Авраам приблизился к Нему и сказал: «Неужели Ты уничтожишь праведного вместе с грешным? Что, если в городе есть пятьдесят праведников? Неужели Ты уничтожишь и не пощадишь этого места ради пятидесяти праведников? Не можешь Ты сделать такое – погубить праведного вместе с нечестивым, обойтись с праведным и нечестивым одинаково. Не можешь Ты сделать так! Разве Судья всей земли может творить неправду?» Господь сказал: «Если Я найду в Содоме пятьдесят праведников, то пощажу ради них все это место». Тогда Авраам сказал вновь: «Вот, я осмелился говорить с Владыкой, хотя я лишь прах и пепел; что, если число праведных на пять меньше пятидесяти? Уничтожишь ли Ты весь город из-за пяти человек?» «Если Я найду там сорок пять, – ответил Он, – то не уничтожу его». Авраам обратился к Нему еще раз: «Что, если там найдутся лишь сорок?» Он ответил: «Ради сорока Я не сделаю этого». Тогда тот сказал: «Да не разгневается Владыка, но позволит мне сказать. Что, если найдутся там только тридцать?» Он ответил: «Я не сделаю этого, если найду там тридцать». Авраам сказал: «Вот, я был так смел, что решился говорить Владыке. Что, если найдутся там лишь двадцать?» Он сказал: «Ради двадцати Я не уничтожу его». Тогда Авраам сказал: «Да не разгневается Владыка, но позволит мне сказать еще лишь один раз. Что, если найдутся там лишь десять?» Он ответил: «Ради десяти Я не уничтожу его».

Глава первая. Герр Дракон, господин Мэр, мальчики и шлюхи

Герр Дракон жадно жрал. Жирное его брюхо тряслось, огромные желтые зубы разрывали жертву, разбрызгивая кровь на все скудное окружение. На грязный деревянный стол, на стены пещеры, еще более грязные. Обрывки белой ткани и неидентифицируемые куски тела падали со стола на пол. Задние лапы зверя, на колени которых свешивалось огромное брюхо, перетаптываясь, вдавливали все упавшее со стола в землю.

У входа в пещеру, украшенную городскими флагами и гербами с парящим над городом драконом, на потрепанную и многократно окрашенную белую трибуну взобрался господин Мэр. Он деловито и привычно позировал репортеру местной газеты. Репортер так же привычно делал кадры, на которых пузатый старый коротышка, снятый снизу вверх, был высок и значителен. Полон жизни, как много лет назад. Слишком много. Так думали некоторые, но пока не решались…

Из помнившего лучшие времена автобуса с табличкой «Служебный» и фанерой в двух давно разбитых окнах испуганно выбрались семеро мальчиков. Новенькая нарядная полувоенная форма: белые жилеты, черные со стрелкой брюки, позолоченные шпоры на хромовых сапожках. Белые пушистые папахи из козьей шерсти. Осторожные взгляды по сторонам.

«Они как елочные игрушки», – подумал господин Мэр, не лишенный чувства юмора, которое, кстати, ценили в нем женщины. Форма курсантов давно закрытого кадетского училища: черное и белое; папахи, жилеты и шпоры. Красиво.

Мэр повернулся к автобусу и сказал:

– Мальчики мои! Гордость города! Посмотрите, какие же вы красивые и счастливые!

Смотреть на них было некому. Мальчики оглядывались по сторонам. Они никогда не были на Драконьей горе. И они совсем не были счастливы. Кажется, искали, куда сбежать. Но бежать было некуда. Патруль на пятьдесят шагов от пещеры вниз по дороге ощетинился штыками. Черная сотня, гвардия господина Мэра. Эти не выпустят. Шлемы с опущенными забралами закрывали лица. Блики равнодушного сентябрьского солнца на отточенных штыках. И обрыв. Обломанные клыки горы и отвесные скалы. Площадка у пещеры была чуть меньше площади перед ратушей. Почти такой же, но дико грязной.

Мэр, не обращая внимания на явную заминку, доброжелательно и уверенно вещал, делая по давней привычке маленькие, но заметные паузы между фразами или особенно значительными словами. А поскольку большая часть того, что говорил господин Мэр, была важной, речь его ровно наполовину состояла из пауз.

Господин Мэр говорил о мире и спокойствии. О стабильности. Об ответственности каждого гражданина за судьбу города. О традициях говорил господин Мэр, задумчиво вспоминая прошлое, на ходу извлекая из него уроки, крепившие будущее с настоящим.

Семеро испуганных мальчиков узнавали, что Герр Дракон, державший в страхе развращенный Запад, защищающий Город от жадного Востока, от военщины Юга и от содомской греховности Севера – это благословение Города. Заслуженное благословение. Им, юношам в знаменитой форме старинного кадетского училища, выпала честь исполнить свой священный долг. Их священное право…

Заворочалось в пещере что-то, невиданное мальчиками никогда, захрюкало, словно свинья невероятных размеров. Господин Мэр прервал речь, с опаской посмотрел в сторону пещеры.

