Пролог
– Какого черта ты шляешься так поздно? А ну пошла, пошла!
– Мам!
– Пошла, я сказала! Еще и блузку всю испортила, тварюка бесстыжая! Ты на нее горбатилась, а? Деньги зарабатывала, я тебя спрашиваю? Только и можешь, что тянуть из матери, нахребетница, – получаю болезненный тычок в спину, а потом и удар наотмашь по голове. Больно, но я стараюсь не выдавать себя с головой, иначе будет только хуже.
Мать раздражают слезы. Она их ненавидит почти так же сильно, как и меня.
А потому я только беззвучно реву навзрыд, но лица не прикрываю и от дождя не прячусь. Сегодня есть кое-что поважнее моих страданий и непогоды – я бережно заворачиваю в свою поношенную ветровку нежные и хрупкие лепестки опавших роз и несу их домой. Как память. На некоторых бутонах еще что-то осталось, что-то еще можно спасти, реанимировать.
Но только не меня.
Это был третий букет и, наверное, уже последний. На большее Его не хватит. Я это чувствую. Нет, точно знаю.
Захожу в родной подъезд и морщусь от разнообразия запахов. Их здесь чересчур много, и они колошматят по рецепторам, вызывая тошноту. Правда для меня здесь все привычно, но только потому, что я с рождения и изо дня в день вдыхаю в себя эту вонь – затушенные по углам бычки, остатки пенного в жестяных банках, собачью шерсть и кошачью мочу. А еще отчетливый запах тлена – это на прошлой неделе похоронили дядю Геру из сорок восьмой. Его жена счастлива – пьяным он ее все время бил, а пьяным он был постоянно.
Точно так же, как и моя мать, а также новый «папа», который с недавних пор поселился в нашей двухкомнатной квартирке. И теперь я заложница своего собственного родителя и ее партнера, который, увы, смотрит на меня так же горячо и с придыханием, как и на бутылку с «беленькой».
– Чтобы немедленно выстирала, – прилетает еще один болезненный тычок в спину, – и не дай бог, хоть одно пятно на блузке останется, сразу же выпорю!
Я же только согласно киваю и пулей лечу в свою комнату, где закрываюсь на хлипкий шпингалет. У матери в сумке я видела пару бутылок с горячительным, так что ночь сегодня предстоит длинная и трудная.
И как в воду глядела. Уже спустя час в наши сорок шесть квадратных метров ввалилась нездоровая толпа, которая орала, пела песни и ругалась таким трехэтажным матом, что уши сворачивались в трубочку, а потом и вовсе вяли, не приходя в сознание. И никому не было дело, что судьба наконец-то криво улыбнулась девочке Тане и подарила ей шанс вырваться из этого порочного круга.
Из этой выгребной ямы под названием «дом».
Так в слезах я и лежала на своей скрипучей, металлической койке, тиская в руках одноглазого зайца, которого мне когда-то подарила покойная бабушка и вдыхала запах нежного лепестка от белоснежной розы. Остальные я бережно поставила в стакан на подоконнике, а то, что осыпалось, переложила страницами любимой книги. Периодически впадала в дрему, а потом со стоном выныривала из сна и в панике озиралась по сторонам, услышав особенно сильный крик или громкий смех маминых собутыльников.
В половину четвертого утра снова вздрагиваю и чуть ли не падаю с койки, потому что за дверью моей комнаты слышны до боли характерные стоны и завывания. Хлипкая дверь ходит ходуном и шпингалет жалобно постанывает в унисон с теми, кто его так усиленно пытает. Приходится встать и, поднатужившись, придвинуть к двери расхлябанный комод.
Спустя еще полчаса я слышу знакомый визг шин за окном и топот ног по бетонному крылечку. Менты. Соседка Раиса Сергеевна, наверное, опять вызвала. Когда-то с матерью они были лучшими подругами, но все изменилась, когда мой биологический папа бросил нас…
Долго молотят в дверь, чуть позже слышны пьяные вопли «отца». Я пробовала как-то назвать его «дядя Валера», но тут же получила от матери по губам. Сильно. До крови. Больше не хочу, у матери рука тяжелая.
– Пошли в жопу, мрази, я у себя дома! Что хочу, то и ворочу! – орет «папка».
Дома он, видите ли. А за квартплату мать алиментами рассчитывается. Этот ни копейки в квартиру не принес. Хозяин…
Спустя минут десять все стихает и дом погружается в неестественную тишину. Друзей разогнали, соседка контролировала – я слышала ее голос из-за двери, но выйти побоялась. Мне уже приходилось несколько раз так оступиться и попасть на передержку в учреждение. Лучше здесь с непотребными родителями, поверьте мне.
