Пролог.

Тёмные стены одиночной камеры давили на последние остатки сознания. Правая рука прикована цепью к правой стене. Левая рука прикована цепью к левой стене. Ноги подвязаны к потолку. Голова словно тяжёлый камень свисает вниз, а кровь медленно сочится из множества порезов на лице. «Кто я? Где я?» – шептали мысли в голове, задаваясь вопросами, которые оставались без ответа. Память отказывала.

– Кто ты? – громко прозвучал голос в тишине.

Гариманис вздрогнул, возвращая остатки сознания, и еле открыл глаза. Он знал, что, если сейчас не ответит, истязания продолжатся, и в следующий раз вопрос прозвучит с ещё большей задержкой во времени, тем самым увеличив время страданий. Губы слиплись, а горло пересохло. Ответ не прозвучал. Сверкнула яркая вспышка, и выскочившее неизвестно откуда твёрдое, но гибкое «щупальце» полоснуло по спине истязаемого. Он завопил так, словно его резали по живой плоти. По сути так оно и было. «Щупальце» оставило очередной глубокий порез на спине, который вскрыл плоть, пытаясь обнажить кости. Гариманис издал очередной вопль и умер. Снова.

В камеру вошли двое в балахонах.

– Тащите его в регенератор, – приказал неизвестный голос.

Двое в балахонах начали отстёгивать жертву от цепей, предварительно опустив тело на пол. Как только это было сделано, неизвестные подхватили тело и поволокли его вон из камеры. По полу, освещённому тонким просветом открытой камеры, тянулся свежий кровавый след.

****

В священных залах Парагх`квагиб было очень тихо. Белые статуи первой десятки священных Лурджархов ликами своими были обращены к святому престолу древнего первейшего. Великое событие произошло. Ушедшие в вечность вселенной Лурджархи много сотен тысячелетий назад из тьмы небытия в очередной раз обнажили свои каменные лица и почтили своим взором престол. Новый призыв прозвучал безмолвно, но громко, так громко, что тишина их негодования буквально насквозь пронзила галактику, долетев до ушей подданых.

За престолом, в личных покоях, слуги в балахонах одевали святейшего, подготавливая его к новому дню. Маска на лице господина сияла словно бриллиант на солнце. Прямой взор на неё слепил глаза, заставляя чужой взгляд невольно опускаться к полу. Маска слугами не снималась и даже не трогалась, это было запрещено под страхом вечной смерти. Маску мог снимать только сам ныне правящий Лурджарх, находясь в полном одиночестве в своих личных покоях.

Наконец всё было готово. Лурджарх был приготовлен к выходу, и слуги молча отошли от него в сторону, показывая всем своим видом, что закончили. Лурджарх тяжело вздохнул и опустил руки.

– Посох подай! – повелел он грозно одному из слуг.

Смиренный бросился в сторону, подхватил каменный посох и, вернувшись обратно, преподнёс его своему господину, встав на одно колено. Лурджарх забрал его, громко стукнув острым наконечником по каменной плите на полу древнего Парагх`квагиба. Глухой звук эхом разнёсся по залу. Оба Смиренных вздрогнули и преклонились в почтении ещё ниже. Они знали, что каменный посох Лурджарха – это страшное оружие, способное испепелить любой не слишком масштабный объект по желанию его владельца. Таким объектом мог быть даже небольшой город, и, естественно, посох работал только в руках святейшего. К выходу всё было приготовлено.

Слуга хлопнул в ладони, и тут же словно из-под земли явились ещё восемь Смиренных и образовали вокруг Лурджарха строй сопровождения. Процессия двинулась на выход. Целью выхода был тронный зал. Достигнув его, Лурджарх воссел на свой трон, а Смиренные встали позади трона, образовав полукруг. Нужно сказать, что слугами самого Лурджарха могли стать только самые достойные и знатные, но не знатные по богатству и титулу, а знатные по заслугам своим. Каждый из Смиренных был некогда могучим полководцем, что по приказу Лурджарха покоряли звёздные миры, управляя великими и бессчётными армиями и флотами своего повелителя. Полководцы были сменяемы, а Лурджархи нет.

