Как начинался язык. История величайшего изобретения

Сложная для понимания книга, притом ее сложность нарастает по мере продвижения чтения. Основная мысль в том, что язык появился раньше, чем многие думали. До нашего вида Homo sapiens язык мог уже существовать у других более ранних представителей рода Homo, а именно Homo erectus (они же - человек прямоходящий). Эректусы, как считает автор, «были первыми настоящими первооткрывателями» в самых разных областях. Естественно язык у них был примитивный, но это меняет представление об этом человеческом виде.
Такова теория автора книги. Наши ранние предки не были безмолвными. Ее смысл можно коротко сформулировать, процитировав: «Эректус был первым в истории существом, обладающим самосознанием. И воображением.»
С Эвереттом далеко не все согласны, но он приводит разные аргументы в пользу своей теории. Со многими доводами вроде бы можно согласится, но полностью они не убеждают. Например, Эверет пишет, что эректусы постоянно мигрировали с места на место, переплывали большие водоемы и проводили много времени в океане. А без наличия языковых навыков это было невозможно сделать. Они должны были уметь общаться на более высоком уровне чем просто с помощью жестов. Эверетт считает, что

«Осознанное движение навстречу неизвестности» у эректусов проходило, как и у сапиенсов. Они тоже вероятно обсуждали свои путешествия.

Автор говорит об украшениях и других усложняющихся предметах эректусов, их усложняющейся социальной организации и появлении социальных ролей. Эректусы должны были уметь собирать и передавать знания. Все это тоже идет в пользу наличия у эректусов языка.
Что ж, может быть, что так все и было. Но в книге слишком много допущений.
Например

Вероятно, Homo erectus пользовался слогами, поскольку они решают проблемы, связанные с ограниченностью нашей кратковременной памяти , а также облегчают восприятие речи на слух. Если это верно, то выходит, что эректусы получили грамматику практически на блюдечке, как только начали использовать слоги.

Эверетт пишет также о языке у неандертальцев. Этот вид тоже часто недооценивали ученые.

У неандертальцев не было таких речевых способностей, какие есть у сапиенсов. Но у них наверняка мог быть вполне работоспособный язык и без голосового аппарата, как у сапиенсов.

Потом автор муторно и заумно разбирает структуру языка и речевой аппарат, сыплет всякими лингвистическими терминами (фонемы, двойные членения, фонологическая иерархия и т.д. и т.п.). Считаю, что это может быть интересно только специалистам. В научно-популярной книге смысла в таких специализированных разборах лично я не вижу. Простому читателю они мало понятны.

Я знаю, конечно, как произносится имя великого лингвиста Noam Chomsky, но мой внутренний имперец упорно называет его Наумом Зеевичем.

Дэн Эверетт много лет был христианским миссионером, проповедовал амазонским племенам и заодно изучал их языки, будучи приверженцем теории Хомского о том, что язык является врожденной функцией мозга и так называемая универсальная грамматика в буквальном смысле закодирована в наших генах. Потом у Эверетта случился духовный кризис, он утратил веру и заявил о ложности теории Хомского.

К сожалению (для Эверетта), в его построениях обнаружилось много натяжек, да и к достоверности его полевых наблюдений возникли вопросы. Вот, например, запись круглого стола в нашем Институте языкознания. Юпитер современной лингвистики тоже удостоил Эверетта своим вниманием — правда, в духе «поздравляю, гражданин, соврамши».

А теперь о книге. Она целиком построена на полемике с двумя павшими кумирами: Богом и порождающей (aka генеративной) лингвистикой Хомского.

Сначала разберемся с Богом. Здесь все просто, его нет:

У эволюционной теории есть прочная научная основа, а у теистических теорий ее нет.

Не успев оправиться от абсурдного требования «научности» от теологии, получаем следующий удар под дых:

Эволюция — твердо установленный факт... сама эволюция — не теория.

Это цитаты с первых страниц книги, но подобные несуразности будут встречаться регулярно.

Центральная тема книги — глоттогенез. В пику Хомскому Эверетт считает язык исключительно культурным феноменом:

Эволюция создала наш мозг. Все остальное сделали люди.