Но праздник жизни длиться не долго. Еще спустя четверть часа в мою дверь одержимо начинает тарабанить мать. Она зла. Она думает это я сдала ее пати участковому. Она хочет избить меня за этот, немыслимый с ее точки зрения, поступок.
На мое счастье, она слишком пьяна. И через тридцать минут безуспешных попыток добраться до меня все стихает. Я только слышу ее всхлипы и рыдания, которые пытается успокоить Валера.
– Ненавижу эту дрянь! Всю жизнь мне испортила!
– Томка, ну чё ты. Ну давай еще накатим и полегчает.
– Надо было аборт сделать, а я мать послушалась, дура! Бог послал! Ни черта подобного! Отродье сатаны, вот кто моя Танька. Надо было родить и придушить падлу пуповиной – уже бы отсидела за это и на свободу вышла. Жила бы себе припеваючи и радовалась, а не терпела эту шкуру под боком. Валер, ну вот же бабы дурами бывают, да? Вот и я дура, родила на свою голову…
– Отцу может сплавить?
– Думаешь она ему нужна, Валер? Ой, наливай.
– Нет? Ага, щас из морозилки холодненькую достану.
Знакомое бульканье. Жадные глотки. Облегченный и довольный стон. И снова брань.
Бесконечная. Жестокая. Ничем не заслуженная.
– А я ведь, Валер, сразу знала, что материнство не мое. Но, то если бы родилось что путное. А то же погляди…ой!
– Мне твоя дочь тоже не нравится, Томка. Как кость в горле, честное слово.
Не нравится…
Нет. Нет. Нет.
Тихо всхлипываю и достаю старенький, потертый, кнопочный телефон из-под подушки. Выуживаю из него то самое сообщение. Открываю его и замираю от лавины сокрушительных эмоций.
«Таня, ты мне нравишься».
И тот, кто написал мне это – он не такой как все. Он другой. Лучший!
Мой Марк…который никогда не будет моим.
Глава 1.
Если я скажу, что мой папа был хорошим, а потом вдруг неожиданно стал плохим и бросил нас, то совру. Он всегда был мудаком. Мудаком, живущим на две семьи, и именно моя мама была любовницей, а я побочным продуктом их запретной страсти.
С Тамарой Сажиной он был знаком еще со школы, потом типа влюбился и по окончании они начали жить вместе в этой самой квартире. Помню, что в садике и в начальной школе я всем рассказывала, что мой папка крутой и работает лётчиком на огромном самолете. Уходит в рейсы, посещает разные страны, привозя мне оттуда кучу подарков. Здорово, да?
На деле же он женился на обеспеченной женщине, которая была на десять лет его старше, а к маме захаживал по старой памяти. Конечно, Тамара Сажина думала, что это настоящая любовь, а в ЗАГС они с Юрой Козинским не идут, потому что у того катастрофически нет времени. Так-то он очень хочет, но, увы и ах, не может.
– Тома, любимая моя, к чему эти бесполезные штампики в паспорте, когда между людьми настоящие чувства, ну? – как сейчас помню я его слова в ответ на очередное предложение от матери узаконить уже наконец-то их отношения.
– Ну хоть девочку на себя запиши, Юр, – кивала она на меня, – пусть тоже будет Козинская.
– А тебе бабки что ли лишние, м-м? Матерям одиночкам еще и льготы от государства так-то положены, детские лагеря и бесплатное питание в школе. Коммуналка вот дешевле, в конце-то концов. Так что ты это прекращай, Том, терпеть не могу нытье без причины.
И Юрий Козинский, в очередной раз прикрыв свои тылы, «улетал» в рейс, пока однажды мы с мамой не поехали в столичный зоопарк, где к своей огромной неожиданности увидели нашего папку в компании ухоженной женщины, девочки моего возраста и еще пятилетнего мальчика, который до боли был похож на моего отца. И они весело смеялись, когда кормили морковкой верблюда, а потом без конца фотографировались на его фоне, пока мы с мамой молча смотрели на это сногсшибательное представление.
И нет, мы не подошли к отцу с разборками и не учинили допрос с пристрастием. Мы просто развернулись и отправились домой. Мать не обращала внимания, что я, так и не посмотревшая на животных, реву навзрыд. В тот день она впервые меня ударила. Мне было восемь, а ей нужно было на кого-то выплеснуть свое разочарование и боль.
И чем сильнее и громче я плакала, тем жестче становились ее удары. Не знаю, чтобы со мной тогда было, но вмешалась еще живая на тот момент бабушка, которая, на моё счастье, решила заглянуть к нам в гости.
