Фотограф Закир Зарифович Умаров

Фотограф Евгений Александрович Рузанкин

© Денис Соболев, 2018

© Закир Зарифович Умаров, фотографии, 2018

© Евгений Александрович Рузанкин, фотографии, 2018

ISBN 978-5-4490-8279-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кеть. Коренная тайга

Кетская тайга. Про нее мало кто слышал, еще меньше там бывали. Четыре месяца в году сюда не добраться. Никак. Зимой по зимникам, летом – только на лодке. Но люди живут и здесь, трудной, но счастливой жизнью…

Пряный запах нагретой жарким июльским солнцем хвои и смолы, густо замешанный на терпком аромате стоящих тут и там белых грибов да неумолчный басовитый гул мошкары и комаров – такой предстала мне Кетская тайга в самом сердце Васюганья. Долгий маршрут на машине, трехчасовой переход на борту пожившего уже «Крыма», напоенные предвкушением сказки. И вот мы на месте.

Идем по таежным тропам к берегам таежных озер и маленьких рек, почти ручьев, в которых водятся щуки и окуни. Дышим учащенно и тяжко, ибо за плечами рюкзаки и пара часов марша по жаре. Дышим и не можем надышаться. Хочется на всю жизнь пропитаться тайгой, вобрать ее каждой клеточкой. Там и тут следы жизни местных хозяев – медведей и лосей. Там и тут совершенно бесстрашные косачи, тяжело снимающиеся перед нашим приближением с веток и перелетающие на десяток метров в сторону…

С собой упорно несу фотоаппарат, но снимать не хочется, хочется молча внимать этому величию. Кедровый бор – как храм. Светло, легко и торжественно. И боязно как-то спугнуть эту красоту, хотя не нам об этом переживать. Слишком тут все прочно и основательно, веками сложено. Дошли. Сели на берегу, разулись. Кто ходил по жаре в тайге по нескольку км, тот знает, КАКОЕ это блаженство – разуться.

Костерок и чай на скорую руку, а глаза не отрываются от маленького круглого озера. Ведь там – щуки и окуни! Ждут моих блесен и воблеров, твистеров и попперов. И я жду ударов и треска фрикциона! Обжигающий ароматный чай с таежной смородиной и брусничником выпит фактически залпом, глаза блестят лихорадочно (то ли горло обжег и глаза слезятся, то ли азарт внутри разгорается лесным пожаром).

Спиннинг собран, и вот он – первый заброс. Плавная проводка, и у самого берега – удар! УДАР! Сердце сначала сбивается с ритма, а затем начинает бешеный разбег! Борьба, шнур режет воду в разных направлениях, мощная потяжка и… окунь. Да нет, ОКУНЬ! Не меньше килограмма. Ярко-красные плавники, спинной плавник встопорщен гребнем и застыл в боевом положении, зеленоватое полосатое тело мощно выгибается и тяжело бьет хвостом по земле… это и есть счастье! За первым окунем – второй, третий… и все как на подбор. На десятке решаю остановиться – куда столько? На уху и жареху хватит, да и не хочется весь азарт сразу израсходовать. Рыбаки поймут.

Оглядываюсь по сторонам – уже вечереет. Незаметно как пролетело время. Вот теперь можно и чайку. Не спеша, вкусно швыркая, чтобы не обжечься. С комарами вприкуску. А вокруг – т-и-ш-и-н-а, полная и безоговорочная, но очень живая. Слышно ветер и как костер потрескивает, комариный писк и птицу какую-то. Впереди – первая ночевка в Кетской тайге и несколько дней рыбалки.

Ночь в тайге… как ее описать? Костер разгоняет темноту на пару метров вокруг, а дальше – как ножом отрезали. Темнота. Тревожные шорохи и потрескивание веток под чьими-то шагами, плеск рыбы в озере, протяжные крики неведомой ночной птицы. А над головой, путаясь в ветках, ярко-ярко сверкают звезды. Бесконечное число миров.

Комары уже упали в траву и не беспокоят своим нудным писком. Запах остывающей земли и прелой хвои смешивается с тонким дымком горящего сушняка… самый любимый с детства запах приключений! Спать не хочется совсем. Хочется просто лежать на спине и смотреть в небо. Искры от костра летят вверх и смешиваются со звездами, приглашая на прогулку куда-то к детским мечтам. Обжигающе горячая железная кружка с душистым чаем греет руки через рукава куртки – по-другому ее в руки не взять. А вокруг костра – тихий, размеренный разговор. Разговор обо всем сразу. Без цели что-то объяснить. Скажешь слово и замолкаешь надолго. Как будто прислушиваешься – а что же скажет тайга? Слушает ли? Ответит или как всегда промолчит, посмеиваясь? Пью чай, щурусь сквозь дым на костер, а внутри – тихое такое счастье. Ведь впереди еще несколько дней и ночей на берегах…

Встреча в тайге

В этом рассказе не будет ни одной фотографии человека, с которым свела меня однажды таежная тропа. Не было при себе фотоаппарата, да и снимать его в тайге было как-то… неуместно. Попроси я его об этом, и он не понял бы меня. В тайге все эти истории про соцсети неактуальны. Там предполагают, что здоровый человек должен больше рассчитывать на собственную память и уделять время семье и работе, но никак не бесконечному сидению в сети. И это правильно.

