Глава 1

Рольф Стейн

Кожа под его губами была нежной, как лепестки первоцвета. Он целовал ее, обводил языком тугие горошины сосков, сжимал округлые полушария груди и погружался в жаркую тьму, рассекаемую горячими искрами магии.

– Рольф…

Голос, такой же нежный и мягкий, как горный цветок, изображаемый на фамильном гербе, будил вихрь эмоций. Звал за собой. Уводил туда, где скрывались тайна и иносказание.

Рольф срывал звук этого голоса с пухлых губ, сцеловывал с них свое имя и с упоением обнимал тонкую талию. А потом спускался ниже, к курчавому треугольнику светлых волос, раскрывал пальцами влажные складки, втягивал в рот набухший бугорок и задыхался от той бури, что поднималась внутри. Горел в огне, утолить который могла только она, его…

– Кронинг! Стоянка десять минут!

Рольф резко открыл глаза и недоуменно нахмурился, в первые секунды не осознав до конца, где он и что тут делает. А потом взгляд остановился на сидящей напротив Софии, и он все вспомнил. Конечно. Поездка в Вакарию.

– Не устали? – Спросил жену, отмечая, что голос звучит хрипло.

Рес… Это все сон виноват. Привидится же такое…

Рольф потер лоб рукой, стремясь стереть мелькающие перед глазами картинки, а память не сдавалась, упорно подсовывая то вид обнаженной груди, то пышные бедра, то узкую щиколотку.

Взгляд сам собой скользнул по ногам Софии и зацепился за тонкую полоску чулок, виднеющуюся над высокими, опушенными мехом ботиками.

– Нет, не устала, – сказала Софи, а он все смотрел, словно завороженный, и никак не мог оторваться.

– Через полчаса приедем, – неизвестно зачем сказал он и наконец отвел глаза.

За окном царила привычная вокзальная суета – носильщики, пассажиры, провожающие и кондукторы. Они напоминали статистов в пьесе, исполняющих давно надоевшие роли.

В ответ на его слова София кивнула и снова погрузилась в книгу, которую читала от самого Бреголя.

Поезд застонал и тронулся с места, колеса монотонно застучали, разбавляя тишину купе и вызывая внутри почти забытое умиротворение, а Рольф смотрел на сидящую напротив девушку и размышлял о том, когда все успело зайти так далеко. Подумать только! До недавнего времени он вообще не поддавался эмоциям, отгородившись ото всех холодом родовой магии, но Софи, с ее обманчиво мягкой внешностью и удивительно твердым характером, умудрялась делать все, чтобы не оставить камня на камне от его равнодушия. Упрямая заноза. Поначалу ее поведение вызывало раздражение, потом злость, дальше ему стало интересно, а совсем недавно он поймал себя на совершенно неуместной симпатии. Еще и сны эти… Что скрывать? Пора признаться – девушка его зацепила. Ему нравилась ее увлеченность любимым, хоть и нелегким, делом. Нравились веселые кудряшки, выбивающиеся из любой, даже самой строгой прически. Нравилось наблюдать за женой, когда та сосредоточенно и четко разбирала медицинские инструменты или, с такой же сосредоточенностью, вымешивала тесто для кексов или готовила жаркое. А еще ему нравилось засыпать и просыпаться с Софи. И это при том, что раньше он всегда предпочитал спать один, и даже после самой бурной ночи норовил уйти до рассвета, чтобы избежать обычной утренней неловкости. Это ночью все кошки серы, а все женщины красавицы, а вот утром, когда безжалостно обнажаются малейшие недостатки… Нет, он был достаточно эстетом для того, чтобы не разрушать иллюзий. С Софией все оказалось иначе. Поначалу Рольф не поверил, что подобное возможно, и решил провести эксперимент. Насколько его хватит? Когда придет привычное раздражение? День? Три? Неделя?

Вот только раздражение так и не пришло. И теперь он каждое утро с какой-то незнакомой жадностью наблюдал, как первые лучи рассвета скользят по нежному лицу. Как алеют пухлые, слегка приоткрытые губы, как щеки окрашиваются едва заметным румянцем, похожим на мягкие разводы акварели. А трепещущие ресницы? Длинные, загнутые, удивительно темные. Он с замиранием сердца ждал, когда они дрогнут и поднимутся, открыв взгляду томные со сна, но удивительно яркие глаза, похожие на овсяное поле, освещенное июньским солнцем.

А дальше… Он и сам не заметил, как завяз в нежной мягкости души, в молодом азарте, что блестел во взгляде жены, и в тех желаниях, что будило присутствие Софи. Да, последние дни выдались для него горькими и сладкими одновременно. Просыпаться, удерживая в объятиях молодую, привлекательную женщину и находя ее губы своими, а потом понимать, что это все, на что ты способен… Каратен ураз! Это оказалось… больно.