– Томка, дура! Ты чего ребенка бьешь? Сдурела совсем?
– Это все из-за неё! Ни образования нормального не получила, ни работы! Фигуру испортила, а теперь кому я такая нужна – страшная и с прицепом, а? Никому! Вот и Юрка меня из-за этой бросил и к другой ушел! Ой, мама, как я буду без него теперь, как?
А как буду я без адекватной матери ее, увы, совершенно не интересовало.
Через неделю «вернулся из рейса» отец. Пьяная в дугу мать учинила ему разборки, хотя бабуля просила не поднимать протесты, стерпеть, понять и простить. И научиться жить с понимаем, что ее мужик теперь и еще чей-то тоже.
Но что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Отец не оправдывался, слушал, казалось бы, бесконечный и бессвязный поток ругани и смотрел на маму совершенно равнодушными глазами. А потом встал и молча направился к входной двери. Та тут же за ним. Валялась в ногах, умоляла ее не бросать, в любви клялась безграничной, обещала, что больше никогда его и ни за что не упрекнет.
И он остался. Но теперь уже на своих условиях.
Оказалось, на две семьи отец жил очень давно, просто там он женился на деньгах, а тут по любви все. Ну типа. Но мама в это чепуху верила недолго. Хватило ее на месяца три, а потом она как-то разыскала ту женщину и все ей рассказала, надеясь, что соперница выгонит отца из дому и тот будет принадлежать только ей.
Но она не выгнала. А Юрий Козинский больше никогда не приходил в наш дом. И никогда больше с нами не общался, из года в год открещиваясь от нас денежными переводами и подарками на мое День рождения.
С тех пор мать скатилась в запой, страшный и беспробудный, а я превратилась в девочку для битья, потому что куда-то же надо было сливать свою желчь и кого-то обвинять в своих неудачах. Пока была жива бабуля было легче, но спустя год ее не стало, и моя жизнь окончательно превратилась в кромешный ад.
Трижды меня забирала опека. Один раз я даже несколько месяцев жила в приемной семье, но и там мне было не проще и не лучше. Приемного ребенка никто любить не станет – это всего лишь бизнес, ничего личного.
Так я жила в своем персональном чистилище, пока после девятого класса не выиграла олимпиаду по информатике. Именно тогда-то меня и приметил Иванчук Геннадий Степанович – богатый столичный бизнесмен, который решил вложиться в меня и проспонсировать дальнейшее обучение. И да, я его сразу не взлюбила, потому что он был наглым, беспардонным и пёр к своей цели, не разбирая дороги. Согласие перевести меня в элитную школу «Золотая Лига» у моей матери он просто купил за жалкие десять тысяч рублей, которые она в этот же вечер пропила.
И именно здесь я и встретила Его. Мальчика с самыми красивыми глазами на свете. И он смотрел ими на меня так, как никто и никогда прежде.
А я смотрела в ответ, даже не догадываясь, что уже совсем скоро пожалею об этих взглядах.
Сильно…
Глава 2.
В «Золотой Лиге» учились исключительно одни мажоры – дети богатых промышленников, бизнесменов, политиков и инвесторов. Многие из них считали, что родились с золотой ложкой не только во рту, но в заднице. И если уж в государственной школе у меня толком не было друзей, то уж тут им и подавно негде было взяться.
Я стала стопроцентным хрестоматийным изгоем. За одним исключением, но об этом чуть позже.
И ладно бы, если меня просто не замечали, как пыль под ногами дорогих замшевых туфель, но я, сама того не зная, совершила непростительный проступок – привлекла внимание того, в чью сторону даже дышать было запрещено.
А ведь я так старалась слиться с окружающей средой и спокойно доучиться два последних года. Все этому способствовало. Здесь даже выдали форму и мне не приходилось париться насчет неподобающего внешнего вида и дешёвых костюмов, купленных на местном рынке у улыбчивых китайцев. Все учли – юбка, блузка, кардиган с эмблемой и даже гольфики. Все, кроме обуви, которая меня и выдавала с головой.
Именно поэтому на праздничной линейке я стояла, забившись в уголок, стыдливо скрестив ноги. Но это, конечно же, не спасало меня, и все видели уродливые лакированные туфли со сбитыми носами. Их я носила уже третий год к ряду. Я бы хотела купить новые, но матери на этот факт было глубоко насрать. Она так радовалась за меня, что уже неделю пребывала в глубоком запое. Какие, к черту, ей туфли?
– А это что такое? – оглянулась на меня какая-то девушка из толпы и окинула брезгливым взглядом, полным бесконечного превосходства.