Из пещеры вытянулась огромная когтистая лапа, пошарила по земле рядом с входом, нащупала и схватила нарядного темноволосого мальчика, стоящего ближе других. Втащила в пещеру. Мальчик закричал, забился и пропал в темноте.

Шестеро оставшихся замерли. Штыки по периметру пещеры пришли в движение, задрожали, но остались на месте. Господин Мэр, кряхтя, слез с трибуны и захромал к своему лимузину. По дороге его под руки подхватили две длинноногие помощницы, выскочившие из машины навстречу, и почти внесли нескладное обрюзгшее тело господина Мэра в белый лимузин – единственный оставшийся в городе роскошный автомобиль.

Одному из мальчиков, нескладному подростку, тощему и вихрастому Йохану, белый жилет был еще велик, а в мягкой, очень красивой папахе было жарко. Мальчик с тоской посмотрел на город. С вершины Драконьей горы город лежал как на ладони. Красные черепичные крыши, ратуша с большими часами и флюгером-драконом, собор с черным простым крестом на высоком шпиле. За собором в нескольких кварталах его дом. Они с матерью живут в цокольном этаже. Мать – прачка. Работает много, но зарабатывает… почти ничего. Потому Йохан обрадовался, когда его имя выпало в лотерее. Теперь матери будет легче. Бесплатный проезд, к пенсии немного добавят и, конечно, сто золотых дадут. О себе мальчик тогда не подумал. А вот сто золотых – это ее заработок почти за два года. Очень много. Радоваться надо, а мать плачет… Три дня плакала. Пыталась не плакать, когда одевала его в красивую форму сегодня утром. А мальчик радовался, не понимая, отчего мать плачет. Он и сейчас не слишком понимал, что будет дальше. Не понимал до тех пор, пока Господин Мэр не сбежал в свой лимузин. До тех пор, пока он не увидел когтистую лапу Герра Дракона, не почувствовал вонь из пещеры…

Из темноты пещеры выкатилась позолоченная шпора. Один из нарядных мальчиков, тот, что в автобусе радостно смотрел по сторонам, впервые поднимаясь на Драконью гору, и смешно комментировал дорогу, наконец понял, что все здесь всерьез, и ринулся бежать. Мимо пещеры Герра Дракона, по скалам, карабкаясь вверх и ломая ногти. Из рядов патрульных выдвинулся снайпер. Выстрел. Простреленная нога подломилась. Крик. Хруст. Тело сломанной елочной игрушкой упало к входу в пещеру.

Внутри пещеры недовольно заворочался Герр Дракон. Оцепление сделало несколько шагов назад. Мальчики в белых жилетах, испуганно прижимаясь друг к другу, остались у пещеры. Дракон хрипло и глухо заворчал. Он не любил, когда стреляют. В него стреляли. Да, он это помнил. В него стреляли мальчики в белых жилетах. Пришли со своими маленькими карабинами. Наверное, хотели спасти Город. Герр Дракон сожрал их всех. Карабины растоптал в мелкие обломки и гнутое железо. С тех пор дракон брал со своего города ежегодную дань четырнадцатилетними мальчиками в белых жилетах. Раньше Герр Дракон предпочитал девочек, девственниц. Как в старой глупой сказке. Хотя на невинность ему, разумеется, было наплевать. Теперь только мальчиков.

Это было почти тридцать лет назад. Но у дракона хорошая память. Зубы уже так себе, а вот память хорошая. Помнится, тогда господин Мэр, беспокоясь о демографии города, своем переизбрании и герре Драконе, ввел поощрительные грамоты для каждой семьи, в которой рождался мальчик. Десять золотых. Можно купить лошадь или три козы. Мальчиков рожать стало выгодно. Коз разводить стало модно. Благополучие и стабильность вернулись в город. А досадный эпизод с кадетами закончился закрытием училища. Никто не пострадал. Так говорил господин Мэр, имея в виду, что Герр Дракон не сжег Город. Хотя мог бы.

Господин Мэр вышел из белого лимузина без сопровождения своих помощниц. Под горой, в начале дороги, ведущей к Герру Дракону, у деревянного шлагбаума стояла группа горожан. Первые люди города. Господин Мэр с пониманием кивнул шефу жандармов, улыбнулся, взмахнул пухлой ручкой директрисе образовательных учреждений, фрау Мизур, крайне пожилой леди в шляпке с вуалью. Потом поднялся на небольшое возвышение. Господину Мэру во всех существенных и важных местах города были приготовлены возвышения. Дань уважения, так он считал. На таких возвышениях, трибунах, он был выше всех. Во всех смыслах.

– Сограждане! Сегодняшнее дело было нелегким, Герр Дракон не в духе. Скажу честно, опасно не в духе. Но наши мальчики исполнят свой долг, и Город будет жить дальше, вспоминая их самоотверженность.