Обещанной в аннотации революционности я не нашла: заявление, что язык появился два миллиона лет назад, экстравагантно, но не более. А о том, что язык — это социальный конструкт, и вовсе говорят со времен Аристотеля. В последней главе есть, правда, заявка на уникальность:

Я разработал собственную теорию культуры, в которой индивид, а не общество в целом, является носителем культуры и хранилищем знаний.

- судя по всему, о «культуре» будет следующая книга.

Но как все-таки начался язык? Примерно так:

Возвращаясь к уже упомянутому гипотетическому первому высказыванию эректуса, «Шамаламадингдонг!», произнесенному в тот момент, когда человек заметил на расстоянии около сотни метров бегущего к нему саблезубого тигра. Весьма вероятно, что человек активно жестикулировал, кричал и вообще задействовал все свое тело, чтобы сообщить об увиденном, если только не застыл на месте от страха. Тело и голова скорее всего были направлены в сторону тигра. Позже он, вероятно, воссоздавал эту сцену, используя немного другие жесты и интонации (теперь он уже спокоен). Человек мог в первый раз произнести высказывание как «ШАМАЛАмадингДОНГ», при этом производя движения руками на «шама» и «донг». В следующий раз интонация могла выделить другую часть высказывания — «шамаламаДИНГдонг». Быть может, жесты остались на «шама» и «донг», или, что более вероятно, они были больше связаны с возможными изменениями интонации. Также эректус мог непреднамеренно разделить голофрастическое — единое — высказывание и изменить его, получив конструкцию с отдельными частями <...> именно в этот момент появляется грамматика.

На 400-страничную книгу одних говорливых эректусов мало, поэтому после краткого изложения эволюции Homo Эверетт рассказывает о строении мозга, учит лечить аутистов, делится воспоминаниями детства, пересказывает учебник фонетики и теорию речевых актов — и еще много всего. Поразительно, как человек, не получивший фундаментального образования и десятилетия проведший в амазонских джунглях без регулярных контактов с научным миром, в состоянии оценивать достижения (и провалы) в столь разных областях знания. А принимая во внимание неоднозначную репутацию Эверетта как ученого, при чтении мне постоянно мерещился тринадцатый удар часов. Но дождусь подробного разбора специалистами (буде воспоследует).

Основная проблема книги — слишком много утверждений, не подкрепленных фактами: например, превознося своих любимых эректусов Эверетт постоянно вставляет «по всей видимости» и «наверняка», но, откуда берется этот «верняк», не объясняет. Не красят книгу неочевидная структура и повторы. Постоянные p*** off, Chomsky утомляют, особенно когда Эверетт требует от Хомского строить объяснения «не на спекулятивных рассуждениях, а на конкретных доказательствах». Кто бы говорил.

Описывая книгу как «научно-популярную», акцент нужно ставить на второе слово: и тема попсовая, и изложение бодрое (тут я задумалась об этимологическом родстве хипиша и пришедшего ему на замену хайпа). Очень «американский» и «миссионерский» текст, начиная с подзаголовка, — годы практики!

И все-таки книга любопытная и полезная — бесполезных книг вообще не бывает. Главное, не принимать написанное за истину и помнить, что изложенное в книге — лишь одна из многих интерпретаций крайне скудных данных. Чтобы ознакомиться из первых рук с аргументацией ученых-нативистов, которым оппонирует Эверетт, можно почитать «Язык как инстинкт» Стивен Пинкер , а чтобы получить общее представление о том, какие еще версии существуют и на чем они основаны, — «Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы» Светлана Бурлак . Мне, например, очень симпатична гипотеза Терренса Дикона о том, что язык — это паразит, который колонизировал мозг. Да, мозговой слизень существует.

Чуть не забыла упомянуть еще об одном достоинстве книги: она очень хорошо издана. Аккуратный, грамотный перевод, научная редактура с уместными комментариями, отличная полиграфия. Добавить бы еще вступительную статью, которая поместит книгу в контекст...

Эверетт — это тот человек, что провёл восемь лет с амазонским племенем пираха, очень первобытным и очень загадочным, написал об этом книгу и, как водится, прославился. Книгу эту я в своё время рецензировал, она мне понравилась, поэтому мимо нового творения автора пройти не мог. Тем более, посвящено оно ещё более загадочной теме — возникновению человеческого языка.
Как оказалось, Эверетт после «Не спи — кругом змеи!» написал уже три вещи, но наш издатель взялся сразу за последнюю по времени. Не знаю, будут ли переведены на русский «Язык — культурный инструмент» и «Тёмная материя сознания», но если нет, думаю, невелика потеря, поскольку в «Как начинался язык» автор цитирует себя, родимого, целыми главами (ну, почти).

