© Калдаев Д. С., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Пролог

В аудиторию входят дети и рассаживаются по местам. Последней появляется наголо остриженная девочка. Она молча садится за парту, достает из кармана чип-матрешку, и перед ней возникает мерцающий экран.

Никто не обращает на нее внимания.

Дети обсуждают домашнее задание. Говорят они по очереди, будто участники дебатов. Девочка о чем-то сосредоточенно думает.

– Ты готова, Эс8? – спрашивает ее мальчик.

Она довольно кивает.

В этот момент в аудиторию заходит высокая женщина с темно-синей кожей.

– Начинается урок, – говорит она.

Повисает тишина.

– Включите чипы.

На своих экранах дети видят лаборанта, одетого в белоснежную форму.

– Знаменитый эксперимент Кэлха, – объявляет женщина. – Запись старая, но прекрасно отражает принципы тиражирования.

Все слушают, затаив дыхание.

– Итак, – продолжает она, – этап первый.

Дети наблюдают, как лаборант, натянув перчатки, демонстрирует квадратное стекло размером с ладонь.

– Питательная среда, – комментирует женщина.

Затем мужчина кладет стекло в инкубатор и шприц, встроенный в крышку устройства, выдавливает на середину пластинки мутную каплю.

– Колония бактерии Т.

Инкубатор закрывают. Вспыхивает таймер, и запись ускоряется. Капля, содержащая бактерии, разрастается по всей пластинке и на отметке «5 часов 6 минут» застывает, уродливо чернея.

– Вы видите время жизни колонии. Всем понятно?

Дети кивают.

– Теперь этап второй.

В инкубатор кладут десять пластинок. Фиксируя происходящее, над ними порхают миниатюрные пчелы-дроны.

– Колонии одинаковы, – подчеркивает женщина. – В начальный момент они находятся в равных условиях.

Включается таймер, и колонии бактерий медленно, будто кляксы, расплываются по стеклам и наконец умирают в случайном порядке.

– Минимальное время жизни колонии – «3 часа 17 минут», максимальное – «7 часов 49 минут».

Дети переглядываются.

– А теперь, – продолжает женщина, – этап третий. В нем и состоит суть эксперимента Кэлха.

Перед детьми появляется огромное здание-инкубатор.

– Здесь ровно миллион пластинок, – говорит женщина. Ее кожа переливается синим матовым блеском. – Какая колония выйдет победителем в этой гонке?

Эс8 смотрит, не отрывая взгляда от экрана.

От напряжения она слегка потирает лоб.

В здании-инкубаторе рой пчел-дронов кружит над рядами пластинок.

Миллион шприцов одновременно касаются стекол, щелкает таймер, и начинается удивительное соревнование.

– Минимальное время – «23 минуты», – объявляет женщина. – Максимальное – «79 часов 8 минут».

Дети аплодируют.

– Результат потрясает.

Но никто не выглядит пораженным.

Эс8 радостно хлопает в ладоши.

– Если все ясно, – говорит женщина, – приступим к проверке домашнего задания.

Девочка широко улыбается – сверкают ее прозрачные, сделанные будто из стекла зубы.

Часть первая. Эффект обезвоживания

I

Почему я здесь?

Нейт лежал на спине и медленно приходил в себя. Глаза пронзали иголочки боли, в висках и затылке разлилась неприятная тяжесть. Тело горело, суставы ломило как после многочасовой работы.

Щурясь от света, он увидел, что вокруг зеленела трава, а посреди ослепительно-голубого неба за ним наблюдало солнце.

Где я?

Мужчина со стоном приподнялся и замер в изумлении. В паре метров от него лежала худая темноволосая девочка. Она тоже заметила мужчину, угрюмого, похожего на растерянного варвара, и от испуга взвизгнула. Вскочив, она, пятясь, отползла на край поляны. Некоторое время они молча изучали друг друга.

– Кто вы? – робко спросила девочка.

Она настороженно глядела на него из-под шапки спутанных черных волос. Он нахмурился. В голове вертелись беспокойные мысли. Кто эта девочка? И почему он здесь? Он ничего не помнил – только вспыхнули и исчезли смутные воспоминания кабинета, улыбок и рукопожатий.

– Я очнулся минуту назад, – сказал он.

Откуда-то из леса едва доносилась музыка, будто далеко в чаще прятался оркестр.

– Где Клер? – спросила девочка.

В глазах ее блестели слезы.