И если бы дело было только в физическом влечении и в неспособности его удовлетворить. С каждым днем Рольфу приходилось прикладывать все больше усилий, чтобы сдержать кипящие внутри эмоции, а напускная холодность давалась ему все сложнее. Еще и появившийся на руке жены цветок, как две капли воды похожий на тот, что изображался на древнем гербе его предков – тонкий, но несгибаемый первоцвет, растущий в горах Вакарии. Откуда он взялся?

Ответ, приходящий в голову, совсем не нравился Рольфу. Это было бы слишком… невероятно. И опасно. Хотя, с другой стороны, как еще объяснить все странности, происходящие вокруг него с появлением Софии?

Слишком много вопросов. И Коул ничего толком не сказал, кроме невразумительного: – «Приезжай в Рендолл, Рольф. Все ответы – здесь».

– Конечная! – Послышался спустя какое-то время голос кондуктора, и Рольф отвлекся от размышлений. – Поезд прибыл в Эгерт! Конечная! Маговоз дальше не идет!

Рольф привычно дернулся, собираясь подняться, и тут же сжал зубы, сдерживая ругательство. Рес! Он готов был отдать все богатства Стейнов в обмен на возможность передвигаться без коляски. В памяти всплыл гнусавый голос профессора Редвига. «Понимаете, милорд, у высших магов сила настолько плотно вплетена в функционирование всех систем организма, что без нее нарушается работа практически каждого жизненно важного органа, – объяснял ему Редвиг. – Так что, если мы не сумеем соединить разорванные каналы, которые, опять же, именно из-за неконтролируемого потока силы не дают нам прийти к желаемому результату, то все попытки поставить вас на ноги будут обречены на провал. Но вам не стоит отчаиваться. Вашей родовой силы вполне достаточно для того, чтобы жить, а это, согласитесь, уже немало. Я знал пациента, у которого…» Редвиг тогда продолжал говорить, расписывая прелести существования калеки, но Рольф его уже не слушал. Внутри поднималось злое отчаяние и горечь. Списали, значит? Предлагают сдаться?

Он выгнал всех докторов, и каждый день, сцепив зубы, прокачивал магический резерв, в надежде, что сумеет соединить края разорванных кругов. Правда, результатов не было. Родовая магия, непокорная и опасная, по-прежнему циркулировала по малому внутреннему кругу без сбоев, и для кого-то другого ее было бы вполне достаточно, но для высшего мага, потерявшего возможность управлять своей силой, это казалось всего лишь каплей в море. Действительно, разве можно сравнить тонкий ручеек и могучий бескрайний океан? Высшие маги Дартштейна черпали силу напрямую отовсюду. Сама природа благоволила им, позволяя взять столько, сколько те могли вместить. А теперь сила, к которой он привык с младенчества, и которую воспринимал, как нечто естественное и неотъемлемое, вроде дыхания или самой жизни, вдруг оказалась недоступна, и это вызывало глухую злость.

– Я помогу, – открыв дверцу купе и наклоняясь к нему, чтобы поправить подножки кресла, сказала София, и он невольно задержал дыхание, не желая окунаться в тонкий аромат лимонных кексов, исходящий от девушки, и в то же время стремясь к нему всей душой.

Проклятье! Эта двойственность раздражала. Будоражила кровь. Заставляла чувствовать себя живым и в то же время угнетала. Кому хочется выглядеть беспомощным калекой в глазах красивой женщины?

Раньше, когда он был полон сил, для него не существовало преград в общении с самыми избалованными красавицами столицы. Его любили. Его желали. Перед ним были открыты двери самых известных домов, а на устраиваемые им приемы стремились попасть самые изысканные светские львицы Бреголя. А теперь…

– Не нужно, я справлюсь, – более резко, чем следовало, ответил он Софии и нажал кнопку.

Кресло под ним плавно качнулось, подъехало к выходу и мягко опустилось на перрон. В лицо ударил запах мазута и терпкий аромат духов прошедшей мимо теры. Взгляд выхватил из толпы несколько знакомых лиц, и Рольф криво усмехнулся. Каллеман верен себе – охраны гораздо больше, чем нужно, учитывая, какая магическая защита стоит и на нем, и на Софии. Впрочем, лишняя предосторожность еще никому не мешала. И если о себе он не особо беспокоился и постоянно ругался с Эриком, требуя убрать табун охраны и оставить одного, то с появлением в его жизни Софии все изменилось. Ради ее благополучия он готов был вытерпеть и невидимое, и видимое присутствие топтунов.

