В минуту просветления ребенок, пожалуй, ответил бы: «Знаю! Я скачусь, а пока буду обегать горку и забираться на лесенку, скатятся другие дети». Если бы приступа великодушия не случилось, он бы заупрямился, и тогда маме пришлось бы ответить: «Что ж, раз ты не можешь кататься с горки так, чтобы ею могли пользоваться и ты, и твои друзья, значит, нам придется заняться чем-то другим. Пойдем покидаем фрисби».