Любые совпадения с реальностью являются именно совпадениями.

Пролог

Кира вошла в вагон метро на «Пушкинской». Вагон был новым и чистым, но в самом конце пассажирские сиденья отсутствовали полностью. Кира устало прислонилась к стенке.

Напротив Киры стоял парень, тоже прислонившийся к стене. Он был довольно высоким. Высоким даже относительно Киры. Взглянув прямо, Кира не увидела его глаз.

Нет, виной тому были вовсе не темные очки. Просто поручень находился прямо перед глазами парня.

Кира засмеялась про себя. На губах это проскользнуло лишь легкой улыбкой. Наверное, скучно этому красавцу всю дорогу лицезреть металлический поручень. Впрочем, он может смотреть вверх или вбок, изучая вагонную рекламу. Или он смотрит себе под ноги? На мгновение Кира пожалела, что не может составить себе полного представления о его облике. Лицо было интересным, подбородок – классическим и спокойным, лоб – ровным и высоким… да и рот отличался гармоничностью: четко очерченный, не сжатый… Хорошая, хотя и чересчур короткая, на вкус Киры, стрижка. Забавно: Кира могла изучать все, что угодно, не касаясь лишь глаз: длинные брюки со стрелками, обыкновенные ботинки, чуть легче, чем по сезону, кожаная куртка… Ровный, здоровый цвет лица. Тонкие, но не худые пальцы.

Вагон качнулся. Кира инстинктивно облокотилась о стену. Парень даже не шелохнулся, держа равновесие.

Больше изучать было нечего. Кира извлекла из кармана джинсов свой тонкий мобильный телефон и принялась стирать старые смс-сообщения. Накопилось их за последнюю неделю порядочно. Входящие, исходящие… Кира беглым взглядом оценивала их полезность или актуальность, а потом двумя нажатиями кнопок стирала ненужные.

На площади Восстания народ вымело из вагона, освободилась куча мест. Кира, не глядя, примостилась на обтянутое гладкой кожей сиденье. Мобильник продолжал попискивать в ее руках.

Она даже не заметила, а, скорее, почувствовала, что вместе с ней архивы смайликов, шуток, уточнений и прочей информации читает кто-то еще. Нагло, не смущаясь, через плечо. Кира холодно глянула через это самое плечо…

Теперь она могла вдоволь изучать глаза «спокойного и четкого» мужчины в обыкновенных ботинках. Он смутился, однако глаза не отвел.

– Извините.

– Что? – на всякий случай переспросила Кира, которая терпеть не могла разговаривать в метро, когда шум поезда съедает добрую половину слов и звуков.

Парень жестом указал на телефон, который Кира держала в руках. Улыбнулся:

– Иногда взгляд сам зацепляется за строчки, начинаешь читать словно бы инстинктивно, а потом понимаешь, что это невежливо, но оторваться уже не можешь.

– Тоже инстинктивно? – Кира невольно улыбнулась.

– Когда как. Иногда попадается интересная книга. Бывает, достаточно абзаца или двух-трех предложений, чтобы зацепило. В таких случаях стараюсь заглянуть на обложку, чтобы увидеть название и автора и больше уже не таращиться назойливо в чужую книжку.

Кира засмеялась.

– Книжек мне не жалко. Иногда могу даже раскрыть ее шире или пододвинуть чуть ближе к соседу. Правда, люди смущаются, перестают читать. Иные принимаются делать вид, будто и вовсе смотрели в стену.

– Или на рекламу…

– Именно, – кивнула Кира, – но сообщения в телефоне – это все-таки довольно личное.

– Поэтому я и сказал «простите».

– Ничего страшного.

– Я действительно не могу без чтения. Привык с детства… и книжки попадались все больше хорошие, стоящие. А по работе приходится перелопачивать тонны специальной литературы. Знаете, маркетинг, всякие экономические пособия, сто законов рекламы… Давно уже не держал в руках книжки просто для удовольствия. Поэтому в транспорте, когда вчитываюсь в чей-то текст, и он оказывается интересным, не могу оторваться. – Он широко улыбнулся.

«Надо же. Романтично, конечно, звучит… И что с того?»

Не зная, что делать или говорить дальше, Кира повертела в руках телефон, экран которого успел потухнуть.

– А вот эти стихи, – вдруг спросил парень, – которые были в сообщении… Это чьи? Вам кто-то такое пишет?

Кира рассмеялась, процитировала:

– Я дважды пробуждался этой ночью и брел к окну, и фонари в окне, обрывок фразы, сказанной во сне, сводя на нет, подобно многоточью, не приносили утешенья мне.

– Да. Что это?

Кира кашлянула:

– Это Бродский. Подружка таким способом развлекается. Ну, у нее там любовные томления, но, поскольку я уже знаю всю ее драму наизусть, она выбирает у поэтов подходящие к своим состояниям четверостишия и присылает мне. Выбирает моменты, когда я не слишком-то могу разговаривать.

– Интересная у вас подруга…

– Да, – машинально кивнула Кира и вдруг спохватилась: – Моя остановка!..

