Я твердо решил, что мои манеры и речь на публике всегда должны демонстрировать уверенность в победе; что пессимизм и неуверенность, которые я могу испытывать, я испытываю только наедине с собой. Чтобы перевести эту убежденность в осязаемые результаты, я взял в привычку обходить войска, насколько хватало моих физических возможностей. Любого, от генерала до рядового, я старался встречать улыбкой, похлопыванием по плечу и искренним интересом к его проблемам1