1

– Говорит Зед Деос, технический специалист третьего класса миссии «Олимп». Я завис на орбите Юпитера, у входа в атмосферу. Связь с кораблем накрылась. Скафандр в норме, кислорода на полтора часа точно хватит. Не знаю, зачем веду эту запись. По факту, я уже мертв.

Первое ощущение – тишина. Тихо так, что просто невыносимо, хоть режь. Только писк системы жизнеобеспечения каждые две минуты сообщает, что я пока еще жив. Раньше этот писк меня бесил, а теперь от него почти уютно.

Но стоит призадуматься – и внутри все сжимается. Мой скафандр это лишь пара слоев пластика и металла, за которыми черным-черно. И пусто.

А еще там смертельный холод и радиация. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться – и понимаю, что теперь кислорода в баллоне на один вздох меньше.

Под ногами плывет гигантский клубок извивающихся змей и спиральных пятен. Живая, дышащая, клокочущая бездна.

Планета, у которой нет поверхности.

Смешно вспоминать, что я узнал об этом в тот день когда реально думал, что помру – когда весь блок энергообеспечения чуть не сгорел к чертям. И все из-за искусственного интеллекта, который решил, что может сэкономить нам энергию!

В реакторном отсеке стояли четыре топливных ячейки – стандартная компоновка, ничего особенного. Стояли себе и спокойно заряжались. Но этот интеллектишка вдруг посчитал, что вторая и четвертая ячейки потребляют энергию не симметрично. И вырубил подачу охлаждающей жидкости на вторую! Чтобы «уравновесить нагрузку».

В программу ему не вшили, что с охлаждающими контурами лучше не экспериментировать. Температура, конечно же, поперла, предохранители не сработали – и через пять минут ячейка уже дозрела до теплового удара.

И главное, ИИ, гад, продолжал уверять, что все в порядке!

Коротнуло его, что ли?

Хорошо, что сирена сработала. Мы с Каем прибежали на аварийный сигнал – я по пути матом крыл весь этот «умный» софт и прикидывал, как побыстрее вручную подать хладагент в ячейки. Пока крутил вентили на второй, крикнул Каю, чтоб проверил четвертую. Один вентиль как назло примерз – пришлось врезать по нему монтировкой.

Труба аж загудела. Я зажмурился, подумал – ну все, сломал к чертям, но поток запустился. Аварийные огни потухли, а я снял кепку, утер пот и вынул из кармана флягу.

Полсекунды – и все бы вспыхнуло. Как мы тогда уцелели, сам не понимаю.

После мы сидели в грузовом отсеке, молча втягивая дым из электронок. Я этими электронными сигаретами не сразу проникся. Как и Каем. Слишком молодой, слишком дерзкий и времени с компьютерами проводит больше, чем с людьми. Программы какие-то постоянно пишет. Сомнительный напарник, в общем.

Вентиляция еле справлялась с гарью, которая выкачивалась из реакторного блока. Комбез провонял паленым пластиком. Я подумал, что самое страшное уже позади и теперь можно расслабиться. Ну, что еще более ужасное могло в этой экспедиции приключиться?

Я медленно выпустил облачко пара, глянул в иллюминатор на далекий еще Юпитер, похожий на полосатый мяч, и спросил:

– Слушай, а модуль-то исследовательский туда сажать будут?

Кай фыркнул, выдыхая дым через нос.

– На что его сажать, на твою кепку? У Юпитера нет поверхности.

Я с достоинством ответил, что вообще-то моя кепка и не такое выдержит. А про себя презрительно хмыкнул: какая же это планета, если твердого грунта нет? И вообще, зачем мне эти сведения? Как будто они когда-то могут мне пригодиться.

Но стоило увидеть Юпитер из космоса – все, слов не осталось. Нет в нашем языке никаких выражений, которые могли бы передать этот масштаб. По сравнению с этим гигантом Земля – крошечный зародыш, которому еще только предстоит вылупиться из яйца и стать огромной газовой массой.

Мы задержались на его орбите – частные обсерватории заказали больше снимков, пришлось покрутиться вокруг Юпитера на пару земных суток дольше. Я отработал смену и уже собрался на перекур с Каем, а потом завалиться спать, но тут из рации донесся голос:

– Механик Деос, срочно проверить антенну модуля связи на левом крыле.

А ведь я в этот момент мог спастись! Мог бы сказать, что моя смена закончилась пять минут назад, и пусть в космос выходит кто-то другой. И сейчас лежать бы мне на койке и мирно храпеть, а не висеть посреди черной бездны и вглядываться в звезды.

Но нет, я же профессионал. Аж третьего класса! С полным ящиком старых добрых инструментов, которые современная молодежь в руках не держала.

И если вызывают меня, значит, никто другой с этой работой не справится.

Поэтому я молча полез в скафандр и через десять минут уже висел над кораблем, осматривая поврежденный узел.

Индикаторы горели красным. Поворотный актуатор антенны заклинило, корпус чуть вспучился. Удар микрометеора? Возможно. Я надавил на стык – пластина с хрустом поддалась, и моя догадка подтвердилась.

Внутри все было в мелкой пыли – остатки камушка, что врезался сюда с околосветовой скоростью.

Один из приводов перекосило, из-за этого антенну и заклинило в мертвой зоне. Я аккуратно отключил питание, вынул моторчик, проверил контакты, вставил и вручную провернул поворотный механизм – пошел! Теперь надо подать питание.

– Деос, ты где? – раздалось в наушнике. – Я уже полчаса тут кукую!

Кай! Совсем про него забыл. Договаривались же с ним перекурить после смены.

– Снаружи я. Антенну чиню, ты ж слышал рацию?

– Так там работы на пять минут! Врубай искина, я сейчас скину апгрейд. Пусть он диагностирует и перепрошивает. А ты пока дуй обратно.

– Ага, так же, как он реактор перепрошил? Нет уж, спасибо! Я лучше ручками, по старинке.

– Ну ты и динозавр, Зед. Так уже никто не работает!

– Вот и славненько. Значит, я последний в своем роде. Архонт!

В ответ раздалась сдавленная ругань, потом щелчок – Кай отключился. Я ухмыльнулся, представляя, как он бесится. Как же легко вывести этого парня из себя!

Впрочем, пора заканчивать. Я подал питание и тщательно проверил сервоприводы – вроде, заработало. Осталось запустить юстировку – это минут десять. А потом дождаться, чтобы индикаторы загорелись зеленым.

То, что узлы так долго калибруются, меня не беспокоило. Тогда не беспокоило.

Я похлопал рукой железный бок «Олимпа» и проверил запас кислорода: да мне бы на десять таких модулей хватило!

Время, значит, еще есть.

Я отвернулся от корабля и уставился на титаническую планету, на орбите которой мы вращались. Какова же громадина! Клубится, как реактор перед сбросом. Вихри такие, что сотрут наш корабль в пыль за минуту. А это его Красное пятно… Чистый чертов глаз, глядит мне прямо в душу – злорадно так. Как будто знает, что я здесь болтаюсь на ниточке над его штормами, чиню железку, которая для него – пылинка на ветру.

Минут десять я им любовался. Целых десять минут, за которые я вполне успел бы вернуться к шлюзу.

Вдруг мой страховочный трос дернулся. Я повернулся – и увидел, что «Олимп» медленно поворачивается.

Маневр?

Меня не предупредили… Они вообще в курсе, что я еще снаружи? А датчики модуля связи все еще горят красным.

Вот черт! Что делать?!