– Новенькая, спонсирует кто-то, – ответила еще одна и откинула за спину копну густых белокурых волос. Я такие только в рекламе шампуня видела, а тут настоящие. Надо же.
– Блин, только Моли нам в классе не хватало, – скривилась девчонка и я опустила глаза, не смея вымолвить ни слова. Было обидно. Было больно. И весь мир казался какой-то черной дырой, наполненной тотальной несправедливостью и цинизмом.
И хотелось орать во всю глотку:
«Люди! Ну что с вами такое? Я же живой человек! Я же все чувствую! Я не виновата, что в моей семье нет много денег! Я не виновата, что отец оставил нас! Я не виновата в том, что моя мать запойная алкоголичка и не любит меня! Не виновата…».
Но я не произнесла ни звука. Я уже тогда понимала, что никто меня не услышит. Ни родители, ни одноклассники, ни педагоги.
– Перестань, Оль.
– Да что перестань, Арин? Все равно будут буллить.
– Забей, – шикнула на брюнетку блондинка и про мое существование просто напросто забыли.
И вроде как-то все стихло. Я действительно попала в класс, где учились эти две девочки, села за самую дальнюю парту и стойко принялась грызть свой гранитный камушек. Целых четыре урока грызла, пока не началась большая перемена и все ученики не двинули в столовую на перекус. И я туда же.
Вообще, в «Золотой Лиге» был не только обед, но еще и завтрак после первого урока и ужин перед факультативами и спортивными секциями.
Благо спонсор оплачивал и мое питание тоже, в противном случае я бы скукожилась в этих элитных стенах от голода. Ведь ценник был заоблачный и не подъемный для моей семьи. Семья? П-ф-ф, простите, оговорилась.
Так вот!
Взяла я свой поднос и встала в очередь на раздачу. Вы удивитесь, потому как я точно сделала это, когда получила добротную порцию зимнего минестроне с томатами и красной фасолью, заправленный рубленой зеленью с оливковым маслом, бланкет из говядины в молочном соусе с морковью и репой, два клаб-сэндвича с ветчиной и сыром, большой стакан наваристого чая и заварное пирожное.
Обалдели? А то!
Названия я, кстати, не придумала, я просветилась, читая это все на висящем на стене меню. Вот так. Не суп, а минестроне. Не рагу, а бланкет. Это вам не хухры-мухры! Высшее общество и ест красиво.
И вот стою я со всей этой высокой кухней и оглядываю огромную столовую, пытаясь прикинуть куда же мне приткнуться. Вижу в углу пустой стол и иду к нему, не поднимая глаз. А уже там быстро начинаю разделываться со своим обедом. Хватило меня только на минестроне и чай – очень вкусно, но… Да, не привыкла я много есть, вот и все. Дома в приоритете всегда была не еда, а выпивка. М-да…
Но только я собираюсь встать, чтобы отнести свой поднос, как тут же оседаю. В помещении у самого входа начинается какой-то лютый движ. Кто-то свистит, кто-то хлопает, кто-то радостно улюлюкает.
– Что-то случилось? – сама у себя спрашиваю я.
– Ничего особенно, в общем-то, просто местный Кен обжимается со своей Барби, – получаю я неожиданный ответ и оглядываюсь назад. Рядом со мной сидит кудрявая девушка в очках, полненькая и очень милая на первый взгляд.
– Кен? – переспрашиваю я и снова вглядываюсь в толпу, и правда замечая высокого темноволосого парня, который на потеху публики совершенно по-взрослому целует какую-то девушку, лапая ее за задницу.
– Марк Хан, – поясняют мне, – и его банный лист Кристина Батурина.
– Оу…
– Ничего примечательного, забей, – покрутила в воздухе рукой моя соседка и покосилась на мое нетронутое пирожное.
– Будешь? – предложила я тут же.
– А можно? – поднимает та на меня свои глаза и смущенно улыбается.
– Конечно! – улыбаюсь в ответ, – Я Таня, если что. Сажина. Новенькая в этой школе.
– А я, Майя, – с набитым ртом поясняет мне новая знакомая, – Мцитури. Слава Богу, старенькая, но тебе сочувствую.
– А ты в каком учишься?
– В одиннадцатом-первом. А ты?
– А я в десятом-втором.
– М-м-м. Ну давай хоть обедать вместе? Ты как?
– Я очень за, – улыбнулась, – только мне сейчас пора. Еще в учительскую надо за тетрадями зайти.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Изнанка чувств», автора Даши Коэн. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Современные любовные романы». Произведение затрагивает такие темы, как «первая любовь», «школьная жизнь». Книга «Изнанка чувств» была написана в 2023 и издана в 2023 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке