Душа, порвав с навязанною ролью,

Ткет в лунный час иное бытие.

Саша Черный

Глава 1
Упражнение Сен-Жермена

Когда входишь туда, где тебе придется жить, очень важна первая секунда. Она решает многое – быть может, как и во всем. Запах, вид из окна, полочка для зубных щеток, слепок многолетней тишины в воздухе или, напротив, почти физически осязаемое присутствие живших здесь, блики и миражи голосов и звуков, оставившие шрамы в эфире. Это выходит на связь с человеком внутренний зародыш истины, которая почти всегда оказывается непостижимой, но остается нашим невидимым маяком.

Когда входишь в счастливые моменты жизни, то первые глотки не имеют никакого отношения к истине, но потом навсегда ее вытеснят. Глеб в тот вечер вообще ничего не ждал, он хотел отвлечься от неудач последнего сезона и мыслей о смене курса, забыться с малознакомой женщиной, которая по-книжному приблизилась к нему, расспрашивая о какой-то неведомой ему алхимии. Он едва слышал о графе Сен-Жермене, и Глеба не слишком интересовало, почему незнакомка полагала его сведущим. Основатель фирмы с бессмысленно актуальным названием «Промо-арт-драйв», Глеб до недавнего момента был движим вполне витальными и жесткими мотивами, а именно пропагандой нью-индустриализации. Самопровозглашенный термин! Проще говоря, он художественно воспевал эстетику тяжелого производственного труда, оформляя офисы предприятий эпическими изображениями металлургов, сталеваров и шахтеров. Они ему начали надоедать. От матерого соцреализма и игры в советское ретро его отличали тонкие декадентские нюансы, которые раскусила Кара, рассматривая рекламный буклет, который Глеб везде таскал с собой. Так, слово за слово, наживка была проглочена. Пришлось всезнайку пригласить на ужин.

Кара выглядела шикарно. Тот случай, когда одежда состоит из линий, которые приводят внимание зрителя к лучшему в облике. К проблеску рубиновой родинки сережки сквозь темные волны волос. Этот лаконичный шик был спокойный и продуманный, но что-то выдавало в нем неуверенность и терпкую густую печаль. Глеба терзал неловкий интерес – а вот как это… с женщиной старше себя? Пускай не намного, но от настораживающей новизны впечатлений не отвертишься. Хотя ведь не детей крестить собрались, чего уж… И, в конце концов, Глеб сам не юнец. Но ему было неуютно, словно он собирался переступить незнакомую черту.

Конечно, это все Стеша, двоюродная сестрица. Не виделись несколько лет, и вот она прознала, что Глебушка теперь снова один, и все ловко подстроила. Хотя рьяно отрицает! А зачем тогда затянула его на свой корпоратив, где отплясывали потные веселые кадровички?!

– Если бы я тебя собиралась с кем-то прицельно знакомить, так это была бы как раз кадровичка! – озадаченно обиделась Стеша. – А кто такая Кара? Это прозвище? Я вообще такую не знаю, у нас на гулянках полно левого народа!

Ладно, ей придется простить эти кумовьи игрища, ведь она-то и одолжила деньги на это вычурное свидание. Именно теперь, раз уж все равно переломный момент жизни, Глеб решил уйти в самостоятельное плавание и все средства вбухал в дело. В общем, стыдно сказать, сидел без гроша. И не то чтобы ему нравилось одиночество, но он пока от него не устал. У него есть сын, это важно, а все сопутствующие капканы обстоятельств он решил перепрыгнуть. Словом, находился в затяжном прыжке.

Прошло каких-то два часа, а Глеб был уже вдребезги. Он на всех парусах несся в кутерьму молодости и с пьяным истовым благоговением вспоминал былых кумиров. Стоило ли удивляться, что они быстро оказались в его пустынном лофте. Глеб, как и его любимые герои фильмов, брутальные умники, идущие наперерез обывательскому мейнстриму, теперь будет жить у себя на работе. Ему не нужен дом! Пока. А жизнь меняется каждую секунду, и допинг, что вскружил тебя вчера, сегодня абсолютно бессилен. «Так что ни в чем себе не отказывай в моем сарае!» – размашисто громыхал гостеприимный хозяин в поисках штопора. Которого никак было не найти в коробках – Глеб еще не разложил свои вещи после переезда в офис. Собственно, и раскладывать было пока некуда.

И вдруг Кара затрепетала:

– У меня такой старинный шикарный стеллаж прозябает в тамбуре! Я бы тебе его отдала! Или ты хочешь устроить здесь лаконичный хай-тек?

Нет, он не хотел никакого хай-тека, он любил простор, но не металлическую пустоту. Ему всегда нравился дружелюбный интерьер. Он моментально согласился на стеллаж. Милое предложение! И располагающее… Так они оказались вместе.

Глеб не любил эти смешные интимные итоги вроде «класс… огонь… супер». Ему не очень нравились эффекты неожиданности. Его заводило, когда «девушка старалась», – ну да, вот такой он, без затей. Ему показалось, что Кара немного переигрывает, но это не грех. Возможно, во всем виноват первый раз и нынешняя тотальная неуверенность всех во всём. И обстановка наверняка непривычная для женщины классических запросов. Все же Каре не двадцать лет, и наверняка она привыкла к комфорту… У нее такие ухоженные ступни.

Черт, все-таки многое, оказывается, сводилось к возрасту! Поскользнулся-таки на банальности. Но нельзя дать себе погрязнуть в унылых клише. Вон как она плавно выскользает из полотенца после душа… голая, улыбающаяся, с милыми рельефными неровностями, которые становятся объектом притяжения, если отношения… Впрочем, зачем он себя уговаривает?! Словно внутренне извиняется перед ней за недостаток желания. Но ведь это еще далеко не симптом! С Ленкой вначале вообще было никак – а потом только щепки летели, и сын родился, хоть она и рыдала три года о своем мнимом бесплодии… Короче, бывает «все как попало», как говаривал один суфий-матерщинник, и нечего терзаться!

