Звезда

Любой уважающий себя космогатор на вопрос «Сколько звезд в созвездии Центавра?» ответит, что три. И будет совершенно прав. Так скажем, с академической точки зрения. Но то, что на самом деле их не три, а четыре, можно убедиться, лишь посетив эту систему лично. Впрочем , об этом немного позже.

У пилота Ахиллеса, как и у предыдущего обладателя этого странного имени, была всего одна слабость. Заключалась она в патологической любви к дешевым забегаловкам на отшибе Млечного Пути. Закусочная «У Альфини Центавровой» же по всем требованиям подходила под этот не самый лестный титул. Поэтому белый корпус «Вернувшегося» вынырнул из светошагового перехода неподалеку именно этого заведения. Позади был десяток часов нудных грузоперевозок, а впереди – привлекающий своей неизвестностью гастрономический эксперимент. Судя по наличию целых трех посадочных площадок, местный буфет должен был обладать в меню как минимум безглютеновой смесью со вкусом кислых щей. А если повар на космической станции окажется из особых ценителей кулинарного мастерства, то можно будет даже выпросить пищевой концентрат с тонким ароматом покупных пельменей. Короче говоря, закусочная «У Альфини Центавровой» могла претендовать на звание рая для космических дальнобойщиков. Пилота Ахиллеса это более, чем устраивало, так что вскоре выпущенные шасси корабля коснулись поверхности станции.

Непонятно, действительно ли хозяйка носила это имя, была ли вообще у заведения хозяйка или же это просто хохмач-хозяин выудил своей волосатой рукой из недр Сети этот сомнительного качества каламбур. Последняя версия на проверку казалась самой жизнеспособной, ведь станция болталась на равном удалении от обеих «Центавр» и «Проксимы». Несмотря на то, что звездная система была довольно известна, а заведение должно было подкупать потенциальных клиентов своим оригинальным новаторским названием, в Справочнике его найти было нельзя. Ни позвонить, ни написать заранее, чтобы забронировать столик – прилетай и жди в очереди. Эх, романтика. Кто способен от нее отказаться?

Оказалось, что довольно многие. В небольшом доке было пустынно, лишь доисторический бот неторопливо поволок топливный шланг к баку «Вернувшегося», когда завершилась стыковка. Решив не отступаться от намерения посетить и, зачастую, пострадать от всех «придорожных» кафе своего сектора галактики, пилот Ахиллес бодро пошел в направлении закусочной. Несмотря на то, что такой поступок вполне заслуженно может показаться многим опрометчивым, чувство самосохранения у пилота работало исправно. Когда он приоткрыл дверь уборной, чтобы вымыть руки, он быстро оценил обстановку, щелкнул едва заметной кнопкой на перчатке и зашел внутрь с закрытым шлемом и включенной системой фильтрации воздуха. Судя по ароматам внутри, боты-чистильщики либо сломались, либо сбежали вместе с предыдущим посетителем в поисках лучшей жизни. И ведь их можно понять. Когда уборщиками работали люди, они вполне могли вымещать накопившееся раздражение сквозь зубы в форме обесцененной лексики. А вот ботам голосовой модуль добавить забыли. Сложно представить, как им тяжело – столько работы, и даже не поматюкаешься.

Зайдя в обеденный зал, Ахиллес принес с собой едкий запах хозяйского мыла. Одно присутствие этого аромата в воздухе убивало все известные человечеству вирусы, лечило простуду, боли в спине, рак и депрессию. С такими чистыми руками можно было идти хоть в операционную, но они тут же были вынуждены взять поднос. Без самообслуживания такие места явно утратили бы свой неповторимый колорит.

Чем непривлекательнее снаружи кажется такое кафе-станция, тем выше шанс приятно удивиться, если отважишься оказаться внутри. Пилоту пришлось несколько раз громко кашлянуть, прежде чем громоздкая на вид, но грациозная в душе буфетчица, выпорхнула из своего укромного уголка с древним телевизором. Совершенно внезапно, на вопрос о составе меню, женщина ответила, что их закусочная «может и не выхлядит дорохо, но хотовит охо-хо-хо» и с гордостью добавила, что у них есть настоящие, слепленные прямо на станции пельмени. С майонезом, конечно же. Сердце пилота с этого момента целиком и полностью принадлежало закусочной.

Не без труда расправившись с тарелкой пельменей, которая по своим размерам скорее напоминала небольшое ведерко, и кружкой жутко сладкого чая, Ахиллес с сожалением посмотрел на часы. Время перерыва заканчивалось, пора было возвращаться к работе. Федерация сильно ограничила сроки доставки груза, а планета Тон Тан находилась в десяти светошаговых прыжках. Так что времени на отдых не было от слова совсем.

– Спасибо, – Ахиллес постарался вложить в это слово как можно больше душевного тепла.

– Прилетайте, прилетайте. Здесь для хорошехо человека всехда местечко найдется.

– Кстати, как Ваше имя? – спросил пилот уже почти покинув зал.

– Дык Альфиня я. Центаврова. Как звезда.

Ахиллес тайком улыбнулся и направился к кораблю. Да уж, как звезда. Четвертая в системе. В отличие от космогаторов, которые годами заучивают звездную карту, он единственный знал о наличии звезды, которой не было ни на картах, ни в справочнике пилотов.

«Вернувшийся» взмыл со стартовой площадки и с натужным воем маневровых двигателей ринулся в космическую пустоту. И, хоть галактика порой и впрямь, кажется слишком пустой, пока есть закусочная «У Альфини Центавровой» в созвездии Центавра, в ней будет не так одиноко.

