Таять больно

Вечер контур чертит резко,

Налагает тень мазками.

Город дышит в занавеску.

Кто мы сами? Что мы сами?

Проводов змеится леска,

Прорастая над домами,

Прорастая через крыши.

Пропускает сети город

Через арки, через ниши

Через сердце, через поры.

Ниже мха и тише мыши

Кто-то спит в бетонных норах.

Тяжело проходят сутки,

Тихо в сумеречном лоне,

Днем – расплавлен город жутко,

Будто охает и стонет.

Я ему внимала чутко,

Мы в одном стонали тоне.

Но сейчас жара спадает.

Чуть надулись занавески.

Солнце корчится, рыдая -

Говорить, конечно, не с кем.

Может, просто изо льда я?

Таять больно, таять мерзко.

А потом привычной формы

Обретать черты и виды…

Не влюбляйся, следуй нормам,

Не тревожься, не завидуй,

Душу в качестве прикорма

Не давай своим обидам.

Будь белей цветущих вишен.

Будто мантра – быть собою

Сил моих бывает выше.

Шелест слов как шум прибоя

Будет пусть тобой услышан.

Разве важно остальное?

Утро

Нас каждое утро по-новому лепит

Из грязи и пыли – из теста Адама.

А город парит, он не весит н0и грамма.

И воздуха слышен морозного трепет.

Прохожий, постойте! Скажите, куда мы?

Уже не ручей, но еще не лавина.

Течение улицы – брюки и юбки,

Но я привыкаю. Мой дом – голос в трубке.

Не рвать километрам мою пуповину!

Мой дом не со мною…И кажется хрупким.

Но утром спокойнее, утром – иначе.

Вчерашние горести стали пустячны,

И нет настроения драмы вчерашней.

И мудрое утро спокойно– и зряче.

И сеет лучи на бетонные пашни.

Морозное утро улыбки согреет,

Когда расцветут на краснеющих лицах.

Ноябрьское утро – улыбок теплица.

К сумятице будней растрепанных зрея,

Как будто парит над землею столица.

***

Слушать Боярского, пить полусладкое

Небо потухло и серостью вяжет,

Туча на отблеск присела заплаткою.

Сумерки город испачкали сажей.

Чувство реальности выветрить шаткое -

Окна открою. О сердца пропаже

Чуть помолчу. Ну кому оно, падкое

Нужно на глупости? Опыт – не нажит.

Ум – не особо. Извилины – гладкие.

Но исходя из себя, как от данности…

Папино слово и мамины руки:

Я же скучаю – до боли, до странности.

Чудятся лица и чудятся звуки,

Чудятся в запахе вечера пряности,

Конец ознакомительного фрагмента.