Всем привет. Меня зовут Стёпа. Сегодня мне исполнилось 33 года. Не то, что бы я как-то хотел акцентировать ваше внимание на этом факте, но уж как оно есть. Проснулся, умылся, походил по воде (раньше не умел, да). Но речь то о другом. Вот наступил, можно сказать, некий поворотный момент. Срединный, половинчатый, перпендикулярный. Не то, чтобы я физически этот момент так воспринимаю, нет. Не ставлю пока перед собой задачи оказаться и погибнуть в 66 лет на войне за независимость Занзибара. Или Фиджи. Хотя знаете, буду рад провести свой 66-й день рождения там. Ну там, солдаты удачи, военная романтика, ром из черепов поверженных врагов. Разве не прелесть? Но нет, я не об этом.
Мне 33, и я ощущаю себя на середине моста. Такого, знаете, как любят в горных азиатских странах вешать между двумя семитысячнометровыми горами. Вроде выглядит не очень прочным, но переживет еще ни одно извержение Кракатау. И вот я как раз стою на таком эзотерическом мосту. Оглядываюсь по сторонам, сипло втягиваю разреженный воздух. Смотрю вроде как вперед, но и назад оглянуться не помешает. Что же я там увижу? Опыт прожитых лет? Криво сколоченную доску с наградами? Себя, грустно взирающего на меня, взирающего на себя? Да, я понимаю, вы скажете, всего 33, но война на Занзибаре может начаться уже завтра, если понимаете, о чем я. Иногда даже по утрам уже пахнет напалмом. Или это просто так кажется.
Что я точно понял за прошедшие 33 года (да, мне понадобилось некоторое время), что я приобрел кое-что, чего у многих просто нет. И я говорю не про лишний вес или портящиеся зубы, хотя могу уже и с этим начинать участвовать в разных конкурсах. Да и дерево с ребенком я еще не посадил. Но вот, что я приобрел, и что у меня уже никто не отнимет, так это те, почти что тактильные знания и эмоции, которые мне подарило искусство. Слово, конечно, немного противное. Искусство. Высокопарно аляповатое. Но да, именно оно. Искусство не в своем культурном разрезе – я, конечно, рад, что видел работы Рембрандта и древний город Петра, но выдавать это за жизненное достижение? Да ладно вам. Нет, я говорю про те самые сокровенные таинства знаний и ощущений, про начавшийся и не заканчивающийся синдром Стендаля, про те струны, на которых сколько не играй – они будут держать строй. Кто-то там ищет бозон Хиггса, частицу Бога? Попробуйте поискать в этих краях. Это не просто какая-то ностальгия, когда вы вспоминаете прочитанную книгу или услышанную раннее песню. Это самый настоящий контекст, которым заполняются те лакуны, которые и делают внутри вас определенного человека. И если у вас есть 19 миллионов евро, но нет этой материи, но нам с вами точно не по пути. Но угостить меня в ресторане вы, конечно, можете. У меня же день рождения.
Возьмем, например, музыку. Я помню её, о поверьте. Но что я помню? Поездку на дачу с одуревшим оранжевым закатом на огромном и странном Ссанг Йонге (это машина такая), на котором я ни до, ни после не ездил; прогулку по тихим дворикам в районе Аэропорта после какого-то особенно болезненного расставания в юности (ладно, далеко не какого-то); или я помню ужасную Великую Московскую пробку на Горьковском шоссе и отвратительно душный автобус, в котором на протяжение 4 часов пришлось познавать дзен, разделив на два уха два наушника. Я далеко не сентиментальный человек, бытует даже мнение среди моих знакомых, что я безобидный социопат, но все эти ситуации я помню, как будто они случились вчера, одна за другой. Помню так хорошо и в таких деталях, что смогу напугать даже бывалого психолога. Но помню я их не потому что это какие-то поворотные моменты в моей жизни, вовсе нет. Я их помню, потому что я сам ставил музыку в машине, продираясь сквозь дебри меню полностью на корейском языке. Помню, как пританцовывая, вот вам парадокс, старался не заплакать под голос Джеймса Мерфи на детской площадке *поет* and next time we'll talk it over and we can start again. А уж сколько раз в том автобусе прозвучала Stripped английского ансамбля «Вестник моды», уж и не сосчитать. Пускай для мистического отклика будет 33.