Поздно, батенька. Все у тебя на роже написано, философ-надомник. Точнее, теперь «налофтник», ведь Глеб так давно мечтал работать в суровом необработанном пространстве, где мощный свет, словно божественный скульптор, сам отсекает все лишнее. А ночью под окнами ложится и обнимает дом черная пантера города, переливающаяся бликами-огнями…

Меж тем обнаженная Кара царственно уселась за новый полукруглый Глебов стол. Это была жемчужина его хипстерской берлоги! А может, ему просто так казалось, ведь он всегда чувствовал себя самозванцем в дизайне, и это ощущение давало ему необходимый драйв для экспериментов на грани с хулиганством – но без неприятных излишеств. А стол… впервые ему было по-барски удобно! Это даже настораживало. Как жаль, если он прогорит и придется увозить все это великолепие. И куда?! Глеб вдруг по-детски ощутил, что больше всего в возможном крахе ему будет жаль вот этого шикарного рабочего места, на котором он пока ничего не придумал!

Кара идеально вписалась в этот стиль. Есть люди, которые без одежды держатся куда увереннее. Причина не всегда в идеальном телосложении и необязательно в оголтелом нарциссизме. Некоторые таким образом выколачивают из себя нелюбимость. А впрочем, сейчас-то какая разница! К нему пришла яркая умная женщина – разве это не хороший знак? Но… она хозяйка, а Глеб гость – вот о чем шептала композиция! Валькирия в апартаментах.

– Хочешь работать со мной?

Пожалуй, это был первый импульс шального вовлечения, и с тех пор Кара постоянно вызывала это чувство: в мире полно женщин, которых хочется опекать. Но ей хотелось уступить трон… если бы он имелся в арсенале.

Она, словно не расслышав и не ведая о своем величии, взяла листок бумаги и принялась писать на нем одновременно и правой, и левой рукой.

– Что ты делаешь? – удивился Глеб.

– Это упражнение Сен-Жермена. Способствует гармоничному развитию обоих полушарий мозга, – улыбнулась Кара. – Смотри!

Она протянула ему листок с его именем. Почти идеальная синхронность!

– Ты что, и правша, и левша?! – восхитился Глеб. – Не знаю, как называется эта обоюдность по-научному. Ручная билингва?

– Как мощно здесь пульсирует энергия! – Кара словно не слышала его вопросов. Она встала и принялась бродить по студии, делая какие-то пасы, словно ощупывая воздух. Потом подошла и с неожиданной робостью присела рядом на диване.

– Давай я пока просто о тебе напишу. О твоей… как ты это называешь – фирма, агентство. Сотрудничество мне всегда в радость, но сначала нужно сыграться, как ансамбль, пусть даже очень маленький.

Глебу не хотелось серьезных разговоров, и он совсем не насторожился от этого вежливого отказа. Они разглядывали ночь и болтали о полетах на дельтаплане, и о том, кто как хочет быть похоронен в случае падения на землю. Кара хотела, чтобы ее прах частично развеяли над Фонтанкой и Аничковым мостом, а щепотку подхоронили к родителям.

– Красиво и дальновидно! – одобрил Глеб не без иронии.

Он постоянно вспоминал этот вечер и ночь. Утром она вроде никуда не торопилась, и они попили кофе на балконе, а потом она ушла. Но не потому, что ей, как она объяснила, нужно было к нотариусу, а просто чтобы не надоесть. Разве женщине после ночи любви может быть нужно к нотариусу… на самом деле?!

Прошло дня три, и Кара сама позвонила. Вкрадчиво и от смущения по-деловому. Ах да, конечно, стеллаж! Как предусмотрительно она забросила удочку невинного повода. Но почему Глеб сам не позвонил ей? Он толком и не мог объяснить. Захотелось отнестись к приятному эпизоду легко. Или сработал инстинкт самосохранения.

Так или иначе, один инстинкт проиграл другому, и Глеб примчался по названному адресу. Своевременный повод отвлечься от неудачи: потенциальный заказчик – крупная рыба! – снялся с крючка.

На стеллаж герой-любовник, конечно, едва взглянул. «Шкаф – это шпионский элемент, ты же помнишь?» Кара с возбужденным весельем выкладывала на стол непривлекательные закуски и опять вино, которое Глеб терпеть не мог. Он сам себя корил за привередливость и тщательно ее скрывал, особенно в дружественных ему домах, но он терпеть не мог спаржу, орешки кешью и пирожки из холодильника! Даже если вчера они были великолепны. Но все эти мелочи так щедро перекрывались пиршеством историй о гвельфах и гибеллинах и прочих разных Элеонорах Аквитанских! Глеб соскучился по познавательной трескотне… ведь так надоедают эти тяготы хлеба насущного! И бог с ней, со спаржей, едва знакомая женщина не обязана знать все его прихоти. Что с того, что некоторые угадывали?! Долой мистическое рабство!

Если бы он был менее великодушным и более внимательным, то заметил бы одну странную деталь, которая, конечно, была замечена им позже: по всей квартире были развешаны странные напоминания о том, что все мы призраки в этом мире. О том, что бояться видений глупо, потому что где-то там, в другом измерении некто, кажущийся нам бестелесным, так же пугается нас. О том, что надо учиться понимать духов, потому что они, в отличие от нас, смертных, никогда не приходят просто так.