…Вечер подкрался незаметно для меня. Я просто вдруг понял, что плохо различаю кедры метрах в 30 от костра. В природе все начало стихать. Дневные птах уже разлетелись по своим гнездам, уступая место ночным охотникам. Деловито шуршащие в траве полевки тоже на время куда-то исчезли. И пара крайне дружелюбных бурундуков куда-то исчезла. К слову, бурундуки эти покорили меня своей бесшабашной наглостью и задором. Первое, что сделали два полосатых разбойника после того, как я поставил палатку и разбил лагерь – ворвались в нее и устроили невероятную свалку в моем спальнике. Они носились в нем, периодически выглядывая, дрались друг с другом и искали еду. Все верно, они ведь еще неопытные туристы и не знают, что еду обычно носят в рюкзаке, а не в спальнике.

Все то время, пока я на костре готовил себе еду (жареху из картошки с собранными тут же грибами, эти бандиты крутились рядом, шурша мешочками и пытаясь стянуть пачку сигарет. Но я не позволил – маленькие еще курить… Как только я сел обедать, оба братца как по команде устроились на бревнышке напротив и стали внимательно следить за тем, как я ем. Мне прям неловко стало, кусок в горло не лез. Я отломил им по кусочку хлеба для начала и бросил к бревнышку. Они, совершенно не боясь огня, спрыгнули и стали с аппетитом уплетать хлеб. Ну ладно! Вот вам по картошке. От картошки они отказались, видимо недосол. Зато печеньку сточили с удивительным проворством. Так мы и подружились. Они приходили утром, в обед и к ужину все два дня, что я провел в этом чудесном месте. И когда я понял, что ночь уже близко, решил вернуться к костру и готовиться к ночевке. Чайку свежего заварить, вещи прибрать. К этому моменту я уже сутки провел на этом месте, в тайге за деревней Александровка на юге Кузбасса. Много времени эти дела не занимают, 15 минут и готово. Сижу, пью чаек, планирую завтрашний день. В планах – сходить в сторону горы Барсучьей, чья вершина синеет над тайгой километрах в 12 от меня. А вокруг уже темно. Костерок освещает полянку метра на 3 вокруг себя, а дальше все, темно. Сижу, прислушиваюсь, как оживает ночной лес. Ночью тайга звучит и дышит совершенно непохоже на дневной шум. Все шорохи и потрескивания какие-то сторожкие, тревожные, неожиданные.

Днем шум в лесу слитный, все звуки звучат совместно. А ночью каждый шорох слышится отдельно от остальных, акцентировано. И даже негромкий треск сучка под чьей-то ногой разносится далеко. Так я и услышал шаги. Кто-то не таясь шел на свет костра.

И вот из темноты как-то сразу появился очень картинный дед. С густой седой бородой, ружьишко на плече, рюкзачок на другом, подпоясан патронташем, в кирзовых сапогах.

Он поздоровался кивком головы, взглядом спросил разрешения расположиться. Я кивнул. Дедок повесил ружье на березку, рюкзак под нее бросил, сверху патронташ. Потом приволок откуда-то из темноты небольшое бревешко, бросил у костра. Снова ушел в темноту и через пяток минут вернулся с охапкой сушняка. Таково таежное правило – идешь к костру, принеси дров.

Все так же молча дед достал из рюкзака пару уже выпотрошенных рябчиков, уселся к костру и принялся их ощипывать. Я тем временем снял с костра котелок с чаем и отставил его чуть в сторону, настояться. Взял второго рябчика и тоже принялся за дело. Дед одобрительно хмыкнул, но ничего не сказал. Так молча мы и дощипали птиц. Тогда дед достал из рюкзака смешанную с черным перцем соль и ловко натер рябчиков, насадил их на рожны и закрепил у костра, жариться.

Я налил деду и себе чаю. Сделав первый глоток, посмаковав вкус (а в чае и смородина, и земляника), дед сказал вдруг:

– Хороший чаек, душистый…

Я молча кивнул, ожидая продолжения.

– Давно ночуешь?, – спросил дед.

– Вторые сутки уже.

– Комары-то не заели?

– Да нет, нормально. Брызгаюсь чем попало да курю почаще, они и не кусают.

И снова молча пьем чай. Дед регулярно поворачивает рябчиков то одной стороной к огню, то другой. Поужинали. Рябчики вкусные, с дымком! Спать не хотелось. Закурили. Дед, глядя на меня над костром, сказал:

– Меня Петр Иваныч зовут, егерь я здешний.

– А меня Денисом зовут. К Барсучьей горе собрался.

– А чего там интересного?

– Так не был ни разу, только от деда рассказы слушал, как он там с ружьем бродил.

– А как зовут деда-то твоего?

– Василий Петрович.

И тут выяснилось, Петр Иваныч деда моего прекрасно знает, уважает как порядочного охотника. Поговорили еще немного, да и спать разошлись. А утром, когда я проснулся, Петр Иваныч уже ушел, оставив мне на память еще одного рябчика. Я в тот раз так и не дошел до Барсучьей горы – погода испортилась, зарядил нудный мелкий дождь, и я отправился домой. Вспоминаю иногда молчаливого Петра Иваныча, его спокойную и основательную манеру говорить. Вот таким и должен быть егерь: знающим все в тайге, радушным хозяином.