Или кино. Немножко другая механика, может, не такая личная, как в музыке. Музыка у меня всегда ассоциируются с кем-то (когда я сам по себе не плачу в душе под Радиохед), наверное, поэтому, вместе с музыкой всегда идут два наушника. Кино же меня всегда бьет в одиночку. Даже когда я не один. Спасибо «Бойцовскому клубу» за то, что в 2005 году я впервые начал писать. Писать, безусловно, крайне скверно, но начал же. Первый отклик на жж (прости господи) был примерно такой – «боже никогда больше не пиши что за бред идиот». Видите, как мало изменилось с тех пор. Разве только что социализация в интернете пошла гораздо дальше. Или вот, например, только не смейтесь, первые «Люди Икс», которые вышли, ой да я даже близко не вспомню, когда они вышли. Я тогда был в школе и можете верить, можете нет, я пытался затащить в кино каждого из своих более-менее близких друзей по классу на этот фильм. И очень важная вещь, которую со мной также наверняка в будущем захочет обсудить мой психолог, также случилась в первый раз еще в том нежном возрасте – я пошел в кино один, сам по себе. Многие до сих пор прячут от меня своих детей и домашних животных, когда я говорю, как здорово ходить в кино одному, вспоминая свои походы еще в старую-престарую, не разделенную на три зала «Прагу», с одним залом на 1012 мест. Конечно, я это помню. «Праги» уже нет, а я все равно помню. За этими воспоминаниями и опытом как-то даже не хочется думать о том, чем же мне так понравились «Люди Икс». Но как я и говорил, это не про оценку искусства, это про другое.
Или последний, но может, самый важный пример. «Титаник». Фильм, который вряд ли кинокритики внесут в список сколько-то-там-лучших, но который дал возможность понять опять же еще в детском возрасте другую важную вещь. Реветь, когда Ди Каприо умирает – аабсолютно нормально. Не прятаться за стереотипными представлениями о маскулинности и всласть поплакать. И поставьте мне «Титаник» опять, то вы опять в конце фильма увидите большого 33-летнего дядьку, который безуспешно пытается спрятать свои покрасневшие глаза за своим чёрным котом. А не будь этого полезного травматичного опыта в детстве, чем бы все кончилось? До сих пор с подозрением отношусь к людям, кто не выбегает в слезах с этого фильма в конце. Что с вами не так? Если искусство не дает никакого отклика, то, возможно, дело не в искусстве.
Ну и наконец. Литература. Так уж получилось, что сегодня я закончил читать книгу уже абсолютно точно совершенно, точно безоговорочно и точно своего самого любимого писателя Давида Митчелла. Я как-то то уже пробовал перечислять в одной из рецензий (это была очень weird рецензия, надеюсь, вы ее не найдете), почему Дэвид Митчелл - это едва ли не самый важный современный романист в мире. Совершенный камертон для таких вот нежных эмоциональных психотипов, как мой. При личной встрече, я бы стиснул Митчелла так крепко в объятиях, что он бы на секунду перестал дышать, удивлённо ухмыльнулся и такой сказал бы мне на ухо «рад, что время идет для нас одинаково». А я бы всё никак не отцеплялся и все также продолжал бы его стискивать. Потому что, как ещё иначе вы можете сказать спасибо человеку, который так много сделал для вас. Не просто написал хорошие книги, нет. А просто выставил в качестве мишеней все ваши чувства и эмоции и расстрелял их по всем «десяткам». Нет, не ваши, мои. Вы там Михаэлидесу лайки ставите, расстраиваете меня постоянно. Но да ладно.
