидев особняк впервые, когда она приехала сюда, Ульяна испытала смешанное чувство восхищения и досады. Ей стало не по себе, что столь необычный и сказочный дом разрушался столько времени, и никому до него не было дела.

Девушка окрестила его про себя «коттеджем в готическом стиле» благодаря асимметрии расположенных крыш с печными трубами над повернутыми в разные стороны выступающим частями дома, каждый из которых мог бы считаться самостоятельным фасадом, многообразным эркерам и множеству высоких окон с мелким переплетом и, конечно, совершенно замечательной башенкой.

Хотя на самом деле особняк трудно было отнести к какому-то определенному стилю, так причудливо и тем не менее гармонично его построили.

Предстояла довольно трудоемкая работа по его возрождению, после которой дому и парку возвратят утраченное великолепие. Не забудут и об оранжерее – ее необходимо заново остеклить, восстановить водопровод и развести там все те экзотические деревья и цветы, что когда-то радовали самих Ропчинских.

Предполагалось отреставрировать и фамильный склеп, что скрывался в глубине парка. Свой последний приют под сенью старых вязов нашли первые владельцы усадьбы. Он сохранился почти в идеальном состоянии, если не брать в расчет позеленевший мрамор и заросшие диким плющом каменные своды.

Алексей Иволгин кое-что смыслил в строительстве и не чурался пыльной работы, а потому намеревался и сам принимать активное участие в реставрации и обновлении дома.

Его дочь Ульяна училась на факультете журналистики и с удовольствием откликнулась на предложение отца провести лето в столь живописном и удивительном месте.

Кроме них в доме сейчас проживали: кухарка Галина, дородная женщина, полагающая, что день нужно начинать и заканчивать плотным приемом пищи, а также экономка и по совместительству помощница по хозяйству Татьяна, считавшая своим долгом держать в чистоте весь дом, а потому ее постоянно можно было видеть за уборкой.

Прохор решительно отказывался ночевать в доме, предпочитая свою любимую сторожку, которая заменяла ему весь мир. Там он узнавал последние новости, читая газеты, или смотрел телевизор с крошечным черно-белым экраном.

Первые стройматериалы уже привезли и через неделю планировали начать основательную подготовку к ремонту.

Ульяна сделала множество фотографий дома во всех ракурсах.

Ей хотелось запечатлеть его таким, каким увидела впервые – заброшенным, обшарпанным, с покрытыми мхом камнями на высоком цоколе, потертым паркетом и выцветшими обоями.

Потом она устроит настоящую выставку фотографий в холле, приемной и главном вестибюле, чтобы посетители усадьбы могли сравнить состояние дома до и после восстановительных работ.

Девушка любила посидеть с книгой в глубине парка, наблюдая за скачущими белками. Парк и лес вокруг наполнялись звуками живой природы, что так нравились ей. Городская суета никогда особо не привлекала Ульяну, а теперь и вовсе отталкивала.

И хотя она понимала, какие возможности сулит жизнь в мегаполисе, мысли о переезде крепко поселились у нее в голове. Возможно ли совмещать работу в издательстве и жизнь на природе, когда только на дорогу в одну сторону уходит два часа? Девушка сомневалась, но решила, что попробует в любом случае, а уж отказаться всегда успеет.

Затея отца сразу вдохновила ее, несмотря на то, что предстояло потратить немало усилий и средств. Но известно, что вода камень точит. И она полагала, что со временем у них все получится.

Утром, разбирая вещи, Ульяна вспомнила пронзительный дикий крик, что так испугал ее. Осталось неприятное чувство, будто он раздался прямо у нее под окном, отчего девушка какое-то время не могла прийти в себя.

Отец должен вернуться из города днем, и она обязательно расскажет ему о происшествии. Интересно, известно ли ему, что неподалеку находится санаторий для душевнобольных?

Подобное соседство не радовало. Мало ли что взбредет в голову людям, которые видят галлюцинации, говорят сами с собой и принимают нейролептики.

А еще она твердо намеревалась посвятить день курсовой работе, а потому решила не откладывать. Захватив ноутбук и стараясь ступать тихо, девушка пробралась на кухню, чтобы сделать себе бутерброд и сварить кофе, а потом незаметно улизнуть через черный ход.

Ей нравилось сидеть там и разглядывать старинные чугунные печи, которые сохранились каким-то чудом, как и белую плитку, что покрывала стены от пола до потолка, светильники под круглыми железными абажурами, широкие деревянные полки для хранения посуды.

Несомненно, кухне тоже требовался ремонт: следовало привести в порядок печи, оттереть сохранившуюся плитку или восполнить подходящей по цвету и типу керамикой, начистить светильники и подновить полки, а то и вовсе заменить.

Она бы побыла здесь какое-то время, но тут царствовала Галина и наверняка попыталась бы накормить ее до отвала, а еще могла начать расспрашивать подробности ее жизни, чего Ульяна совсем не хотела.

Кухарка как раз вышла во внутренний двор и о чем-то разговаривала с доставщиком продовольствия: девушка видела их через полукруглое окно.

Оказалось, что ароматный напиток уже поджидал в металлическом кофейнике, а на тарелке лежали нарезанный сыр, ломтики ветчины, а также масло и две булочки. Девушка подхватила поднос, поставила кофейник, тарелку и пустую кружку, взяла ноутбук и вышла во двор, приветливо улыбнувшись кухарке. Та придирчиво осмотрела содержимое подноса и вздохнула.