Вкратце идеи Эверетта таковы. В основе языка — индексы (например тормозной след), иконические знаки (дорожный знак «проезд воспрещён») и символы (многоэтажное ругательство водителя, попавшего в аварию). Это выяснил ещё Пирс. Символы — самое главное. Если они есть, есть и язык. Осталось понять, когда и как появились первые символы. Свидетельств очень мало. Письменность, увы, за языком не поспевала, как мы точно знаем. Иначе каждый второй олдувайский чоппер был бы подписан «Здесь был Р-р-р-ры!» — и нет проблемы. Но с помощью хитроумных рассуждений (на самом деле больше похожих на «я так вижу») Эверетт постулирует: два миллиона лет назад Homo erectus уже изготовлял орудия, использовал их и носил с собой. 1,8 млн лет эректус бесстрашно бросился навстречу приключениям, в короткий срок заселив почти всю Евразию. Где-то в это же время (не позже 1 млн лет назад) он овладел огнём, научился создавать украшения и ухаживать за больными сородичами. Все это говорит о том, что в его мозгу зажили первые символы и, соответственно, язык.

Какие ваши доказательства? Ну, например, эректусы переправлялись по морю на острова, которые не были видны на горизонте. Значит, они могли их представить, описать, да ещё и убедить соплеменников отправиться черт знает куда. Конечно, всё это теми же чопперами на воде писано. Слоны переплывают на острова, повинуясь наверняка более точным признакам (запахи, вкус воды), чем сомнительное зрение, которое может и облако за землю принять. У животных вообще можно найти многое, родственное предполагаемому поведению эректусов. И коммуникацию, и орудия, и ухаживания, и те же миграции. Но без языка — в полноценном смысле. В превосходной книге С. Бурлак «Происхождение языка: Факты, исследования, гипотезы» этих самых фактов и сравнений с животными больше, чем у Эверетта страниц. Этим она выгодно отличается от сухого, монотонного, даже местами занудного повествования нашего автора. Но с главным выводом, основным его тезисом я совершенно согласен. Поскольку я тоже не мыслю человека вне культуры.

Язык, говорит Эверетт, это внешнее выражение, свидетельство, орган культуры. В языке проговаривается немного — много больше скрывается невыраженным в культуре. (Если нам говорят «Иди ты», мы прекрасно понимаем, куда нас послали и вовсе не пешком). Поэтому Эверетт называет культуру «тёмной материей сознания». Есть культура — значит, есть и язык. Есть язык — значит, есть и культура как совокупность символов. Мыслит и говорит отнюдь не мозг, мозг – такой же инструмент для речи, как рот или руки (о роли жестов для языка Эверетт много распространяется). Настоящий производитель языка именно культура, а не «мозг-компьютер» (с этой неверной хомскианской метафорой нужно покончить раз и навсегда). Эверетт не только постоянно спорит с Наумом Зеевичем, но и привлекает данные разнообразных наук — лингвистики, фонетики, анатомии, археологии, нейрологии, генетики, опыт собственного изучения пираха, только делает это довольно хаотично и искусственно. Так всё же, как и когда начался язык?

Тогда, когда эволюция стала отбирать людей не по признаку «быстрее, выше, сильнее», а насколько они способнее к коммуникации друг с другом. Тогда, когда орудия в их уже-не-лапах-ещё-не-руках становились не просто приспособлениями для того или иного действия, затем ненужными, но символами этих действий, так что они напоминали о действиях, обещали их результаты, могли быть обменены, а значит, приобретали ценность сами по себе. Тогда, когда из горла архантропа начинали выходить звуки не ситуативные, но семиотичные, встроенные в более широкий контекст и подразумевающие много больше того, что ими сообщается. Ведь чтобы что-то подразумевать, нужно это осознанно в речь вложить. И ожидать от другого осознанного понимания.

Так что же, первый homo, эректус, — и сразу первый говорящий человек на земле? Да, иначе он не был бы человеком.