Высокие створки дверей в конце тронного зала начали раскрываться. За проходом послышался шум толпы, восхваляющей своего повелителя. Через проход в зал вошёл сам грозный инквизитор, облачённый в чёрную броню и поверх накинутым красным плащом, который почти скрывал его доспехи. Он слегка волочил свою правую ногу, что не мешало ему передвигаться самому. В одной руке он тянул за собой несколько свирепых зверей, а в другой на цепях тянулись два раба. Звери хоть и были без намордников и грозно рычали, но рабов не трогали. Рабы не были сейчас добычей. Несчастные явно находились под каким-то воздействием, потому что шли безропотно и не сопротивлялись, иногда только лишь слегка отставали, поэтому время от времени инквизитору приходилось подтягивать их цепью, заставляя ускорить шаг. Остановившись внизу перед троном, инквизитор подтянул рабов ближе и поставил их в круг, весь покрытый множеством таинственных символов. Рабы молча встали. Инквизитор выхватил из ножен огромный меч и ударом рассёк пополам сначала одного раба, а затем и другого. Разрубленные куски упали на пол в границах круга. Кровь обильно вытекала на камень, но она тут же вся была поглощена символами, и через минуту от неё не осталось ни малейшего следа. Инквизитор вложил меч обратно и цепью вытянул куски тел за пределы круга, а после позволил зверям сожрать останки. Всё это происходило под пристальным и молчаливым взором Лурджарха и Смиренных. Согласно древним традициям, каждое официальное посещение инквизитором Лурджарха должно было сопровождаться кровавым жертвоприношением чужаков, и находящиеся сейчас под дознанием чужаки для этого как раз подходили, а инквизитор являлся к престолу только тогда, когда в родные миры вторгались чужаки. Сейчас был иной случай. Сейчас инквизитор пришёл доложить своему повелителю, что допрос, длящийся многие сотни лет, окончен. Решение принято, и теперь нужно разрешение Лурджарха для того, что бы провозгласить очередной поход и отправить к мирам чужаков свои армии.

– Закон наших богов требует войны. Жертва принесена, и мы все ждём твоего решения, святейший, – громко произнёс инквизитор, обращаясь к Лурджарху.

Всё происходящее было спектаклем на публику и не более, чем дань традициям. Решение уже давно было принято. Лурджарх уже знал, что следствие окончено и из захваченных чужаков вытащены все сведения, которые только можно. Несчастных веками пытали, убивали, а потом снова оживляли и снова пытали, и так по кругу день за днём, год за годом. Хуже всего, что процесс регенерации, возвращая жизнь и обновлённое тело, сохранял при этом все воспоминания, что были до первой смерти, затем до второй и так далее до бесконечности. Страдания несчастных с каждым разом только накапливались, и однажды превращались в один сплошной поток вечной боли.

Инквизитор продолжил:

– Повелитель! Возвести гневный призыв в священный рог нашего бога войны Хаз`цылакаи и вели собраться армиям нашим и всем твоим подданым, что примут участие в священной для нас войне за право жизни.

Инквизитор требовал собрать армию и призвать все вассальные расы для обеспечения похода в дальние миры в другой галактике. Лурджарх выслушал его согласно традициям и встал со своего трона. В это мгновение, как только он встал, инквизитор и Смиренные рухнули на колени и склонили головы. Лурджарх, опираясь на каменную трость, спустился с трона и, шурша по полу одеждами, прошёл к большому проёму в стене Парагх`квагиба. Там был установлен боевой рог бога Хаз`цылакаи. Откуда появился рог и когда доподлинно никому неизвестно, и времени ему без меры. В этом мире и без него полно таинственных вещей и странных действий. Одни только белые статуи чего стоили. У них никогда не было лиц, одни лишь только фигуры и головы с отсутствующим лицом, но когда в галактике подходило время очередного великого похода, у статуй появлялись лица, и принадлежали лики первой правящей десятке. Это было знаком, и его толкование было описано в древних книгах ещё до того, как появились первые Лурджархи. Соблюдение текстов было святым законом в этом мире.

Лурджарх посмотрел на статуи своих древних предшественников, набрал побольше воздуха и дунул в рог бога. Звук рога могучим призывом прогремел над всей планетой. Молнии разверзлись по небу, и всё это сопровождалось сильными раскатами грома. Бог Хаз`цылакаи ответил на призыв и благословил войну. С площади перед Парагх`квагибом в воздух поднялся первый звездолёт, а за ним ещё один и ещё. Этот взлёт символизировал начало похода.