– Хорошего дня! – крикнула Ульяна, удаляясь от дома.

Теперь ей никто не помешает насладиться прелестью раннего утра и теплом восходящего солнца.

Она шла по одной из дорожек, выложенных кирпичом, в сторону полюбившегося холма в тени разросшегося вяза, откуда можно наблюдать за окрестностями.

Внезапно ее внимание что-то привлекло, и она замедлила шаг.

Дорожку перед ней пересекала странная темно-бурая полоса. Не слишком широкая, но и не узкая. Кирпичную кладку вокруг усыпало мелким песком и комочками почвы, размазанными и вдавленными в зазоры между кладкой.

Будто что-то очень грязное и мокрое тащили волоком. Или… кого-то?

Ульяна присела на корточки, коснулась земли и поднесла руку к лицу. Хотя след почти высох, ей в ноздри ударил малоприятный запах не то тины, не то подгнившей листвы. Она поднялась. Взгляд переместился по еще влажной зеленой траве, откуда полоса, как ей подумалось, начиналась.

Девушка оставила поднос с ноутбуком на дорожке, понимая, что здесь их никто не тронет, и стала углубляться в парк. Здесь, среди высокой травы странная полоса была не так заметна, но все-таки примятые листья и мелкие кустарники свидетельствовали о том, что Ульяна направлялась верным путем.

След привел ее к зарослям колючего сорняка, вымахавшего в человеческий рост, где и терялся. Далее начиналась довольно крепкая, как уверял Прохор, трехметровая железная ограда. Перелезть через нее представлялось маловероятным, так как состояла она из близко подогнанных друг к другу вертикальных толстых прутьев, венчавшихся острыми пиками и соединялась двумя горизонтальными перекладинами, одна из которых шла по верху, а другая по низу.

Какое-то время Ульяна всматривалась в заросли сорняка и на качающиеся сосны за оградой, затем развернулась и пошла обратно. Впрочем, она миновала брошенный поднос и ноутбук, словно забыв о них, и теперь следовала в другом направлении.

Ей стало ясно, что, судя по тому, как наклонилась трава, что-то тащили именно в эту сторону. Застывшая грязь виднелась на торчащих корнях деревьев и на примятой траве. Буроватая полоса петляла, оставляя отметины всюду, пока не привела к крошечному пруду с цветущими кувшинками.

Прохор сидел на скамеечке у сторожки и курил свой любимый табак.

Ему нравилось набить трубку и пыхтеть сизоватым дымком, пуская его колечками. А иногда он с удовольствием вытаскивал из нагрудного кармана потертый серебристый портсигар, извлекал оттуда папироску и жадно затягивался.

Сейчас, после обычного утреннего обхода, он намеревался поступить именно так, но тут к нему подбежала запыхавшаяся дочь хозяина и потащила в парк, попросив захватить какой-нибудь длинный шест.

Старик послушался, не понимая, впрочем, что такого могло стрястись, и едва поспевал за нею. Девушка подвела его к одному из искусственных прудов, что вырыли еще при первом владельце усадьбы, и указала на него.

– А что мы ищем? – поинтересовался Прохор, сжимая шест.

Девушка развела руками, но поделилась подозрением, что туда ночью могли что-нибудь сбросить.

– Кто? – старик так и изумился. – Кроме нас тут никого больше нет.

– Тем более, – взмолилась Ульяна. – Видите этот след?

Он присмотрелся, и действительно, если пристально поглядеть, то часть травы казалась примятой.

– Ну вот, – она обрадовалась, что и он это заметил. – Давайте же поищем что-нибудь подозрительное.

Старик битый час погружал и поднимал шест, но тот ни разу не уткнулся во что-то твердое или плотное. Дно казалось чистым ровно настолько, насколько бывают чистыми ил и песок внизу.

– Ничего, – Прохор выжидающе посмотрел на молодую хозяйку. На лице у него читалось нежелание продолжать эти бессмысленные поиски.

Ульяна покраснела и поблагодарила его, извинившись. Тот махнул рукой и закряхтел. Ему явно не терпелось вернуться к сторожке.

– Чего уж там. Мало ли чего привиделось… Ульяна, я правильно понял, что вы ждете вашего отца, а потом возвращаетесь в город?

Она удивилась и ответила, что это так. Старик озабоченно кивнул.

– Хм… Хм… Вот и хорошо… А то странно видеть молодую девушку в нашей глуши. Тут же скукота… Честное слово….

Недоумевая, Ульяна рассмеялась:

– Благодарю, хотя мне здесь очень нравится. Трудно представить место, более подходящее для моего нынешнего настроения, – призналась она.

Прохор не стал расспрашивать, что же так повлияло на ее настроение. Он помялся, и несколько угрюмое «хм…» вырвалось с его недовольно поджатых губ, а затем он резко развернулся и пошел прочь, чуть прихрамывая.

Глядя на удаляющегося старика, посмотревшего на нее странным взглядом, девушка напряженно размышляла о чем-то.

Так что это могло быть?

Явно тяжелое, мокрое, оставляющее за собой грязноватые разводы?

То, что появилось словно ниоткуда, а потом исчезло? Буквально кануло в воду? Но ведь Прохор тоже заметил примятую траву! Тогда, почему он так спокоен?