– Какая Клер? – не понял он. – Пожалуйста, давай пока без вопросов.

Он огляделся.

Вокруг высились исполинские сосны с темно-оранжевыми стволами и темнела непроходимая чащоба из папоротников и кустарников, в которой редкими пятнами были разбросаны бело-желтые цветы. Справа вдали голубели очертания гор.

Мужчина не отводил взгляда от зарослей, щурясь, еще не привыкнув к блеску солнечного неба. Лес вокруг гудел, стрекотал, попискивал.

– Я ни в чем не виновата, – бормотала девочка. – Я шла домой… открыла какие-то двери, а дальше – темнота.

– У тебя есть что-нибудь в карманах? Может быть, телефон? Или…

– Нет, – заплакала она. – Я хочу домой.

И стала судорожно тереть руки.

– Какие же они грязные! – всхлипывала она. – Мыло… Мне нужно мыло!

Вырвав зеленый ползучий стебель, она пыталась втереть его в ладони.

– Успокойся, прошу тебя, – сказал мужчина. – Какое мыло… а эта дрянь может быть ядовитой.

Он держался за голову и покачивался вперед-назад, как маятник.

– Мне надо срочно помыться… – стенала девочка. – Я так не могу.

– Где твоя мать?

– Меня воспитывает тетка.

– Где же она?

– Я не знаю! – раздраженно ответила девочка.

Он на мгновение задумался.

– Нужно выйти из леса и найти людей.

Над ним бесшумно порхала крупная серая бабочка. Вдруг из зарослей, заглушая музыку, раздался рев, который вполне мог принадлежать крупному зверю.

Девочка испуганно завертела головой.

– Надо идти, – повторил мужчина.

Он подошел к ней и, помогая подняться, сказал:

– Нейт.

– Я не понимаю вас, – она высвободила руку. – Как же здесь грязно… Мне нужно воды. И мыла.

– Нейт, меня зовут Нейт, – нетерпеливо повторил он. – Что тут непонятного.

– Сифинь, – прошептала она. – Я – Сифинь.

Они оба были одеты в черные хлопковые штаны и белые майки. Нейт сорвал с куста несколько огромных мясистых листьев, оставил себе один, а остальные протянул девочке.

– Оберни голову, – он указал на небо. – Солнце печет.

Она завернулась в них, как в полотенца. Листья упали. Тогда он помог закрепить их, связав в узелки волокна, выступающие из мякоти.

– Иди за мной.

– Откуда эта музыка? – спросила девочка.

– Там люди, – сказал он уверенно.

Нейт ориентировался на звуки мелодии, которая с каждым шагом звучала все громче и отчетливей.

Впереди стеной стояли деревья, оплетенные плющом, покрытые грибами и бурыми лишайниками. Под ними разрослись густые папоротники. Но вскоре сквозь заросли им открылся просвет – синие проблески океана.

– Почти пришли, – выдохнул Нейт.

Берег был усыпан галькой и серым песком, местами грудились черные валуны базальта, облепленные высохшими коралловыми гроздьями.

Нейт вытер лицо.

Порыв ветра охладил его разгоряченное, потное тело. В горле нестерпимо жгло, а на зубах скрипел песок.

– Музыка идет от воды, – сказал Нейт, с тревогой оглядывая берег. – Но здесь… здесь никого нет.

– Ага, – еле слышно ответила Сифинь.

– Это означает, что где-то неподалеку плывет судно. – Он не нашел иного объяснения. – Звук хорошо движется над водой.

Он упал на колени, умыл лицо, прополоскал рот, но проглатывать воду не стал. Она приятно холодила нёбо, и потому пить захотелось еще сильнее.

Сифинь, не двигаясь, стояла позади него.

– Можно я попью? – спросила она.

– Нет, – ответил он.

– Почему?

– Вода соленая. Ее нельзя пить. Я лишь прополоскал рот.

Девочка нахмурилась.

– Думаю, нам лучше пойти вдоль берега, – предложил он. – Так мы выберемся к людям.

На него вдруг навалилась усталость.

Сифинь подошла к кромке воды.

– Отвернись, – попросила она.

– Пообещай, что не будешь пить.

– Обещаю.

Она терла себя вспененным мокрым песком – руки и ноги.

И тут он услышал, как она заплакала. Внутри него все сжалось. В отчаянии она упала на колени и принялась бить кулаками по воде.

– Я все понимаю, – сказал он негромко.

В голове крутились десятки вопросов. Прежде всего нужно было вспомнить главное: как он попал сюда? Кто эта девочка? И что произошло накануне?

