Обессилев, она остановилась, отдышалась и рухнула на колени, извергая давно забытые ругательства. И пока она сыпала бранными словами, заплакать не получалось. Но от жгучего стыда и острой, болезненной тоски никуда было не деться. Привела ее сюда лишь надежда на близость, на ласку, на чье-то прикосновение. Но Чез не касался, он лапал; эти руки ничего не давали, они норо