Аристотель пользуется другими словами и говорит о трагедии, а не о драме: у него это страх и сострадание. Сострадание – к бедняге, который попал в такую переделку; а страх потому, что, отождествляя себя с героем, мы видим, что такое же могло случиться и с нами.
Отождествить же себя мы можем потому, что писатель избежал повествовательности. Сюжет мы только видели.