Взревел светошаговый двигатель, и пилот Ахиллес умчался с тоннами груза на борту корабля, который вскоре оправдает свое название. Пилоту во что бы то ни стало надо было заработать деньги на разрешение для посещения системы Сол. Ведь в ней находится Земля – его дом, в который он когда-то очень давно пообещал вернуться. Но так и не сдержал своего слова.

Тесный космос

Натужный вой перегруженных двигателей уже едва перекрывал надрывающуюся сирену. Красные индикаторы покрыли добрую половину приборной панели, и с каждой секундой знаков опасности становилось все больше. Система аварийного жизнеобеспечения пилота загерметизировала кабину и выбросила из ящичка над штурвалом кислородную маску. Освещение салона вспыхнуло и угасло, сработали предохранители. Система не выдержала энергетической нагрузки. Ахиллес, вцепившись в штурвал так, что кожа на костяшках пальцев стала мертвенно белой, маневрировал из последних сил.

«Вернувшегося» пытались нагло и грубо выбить из светошагового прыжка. Раз за разом пилот уходил от прямого луча и кое-как направлял корабль на прежнюю траекторию. Каждый такой маневр вызывал катастрофические нагрузки на энергоконтур судна, и температура неизменно росла. В кабине появился запах горелой проводки. А ведь место пилота должно быть изолировано от остального корабля.

В любой иной ситуации, Ахиллес бы плюнул и позволил выдернуть себя из прыжка. Светошаговый двигатель от этого слегка страдает, но вместо того, чтобы тратить время на борьбу, можно вынырнуть из подпространства с выдвинутыми оружейными модулями и, пока наглец не успел ничего понять, дать залп из шести фотонных торпед. Обычно, этого хватает, чтобы обратить первого же противника в пар. Обычно, это заряжает хорошим настроем на целую неделю, ведь одним негодяем в мире становится меньше. Ну, или не совсем негодяем, Ахиллес не пытался допрашивать кучку атомов, которая обычно остается от нападающего на предмет ее моральных установок.

Однако, обычно никто столь упорно не пытался, ни с того ни с сего, поймать «Вернувшегося».

Громче, чем до этого, взвыла сирена, и дышащий на ладан энергоконтур корабля лопнул снопами искр, оставив пилота в полной тьме. Ахиллеса выбросило из светошагового прыжка прямо посреди неизвестной системы. Единственное, на что хватило измученного корабля – выставить силовое поле малой мощности. Маневровые двигатели, системы сканирования пространства и, самое важное, орудийные модули, были полностью недоступны.

Вдруг из абсолютной пустоты, как показалось лишенному приборов Ахиллесу, появился зеленоватый магнитный луч. Он заарканил беспомощного, как новорожденный котенок, «Вернувшегося» и понес навстречу неизвестному судну, скрытому, очевидно, полями преломления. Покушение на жизнь пилота в случае захвата его корабля было явлением довольно редким. Даже самый захудалый пират прекрасно понимал, что живой пилот может, как минимум, дорого продать свою жизнь. Так что все убийства проходили в основном в космосе. Человек уже давно не убивал другого человека лицом к лицу. Но Ахиллес, не смотря на это, повесил на пояс кобуру с небольшим бластером. И спрятал второй, еще меньше, в голенище сапога.

Открывая транспортный люк, Ахиллес был готов ко всему. Перед кораблем его, естественно, ждал десяток человек с бластерами, направленными на его скромную персону. Однако лицо, принадлежавшее человеку, растолкавшему солдат и вышедшему ему навстречу, заставило его опустить оружие.

– Ахиллес, черт тебя раздери, седой ты совсем на себя не похож. Космос, мать его в гузно, чертовски тесен!

Этого не могло быть. Попросту не могло.

– Драгар?

Спустя полчаса, когда Драгар отдал указание своим техникам «подкрутить пару гаек» в захваченном полуживом корабле, они с Ахиллесом шли по коридорам «Неупокоенного» в капитанскую каюту.

– Ты седой! Ты! Седой! Я был готов дать отмашку на залп, когда на экраны вывели твою физиономию. Но что-то во мне шевельнулось. До конца узнал, только когда ты на цырлах, словно готовый обгадиться кошак, своей пукалкой в нас тыкал.

– Сам не лучше, – ухмыльнулся Ахиллес, – выстроил своих архаровцев, носа побоялся навстречу высунуть.

– Так я ж для безопасности-то, – проворчал Драгар, – в наши годы рисковать башней дело не благородное. Я уже достаточно своей тушкой амбразур позакрывал.

– Вижу. Титан? – Ахиллес кивнул на экзоскелет, который был срощен с тазом и ногами Драгара. Искусственные конечности передвигались хоть и не идеально, но вполне сносно.

– Да в этом сплаве хренова туча всяких элементов с умными названиями. Мне плевать, из чего он. Ноги двигает, и ладно.

– А что случилось? Просто так без ног не остаются.

– Работа сидячая, – ушел от ответа Драгар, – вот и надуло сквозняком.

В каюте приятно пахло табаком и редким парфюмом. Такой набор запахов мог сопровождать только капитана. Ахиллес всегда хотел обладать достаточными средствами, чтобы позволить себе такой же. Но, со всеми мыслимыми и немыслимыми натяжками, «Вернувшийся» не был ровней громаде «Неупокоенного».

– Ну, как я с полным правом всегда говорю, – Драгар небрежно указал на кресло напротив своего стола, – садись, а то в ногах правды нет.

– Я так понимаю, ты вовсю используешь свое состояние для каламбуров? – хохотнул Ахиллес, растягиваясь