Какой-то бред.

На куске гранита, омываемом волнами, он нашел синеватые мидии, которые крепко присосались к камню. «В Нидерландах сырыми едят, кажется», – подумал он. Поднял гальку, сбил два моллюска и расколол их раковины.

– Я не буду. – Девочка с отвращением помотала головой.

Закрыв глаза, не жуя, он проглотил обе мидии и поморщился. Запить их было нечем. В голове затуманилось от жажды.

Мрачно вглядываясь в океан, покрытый дымящимися, зеленоватыми валами, он искал глазами судно, с которого доносилась эта странная музыка. Но горизонт казался пустым. Было что-то таинственное в этих мелодиях – не возникали же они из ничего!

Что это за глушь?

Он нахмурился и тихо выругался.

Снова войдя в заросли леса, они нашли желто-оранжевые плоды, похожие на манго.

Лес был полон звуков – за деревьями гомонили его невидимые обитатели, что-то стрекотало, пищало, цокало.

Нейт гнал от себя все посторонние мысли, сосредоточившись на двух самых важных. Во-первых, нужно каким-то образом найти воду. Во-вторых, выяснить, как он здесь очутился.

Не меньше двух часов они кружили по лесу, и их легкая одежда оказалась изодрана в клочья, ноги исцарапаны, а свежие раны, алеющие кровью, привлекали мух.

– Здесь никого нет, – сказала девочка.

– Пойдем вдоль берега, – снова предложил он.

Под ногами хрустели галька, пустые крабьи панцири, сухие обрывки водорослей. В небе, налившемся яркой синевой, кружили чайки. Но их не было слышно – чаячьи крики перекрывала надоедливая музыка.

– Что я здесь делаю? – Девочка с тревогой взглянула на мужчину.

Он покосился на нее. Казалось, еще немного, и она снова заплачет.

«Я растерян не меньше тебя», – подумал он.

– Не знаю.

От океана потянулась волнующая мелодия, которая напомнила Нейту дом. Он подумал о матери, к которой обещал приехать утром, и с трудом подавил спазм, возникший в горле.

Жажда заставляла открывать рот и дышать, чуть высунув язык.

Девочка вдруг подбежала к кромке океана, опустилась на колени и стала черпать воду двумя руками.

– Не пей! – закричал он.

– Я очень хочу пить!

– Нельзя.

Она злобно на него взглянула, но послушалась и поднялась на ноги.

– Мы найдем воду, – пообещал он. – Потерпи. От соленой воды будет только хуже.

– Меня… меня тошнит.

– Потерпи.

Ее начало трясти.

– Откуда эта музыка?! – закричала она, рыдая. – Господи, я хочу домой!

Часто дыша, девочка билась в истерике.

Он ждал, когда она успокоится.

Наконец она посмотрела на него глазами, полными боли, и с горечью сказала:

– Вас зовут Нейт, верно, да? Так вот, господин Нейт. Здесь нет людей! Мы умрем здесь же, на этом песке.

Он подождал, пока ее эмоции стихнут, и ответил:

– Хорошо. Но сначала найдем воду.

Затем предложил:

– Можно достать фрукты. Точно. В них же достаточно воды. А по дороге, может, отыщем и какое-нибудь озеро.

Они углубились в лес, в прохладу папоротников и, отбиваясь от мух, съели по два желто-оранжевых плода.

Когда девочку вырвало, он отвернулся.

– Кажется, здесь был ручей, – сказал Нейт, указывая на высохшее, поросшее зеленью русло, тянувшееся в противоположную от океана сторону. – Нужно подняться вдоль него. Так мы можем найти воду.

Девочка вертела в руках подобранный на берегу зеленый пучок водорослей.

– Делай что хочешь.

Он наклонился и поднял с земли два полупрозрачных камня.

– Кварц, – объявил он.

Сифинь не ответила.

В просвете между деревьями солнце уже клонилось к горизонту.

– Нужно идти, – сказал Нейт.

Отмахиваясь от паутин, они поднимались все выше, но русло оставалось сухим.

В воздухе разливалась синева.

«Так быстро стемнело», – пронеслась у него мысль.

Что же чувствует девочка, если он сам на грани срыва? Он оглянулся. Она не сдавалась и, плотно сжав губы, продолжала идти за ним.

Мимо промчался бурый зверек и скрылся в кустах.

– Еще немного, – сказал Нейт.