Слова были уверенными, и голос господина Мэра, крайне подходящий для выступлений, звучал уверенно. Пожалуй, только то, что произносил он подобные речи несколько раз в год по разным поводам, смазало эффект. Господин Мэр твердо знал: правду нужно говорить часто и уверенно. Правда только становится от этого лучше. Не стоит бояться повторов. В этом мире оригинальность дешева и быстро забывается.

Господин Мэр как-то в разговоре с епископом Гуниилом, настоятелем городского собора города сказал об этом. Преподобный Гуниил задумчиво заметил, что именно так рождается вера. Господин Мэр восхитился этой мыслью и с тех пор стал еще более стабилен в высказываниях, и еще более уверен в себе.

Привычные аплодисменты по окончании речи господина Мэра омрачила только стоявшая в стороне женщина в черном платке. Прачка, кажется? Она смотрела на господина Мэра, словно ожидая чуда, а чудо откладывалось…

«Мать одного из мальчиков», – понял господин Мэр. Почему, интересно, она не со всеми? Почему не идет сейчас к трибуне, чтобы торжественно получить от него мешочек с золотыми монетами и почетную медаль Матери героя?

Время вручения наград как раз наступило. Первой к господину Мэру подошла дородная фрау Джонс, на ее обширной груди уже горела медаль «Мать Героя». Вторая медаль, кроме прочих преимуществ, предоставляла обитателю право досрочного выхода на пенсию, бесплатного проезда на городском транспорте, включая извозчиков и так далее… Мать двух Героев сияла.

А между тем именно ее сынок побежал сегодня, и пришлось потревожить Герра Дракона выстрелом. Знай об этом фрау Джонс, она бы так не сияла… Но она не узнает. Не в правилах господина Мэра тревожить сограждан подобными рассказами. Репортеру местной газеты также известно об этом правиле.

Вручая положенные награды и тяжелые мешочки с монетами, господин Мэр краем глаза наблюдал за женщиной в черном платке. Черт возьми, она плакала! В это было трудно поверить, но она действительно плакала и смотрела на господина Мэра. Господин Мэр бросил взгляд на шефа жандармов, подтянутого сухого офицера в черной форме с нашивкой золотого дракона на груди. Офицер поблескивал стальными круглыми очками и, несмотря на свою выправку, был слегка медлителен. Сигнал господина Мэр был принят. Офицер озабоченно шепнул несколько слов своим подчиненным. Трое жандармов в черной форме с резиновыми палками и наручниками на поясах направились к плачущей женщине.

«Нам здесь не нужны сюрпризы», – подумал господин Мэр, проследив за тем, как жандармы взяли в кольцо плачущую женщину.

– Мой мальчик! – закричала вдруг женщина, вытягиваясь через плечи жандармов к господину Мэру, – Мой мальчик, он же вернется? Вы вернете мне моего сына, господин Мэр? – она кричала и даже вырывалась.

Господин Мэр поморщился. Снова посмотрел на шефа жандармов. Тот спешил к виновнице беспокойства, на ходу шипя распоряжения. Женщине мгновенно заломили руки, заткнули черной кожаной перчаткой рот и увели к машине. За широкими спинами жандармов маленькая ее фигурка пропала.

Господин Мэр сделал знак репортеру с камерой и микрофоном. Вопрос у репортера, разумеется, был наготове.

– Господин Мэр, расскажите, пожалуйста, о результатах сегодняшней вашей встречи с Герром Драконом.

Почтенная аудитория вопрос восприняла одобрительно. Кто-то кивнул, кто-то важно поднял брови. В сторону плачущей женщины не повернулась ни одна голова. Словно не было ее. Ни ее самой, ни криков о помощи и стонов, когда жандармы вывернули ей руки особенно жестоко, вталкивая в черный автомобиль с глухими, закрашенными черной краской окнами.

– Пресса, как всегда, смотрит в правильном направлении, – многозначительно сказал Господин Мэр. – Герр Дракон последнее время не в духе. Сегодня особенно. У нас была с ним короткая беседа. Содержанием ее я бы не стал беспокоить горожан. Это дело мэрии – хранить покой нашего прекрасного города. Одно могу сказать: все напряженно. Герр Дракон нервничает, а терпением он не отличался никогда.

Публика заволновалась. Господин Мэр говорил о том, что дело неладно уже третий месяц подряд. Каждый раз тон его становился суровее. Слышалась в нем угроза спокойствию города.

– Господин Мэр, мы надеемся, что вы знаете, что делать, – репортер снова подал правильную реплику, и господин Мэр отметил про себя, что тот умен. «Надо бы держать его ближе к себе. Умные люди требуют особого наблюдения».

– Доверие горожан многократно укреплено прошедшими демократическими выборами, которые показали, что ваш мэр на своем месте, – подчеркнуто скромно ответил господин Мэр.

– Церковь молится за ваше здоровье, господин Мэр. Уповаем на Волю Божию и вашу мудрость, – его святейшество, преподобный Гуниил, своим звучным басом поставил правильную точку в нужное время.