Не успев ничего толком понять, она уже стояла на платформе. Растерянно обернувшись на полупустой вагон, она увидела, что и парень с тем же растерянным выражением на лице смотрит на нее. Но они не успели бы ничего сделать, если даже захотели: двери плавно съехались. Парень что-то крикнул напоследок, но звук был съеден черной резиной автоматических дверей. Кире показалось, что он спрашивает что-то вроде «Как тебя зовут?»

Еще пару минут постояв на платформе, проводив взглядом хвост поезда, Кира вздохнула, пожала плечами и направилась к эскалатору.

А что еще ей оставалось делать?

Ждать, что, может быть, любитель читать через плечо решит продолжить общение, сядет на поезд, идущий в противоположную сторону, и через пять минут будет здесь? Да, только если при этом он не подумает, что хозяйка телефона, в котором живут стихи Бродского, не поднялась на поверхность сразу же, как только покинула вагон…

Тоже, глупость какая.

Но настроение у Киры было испорчено. Даже расхотелось ехать к приятельнице. То есть поехать, конечно, так или иначе все равно пришлось бы, но Кира решила, что это можно сделать и попозже. Отложить минут на тридцать, на сорок… Или даже на весь час.

«Кофе Хауз» гостеприимно предоставил Кире кресло и место за столиком возле самого окна. Она рассеянно помешивала сахар в чашке с капучино, глядела через оконное стекло на дождь, который только-только начинал набирать свою вечернюю силу…

И в который раз спрашивала себя: неужели действительно было так уж необходимо выбегать из вагона?

Глава 1

– Кира, а, Кира…

Кира выглянула из примерочной, старательно кутаясь в матерчатую занавеску.

– Что?

– Ну, ты скоро, а?

Наташа топталась возле ряда примерочных кабинок, маялась и вздыхала.

– Тебе следовало раньше предупредить меня о том, что мы так сильно торопимся, – раздраженно проворчала Кира.

– И что было бы тогда? – Наташа подмигнула ей. – Ты сменила бы свою униформу?

– Униформу? – с недоумением переспросила Кира.

– Да, – кивнула Наташа, – твои вечные офисные одежки.

– В каком смысле? Что ты имеешь в виду?

Наташа вздохнула:

– Да задерни ты занавеску! И примеряй.

Кира послушно задернула шторку. Тесное платье даже потрескивало предательски, не хотело налезать на девушку через голову. Еще Кира волновалась, как бы на ее руках не оказалось заусенцев – тогда на тонкой ткани неминуемо остались бы зацепки…

Наташа тем временем вещала за матерчатой ширмой:

– Сегодня же пятница! Понимаешь, пят-ни-ца! Любая нормальная девушка к пятнице принарядилась бы.

– Да ну? – Кира прищурилась, хотя Наташа и не могла видеть ее из-за занавески.

– Точно тебе говорю. Пятница, вечер, время всеобщего веселья…

– Всеобщего?

– Всеобщего.

– Ликование офисных работников, так, все понятно.

Наташка довольно отчетливо фыркнула:

– Офисного планктона!

– Тебе льстит считать себя планктоном? – поинтересовалась Кира. Платье определенно было мало ей в бедрах…

– Ну ты там покажешься или нет?

– Лучше попроси продавца принести платье на размер больше.

– Сорок восьмой?

– Сорок шестой!

– Не покажешься?

– Пока нет смысла, – ответила Кира, все еще пытаясь разгладить на платье невидимые складочки.

– Не расстраивайся, – утешила подругу Наташка, – в этом магазине обычно попадаются маломерки. Так вот, насчет планктона: неужели это не лучше, чем стоять за прилавком в гастрономе или считать себя закоренелым пролетариатом?

Кира не удержалась, прыснула со смеху:

– Да, на каких-то заводах пролетариат, возможно, еще сохранился…

– Но лучше бы этих фабрик и заводов было больше, – разумно подвела черту Наташка и вновь вернулась к излюбленной теме: – Неужели в пятницу ты автоматически не настроена на веселье? Ну, там, развеяться, поболтаться где-нибудь?

– Редко, – ответила Кира.

Наташка протянула ей поверх занавески платье на размер больше.

– Одноклассники, однокурсники, просто приятели – кто угодно может позвонить тебе и пригласить тебя выпить. Да хотя бы и просто сходить в кино.

– Могу сказать совершенно точно одно, – заверила ее Кира, наконец-то появляясь из примерочной, – я не помешана, как все вы, на вечере пятницы.

– И в то же время вряд ли ты сможешь убедить меня, что ты помешана на своей работе и безумно любишь ее.

– Не смогу, – покачала головой Кира, – но лучше скажи – что ты думаешь о платье?

– А ты сама что думаешь? – прищурилась Наташка.

Кира рассеянно повернулась к зеркалу.

– Наверное, неплохо, – медленно произнесла она, оглядывая обтянутую темно-синей «мятой» тканью фигуру. Платье имело квадратный вырез, открытые руки, оно также довольно щедро обнажало коленки. Возле талии располагались два кармана.

– Тебе не кажется, что эти карманы все портят?

– А ну-ка сунь в них руки, – велела Наташа.