– Софи.

Рольф протянул руку, помогая жене спуститься с подножки, и рядом почти мгновенно возник мальчишка с чемоданами.

– Ваш багаж, милорд, – протараторил малец, поставив баулы на землю и лихо сдвинув на затылок мятую кепку.

– Держи.

Стейн протянул парнишке монету, тот схватил ее, быстро спрятал за пазуху и уставился на его кресло с таким любопытством, что Рольф невольно усмехнулся. И тут же поймал взгляд Софии. В нем была настоящая мешанина чувств – и сострадание, и желание помочь, и толика любопытства, с которым девушка рассматривала местных, и едва заметное волнение. Оно пробивалось румянцем на нежной коже, плескалось блеском в глазах, изменяло дыхание, и вид красивой, поднимающейся в такт ему груди отдавался в его собственной давно забытым томлением.

– С возвращением, милорд.

Он так засмотрелся на жену, что пропустил появление Хубера. Старый дворецкий в неизменной темной паре с достоинством поклонился и замер, ожидая, пока на него обратят внимание.

– Здравствуй, старина, – опомнился Рольф и взглянул на Софи. – Дорогая, познакомься, это Хубер, наш дворецкий, – представил огра жене. – Служит семье уже почти семьдесят лет. Леди София Стейн, моя супруга, – добавил он, повернувшись к слуге.

– Миледи.

Хубер склонил крупную голову. Ветер подхватил вьющиеся седые пряди дворецкого, хлопнул фалдами его сюртука, и Рольф неожиданно вспомнил, каким разбитым и расстроенным выглядел старик в ночь перед его отъездом. И как дрожали огромные руки, когда Хубер разливал вино.

– Мобиль ждет на площади, милорд, – важно прогудел дворецкий, и на его скуластом лице мелькнуло любопытство.

Ну еще бы! Не каждый день с хозяйкой знакомится.

– Отлично. Едем, – решительно заявил Рольф и направил коляску к широким дверям вокзала.

Но стоило миновать их и оказаться на площади перед зданием, как послышался знакомый рык.

– Рольфи?

Рес… Старик Густав Форц. От этого так просто не уйти.

– Не верю своим глазам! – Раздался очередной удивленный возглас, заставивший притормозить. – Неужели вернулся?

Рольф не успел ответить, как оказался сжат в медвежьих объятиях. Коляска жалобно скрипнула, принимая основной «удар», а подлокотники едва не погнулись под немаленьким весом Форца.

– Сынок, как же я рад тебя видеть! – Гудел Густав. – У нас тут поговаривали, что ты затворником сделался и совсем никуда не выходишь. А ты вот он, пожалуйста. Ну и люди! – Оторвавшись от него, укоризненно добавил старый приятель отца и покачал головой, а на морщинистом лице застыло укоризненное выражение. – Лишь бы языками молоть! Ты надолго в Рендолл? А это что за красавица с тобой рядом? – Сыпал вопросами Форц, разглядывая Софи. – Ох, хороша! Будь я на пару десятков лет моложе…

Густав молодцевато приосанился, выпятив пивной живот, подкрутил усы и многозначительно поиграл седыми бровями.

Рольф усмехнулся. Ничего не меняется. Форц по-прежнему громкоголос и говорлив. И все так же падок на хорошеньких женщин.

– Софи, позволь тебе представить майора Форца, старого друга семьи, – вынужден был сказать жене Рольф. – Густав, это моя супруга, леди София Стейн.

– Вот это молодец! Вот это по-нашему! – Довольно крякнул Форц и, вспомнив боевую молодость, щелкнул каблуками. – Леди София, безмерно рад знакомству. Вы уж нашему Рольфу спуска не давайте. Он, конечно, упрямец, каких поискать, но перед женской красотой даже артиллерия не устоит, не то что один упрямый маг.

Густав подмигнул Софии и обернулся к Рольфу.

– Ты надолго в наши края? – Посерьезнев, спросил Форц.

– Пока на пару недель, а дальше видно будет.

Рольфу не хотелось называть сроки. Он ведь и сам не знал, насколько придется остаться. Все зависело от Коула.

– Ну, не буду задерживать, Рольфи, – похлопав его по плечу, прогудел Густав. – Как отдохнете с дороги, жду в гости, – предложил он и добавил: – Моя Мисси таких пирогов с зайчатиной напечет, не то что ум – пальцы отъешь!

Форц улыбнулся Софии, пробурчав что-то вроде того, как везет Стейнам на хорошеньких жен, и откланялся, а Рольф усмехнулся, глядя, как развевается клетчатый плащ соседа, и направил коляску к мобилю.