Склоны, по которым они шли, становились все круче и сужались в лощину, которая казалась особенно темной и мрачной после яркого света на побережье.

– Я не могу, – всхлипнула девочка и опустилась на колени.

Не голос, а мышиный писк.

– Даже не думай, поняла? – Он поднял ее и легонько встряхнул. – Ты поняла меня?

Девочка ответила ему тусклым взглядом.

– Нужно идти.

Каменную стену озарил луч закатного солнца.

– Смотри, – прошептал Нейт. – Там что-то блестит… Это же пещера!

Под черным углублением в скале сверкала тонкая полоса.

– Здесь воздух очень влажный… ты чувствуешь? – Сделав шумный вдох, он заметил, что тело девочки обмякло, а глаза наполовину закрылись.

Он успел ее поймать, прежде чем она рухнула на землю, и, положив на плечо, двинулся наверх. Им овладело предчувствие, что они спасены – он не сводил глаз с блестящей полосы на скале.

Пещера оказалась узким ущельем между высокими стенами базальта – внутренней трещиной, укрытой густыми зарослями папоротника. Ветви и кусты создали хорошо спрятанное логово.

Нейт нырнул внутрь, и тут же что-то холодное упало ему на шею. Взглянув наверх, он понял, что на своде пещеры собирается конденсат. Сорвалась еще одна капля и разбилась о его щеку. По стенам тянулись мерцающие в полутьме ручейки.

– Вода! – прохрипел он. – Здесь вода!

Он опустил девочку, прислонив к стене, и пальцами смочил ей губы.

– Очнись, дитя.

И лишь когда она пришла в себя и удивленно на него взглянула, он припал к одному из ручейков и начал жадно слизывать с камня влагу. Это была скудная, грязная струйка, но ему было все равно. Он пил с мучительным наслаждением, позабыв обо всем.

Сифинь прижалась к противоположной стене и пила долго, причмокивая.

Становилось холодно. Прозрачное небо быстро темнело, одна за другой загорались звезды. Просветы между деревьями, прогалины в чаще, голубоватые при свете дня, теперь пугали своей чернотой. Лес слился в темную, бесформенную массу.

Нейт упорно высекал искры над горсткой сухих листьев. Он весь взмок и почти искрошил один из камней, когда листья наконец стали тлеть. Несколько раз он случайно ударил куском кварца по суставу большого пальца, и теперь в этом месте пульсировала боль.

Пламя робко вспыхнуло, поползло по веточкам и осветило тьму. Пещера оказалась небольшой – не более семи метров в длину и двух в ширину. Со свода грязно-серыми клыками свешивались сталактиты.

Нейт подложил в огонь заранее подготовленные крупные сучья. Он молчал, напряженно следя за пляшущим пламенем.

– Надеюсь, это не жилище какого-нибудь страшного зверя, – услышал он голос девочки.

– Не думаю, – пробормотал он.

– Простите меня, пожалуйста. Просто мне страшно, и я хочу домой.

Она вдруг прижалась к Нейту, и он почувствовал, как сильно она дрожит.

Он кивнул.

– Все будет хорошо, – добавила она.

В ней произошла неуловимая перемена. Вода придала ей сил.

– Да, я знаю… – ответил он. – Кто такая Клер?

Раздался глубокий вздох.

– Моя тетя. Она заботится обо мне.

– А твои родители?

– У меня их нет.

Они вдыхали аромат горевших веток. Можно было наконец расслабиться и все обдумать. Но музыка океана, приглушенная лесом, все так же его тревожила.

Девочка заснула.

Костер давно погас, от стен шел холод. Нейта колотила дрожь. Он выглянул из пещеры и разглядел в темноте колеблющиеся верхушки папоротников.

Что они здесь делают? И почему он ничего не помнит?

«Похоже на сон, – сказал он себе. – Яркий и правдоподобный, будто реальность».

Так он довольно долго утешал себя. Изредка в голове проносились пугающие мысли, оставляя жаркий след страха.

«А если нет? Тогда что? Похищение? Авиакатастрофа? Или что-то другое? Кто эта девочка?.. Все это явный бред, нагромождение нелепостей».

Он нарвал папоротников и, словно одеялом, укрыл ими Сифинь. Лег рядом, но долго не мог заснуть, с тревогой вглядываясь в темноту. И лишь когда заголосили птицы, его сковала дрема. Перед глазами повис тяжелый бархатный занавес, тело поплыло по волнам, и Нейт провалился в сон.