Кира сунула руки в карманы, и собственный вид в профиль напомнил ей кенгуру…

* * *

Она мысленно чертыхнулась, вспоминая, зачем вообще она приперлась в этот магазин.

Сначала Наташка чудом отловила ее по рабочему телефону за несколько минут до окончания рабочего дня.

– Смолкова, совести у тебя нет! – закричала она в трубку так, что Кира едва не оглохла.

– Совести, может, и нет, – согласилась Кира, – а что случилось-то?

– Что случилось? Она еще спрашивает! Что случилось! Ни стыда, ни совести – пропадать так надолго!

– Ах, ты об этом… Ну, все мы – люди занятые, у всех своя жизнь…

– Смолкова, не начинай. Неужели трудно было позвонить? Ты знаешь, что никто из нашей группы в течение месяца не мог до тебя дозвониться?

– Прости, – с раскаянием в голосе отозвалась Кира, – представляешь, у меня накрылся телефон.

– Как это накрылся? – оторопела Наташа.

– Вернее, он у меня утонул, – объяснила Кира. – Невероятно глупо вышло. Просто до ужаса. Понимаешь, я пошла в туалет в офисе, а мобильник лежал в верхнем кармане белой рубашки… Я наклонилась, чтобы поправить колготки. И он выскользнул, даже пикнуть о своем спасении не успел.

– Неужели… прямо в унитаз?!

– О да!

– Бедняжка! И его не удалось спасти?

– Да он и так был старенький, – с грустью ответила Кира. – Там как раз какой-то контакт начал отходить… А ведь он был со мной целых пять лет.

Наташа хихикнула:

– Да, в своих привязанностях ты определенно консерватор. И что… теперь ты живешь без телефона?

– Шутишь? Конечно, нет. Я долго собиралась с духом, потом пошла и выбрала самый красивый.

– И самый дорогой?

– Это совершенно не обязательно.

– Но тогда почему ты до сих пор не отвечаешь по своему мобильному? – возмутилась Наташа.

– Я не стала восстанавливать сим-карту, – объяснила Кира, – решила, раз так вышло – значит, так тому и быть. Начну с чистого листа.

– Даже телефон не одобрял твоего сумбурного образа жизни! Как ты не понимаешь, он решил утопиться с горя!

– С какого горя? – в недоумении уточнила Кира.

– Он, видимо, решил: если по нему тебе не названивает куча красоток и такая же куча отменных парней, то влачить столь жалкое существование более не имеет смысла.

Кира подумала, что у Наташи, должно быть, столь же странное понятие о сумбуре, сколь и о жизни, которой стоит жить.

– В любом случае я ни о чем не жалею, – заверила она. – Между прочим, я разом покончила с кучей старых и ненужных контактов.

– А заодно и растеряла все важные, – со значением произнесла Наташа. – Ты хотя бы вела телефонную книжку?

– Прекратила давным-давно. Зато теперь у меня отличный номер телефона!

– Какое счастье. Предлагаю сделать следующее: мы заново обмениваемся номерами, а вечером нас с тобой ждут на встрече выпускников.

– Но я не могу пойти!

– Еще как можешь. У тебя что, были какие-то планы?

– Нет, но… Я не готова, – в отчаянии уперлась Кира.

Наташа вздохнула:

– Смолкова! Не испытывай мое безграничное терпение! Я не мужчина и не в постель тебя волоку. К чему ты не готова?

– Ну… Для вечеринки у меня точно неподобающий вид.

Так просто сдаваться Наташа даже и не собиралась.

– Значит, вот что я тебе скажу. Через полчаса буду ждать на Сенной площади. Успеем выпить кофейку, а заодно я посмотрю на тебя – действительно ли приличной девушке нельзя появляться на вечеринке в таком виде.

У Киры больше не нашлось аргументов против…

Через двадцать семь минут они нос к носу столкнулись на тесном пятачке Сенной площади перед входом в метро. Наташа покачала головой – мол, Кира в очередной раз демонстрирует свои способности худеть к каждой встрече с подругами – и потащила ее в кофейню.

Девушки устроились на самом дальнем диванчике кофейни – подальше от сборища курильщиков и заодно от окон с любопытными прохожими. То и дело отвлекаясь на латте в высоком стакане, Наташа произвела беглый осмотр внешнего вида подруги. Кажется, выводы, к которым она в итоге пришла, оказались неутешительными:

– Ну, мать, ты даешь.

– В чем дело? – отозвалась Кира, с сожалением отрываясь от капучино с корицей. Капучино восхитительно пах.

– Ты бы хоть аксессуары использовала, что ли… Ремень с пряжечкой или бусы крупные какие. Вечером побрызгалась духами, подкрасила губы, повязала платок на шею – и уже не скучный офисный прикид «белый верх – черный низ».

– А мой прикид, значит, не годится.

– Да от него за версту канцелярщиной несет. Не спасут и бусики с туфельками.

– Тогда я домой? – вопросительно произнесла Кира.

Не тут-то было…

Наташка вся подобралась, выпятила грудь, возвестила:

– Ты абсолютно уверена, что в ближайшее время не собиралась покупать себе никаких тряпок?