Если взять и представить полку с книгами, которые бесповоротно изменили мою жизнь, то она будет выглядеть примерно так: «Щегол» Донны Тартт – Митчелл – «Капитан Сорви-Голова» Луи Буссенара – Митчелл – «Когда я был настоящим» Тома Маккарти – Митчелл – «Черный корсар» Эмилио Сальгари – опять он, Митчелл, и так далее. И в этом есть свой сакральный смысл. Во-первых, думаю, что Дэвид Митчелл – это проекция того, каким бы писателем я хотел бы стать сам. Что, безусловно, льстит моему маленькому эгоистичному писателю внутри меня, поэтому мы вот так вдвоем его сильно и любим. Кстати, к слову о маленьком писателе, моя новая повесть называется «Дерьмовая история». Извините. Так получилось. У меня есть и более красивые названия, например, «Ты услышишь всполох, ты увидишь свет». Скоро сами увидите. А во-вторых, Митчелл – это единственный писатель, который умеет превращать абсолютно обычных, ординарных людей в протагонистов. Об этом очень точно писал Поляринов в свое эссе «Дэвид Митчелл и искусство не быть мудаком» - «Дэвид Митчелл обладает редким талантом: он умеет описывать положительных людей и делает это так, что наблюдать за ними подчас гораздо интереснее, чем за негодяями…». Очень правильные слова – в нашу эпоху постмодернизма и постиронии сложно уже найти большое литературное произведение, где главный герой является не very complex персонажем с целой кучей характеристик, а обычным человеком. В этом смысле, в прозе Митчелла можно встретить и себя, даже стараться особо не надо.
Да, у Митчелла есть его фирменная история – реинкарнации. Но поклонники английского автора знают, что есть у него произведения, где реинкарнации выполняют роль исключительно «пасхального яйца» (я в эти момент думаю, что Митчелл передает привет лично мне). Это и «Лужок черного лебедя» (который, Поляринов, кстати переводил) и «Тысяча осеней Якоба де Зута». И теперь вот «Утопия-Авеню». Это произведения, в которых Митчелл больше работает над эмоциональной частью нарратива, нежели на сложносочиненных, и, если брать все его творчество, сложноподчинённых связях. Если брать, конкретно, «Утопия-Авеню», то искать хлебные крошки долго не надо, Джаспер де Зут, гитарист-виртуоз, борется с неизвестным психологическим расстройством. Кто-то стучит в его голове, и мы все с вами знаем, кто это. Джаспер вот только не знает. А если вы не читали «Тысячу осеней Якоба де Зута» - то тоже не узнаете. Вы знаете, что делать.
В остальном же – прекрасная, абсолютно потрясающая история музыкальной группы конца 1960-х, самой важной эпохи для музыки в Великобритании, да может и для мира в целом. Боуи, Леннон, Брайан Джонс, Хендрикс, Сид Баррет – все они, конечно же, здесь, хоть и в роли non-playable characters; в роли характеризующего эпоху в своей смелости и новаторстве антуража. Сделайте себе одолжение, сделайте свой процесс прочтения книги еще более иммерсивным. Это совсем несложно. Все, что нужно – это зайти в Spotify и найти плейлист, который так и называется – Utopia Avenue. Открою вам секрет – он там даже не один. Лично мой фаворит – плейлист от моей греческой реинкарнации Константины Папацоглу. Ссылку на него оставлю вам в комментарии. Там все 16 с половиной часов музыки, которые звучат в книге. Не откажите себе в удовольствии погрузиться в роман так, как он этого заслуживает.
А я пока пошел танцевать под ту музыку, которая всегда превращает мою обыденную и, в общем то, не самум интересную реальность в праздник памяти. Если есть номер хорошего адвоката, то на всякий случай скиньте, я собираюсь превратить сегодня в вино всю жидкость, которую найду. Потому что теперь могу.
Читайте хорошие книги, слушайте хорошую музыку, не будьте мудаками.
Когда-нибудь еще увидимся.
Ваш CoffeeT