В оформлении обложки использованы фотографии:

©  Ironika, AB Photographie / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Говорят, что существуют где-то миры, в которых только люди ходят на двух ногах, могут совершать сложные манипуляции руками, владеют связной речью. Животные там играют второстепенную роль: если даже и понимают речь, то ответить не могут, бегают, опираясь на все четыре конечности, не отвечают за свои поступки, не носят одежду, а живут либо в лесу под открытым небом, либо в домах, принадлежащих людям, можно сказать, на правах их собственности. А еще у людей из тех миров есть такие города, где большие скопления зданий и вовсе нет леса, ни между домами, ни даже вокруг. Да, я слышал о таком не раз. Но, честно говоря, я не верю в подобные сказки…

1

Ой-ой-ой!!! Боль была такой, что аж слезы потекли по щекам. Что?! Откуда?! Я замер посреди проселочной дороги, обеими руками ухватившись за весло, в последнее мгновение очень кстати занявшее вертикальное положение. Пошатываясь с ним в обнимку, я даже не сразу понял, что именно этим-то веслом сам себе по ногам и заехал. Весло… Стоп! Откуда?! И зачем оно мне, тяжеленное, длиннющее, да посреди дороги, вблизи которой разве что канаву можно найти?

Я зажмурился, пытаясь собрать в кучу разъезжающиеся в стороны глаза и разбегающиеся мысли. Кое-что вспомнил. Это самое весло я прихватил, когда мы с волками выходили из последнего кабака. Оно сушилось во дворе у стены, и хозяин еще пытался у меня его отобрать. Я был против. Так против, что хозяин, хоть он и кабан не из последних, куда-то улетел. То ли в канаву, то ли в крапиву. С моей, разумеется, подачи, хотя в обычных условиях я гуманоид с более чем мирным характером. А тут не знаю, что на меня нашло. Больше после этого пострадавший кабан попыток вернуть свое весло не повторял, но я отчетливо помню, что он искренне желал мне им подавиться. Я не стал выполнять его желание, а поплелся с веслом в сторону своего поселка. Вроде даже не один? Точно! Пили-то с волками! С ними я и шел. Куда же они тогда делись? Так… На полдороги мы поймали такси! Помню еще, зубастые сволочи сразу врубили в салоне музыку, отчего аж стекла чуть из машины не вынесло. И лыбились при этом так, что пасти сверкали. Да, это точно помню… Так, а я-то почему с ними не уехал? Ведь меня как будто уговаривали тоже сесть в машину… И не только уговаривали, а, кажется, даже пытались туда затащить… А я что же? Ах, да! У меня же весло в салон не влезало!!! А когда его вновь попытались у меня отобрать, я им и отбился, после чего волки плюнули всердцах и уехали без меня. Я же со своим веслом потопал дальше.

Весло… Я поправил его на плече, чуть не потеряв при этом равновесие. И тут у меня впервые за прошедший вечер мелькнула по-настоящему трезвая мысль: а на кой оно мне вообще сдалось-то, весло это?! Да еще так крепко заехавшее мне по ногам?! От этого воспоминания боль в ногах враз вспыхнула с новой силой. И я от души, недолго думая, зашвырнул это… весло куда подальше. Точнее, попытался. Размахнулся хорошо, но руки вовремя разжать не успел, и улетающее в неведомые дали весло рвануло меня за собой, после чего ночное небо, взбрыкнув всеми своими звездами, вдруг норовисто отскочило куда-то вбок. Темнеющий на горизонте лес, напротив, подпрыгнул и встал на дыбы. В скулу мне врезалось что-то, очень похожее на булыжник, после чего количество звезд перед моими глазами резко умножилось. А потом все они разом вдруг исчезли вместе с последней угасающей в моей голове мыслью: «Только бы весло не потерять!»

Не потерял. В чем сразу убедился, как только очнулся. Сжимаемое мною в объятиях весло, похоже, пыталось продавить во мне дырку сквозь ребра. Я заелозил, охая при каждом своем движении. Тело местами онемело, а местами болело так, что лучше б уж немело все целиком. Когда я наконец-то полностью выбрался из канавы, в которую залетел, мне мучительно захотелось домой, прямо вот сейчас, как можно скорее, чтобы хлопнуть минералочки из холодильника, а потом упасть на самый удобный в мире диван. Но до дома было неведомо сколько верст, и теперь я даже точно не знал, в какую именно сторону. Да, можно было бы ориентироваться по звездам, но если бы я еще знал, который сейчас час! Обычно я часы не ношу, потому что вечно их разбиваю, жизнь у меня насыщенная событиями. К тому же, в наших краях полно кукушек, у которых всегда можно время спросить. Не знаю, как это у них получается, но, даже если не дежурят на пунктах точного времени, все равно ответят с точностью до минуты. Однако сейчас, посреди дороги, кукушек не было, как назло, ни одной. Так что ни времени, ни направления… ни минералочки. От этого всего, ополчившегося против меня полным комплектом, мне стало очень, очень грустно… Я был далеко от родного очага, совершенно один на пустынной дороге. Впрочем, почему один? Со мной же весло! Кряхтя и охая, я поднял его и прижал к себе, как лучшего друга. Мысль о том, чтобы выбросить его еще раз, даже не пришла мне на ум. Так мы с ним и пошли вдвоем, выписывая по дороге кренделя и зигзаги.

2

Как я добрался до дома, это отдельная история. Но шел я всю ночь, когда подошел к своему забору, уже светало. Измученный и шатающийся, я лишь с третьего раза попал в калитку. Весло пристроил на крыльце, а сам, даже не вспомнив про минералочку, ввалился в гостиную, уронил себя на диван, в чем был, и уснул таким крепким сном, что коматозники бы позавидовали.

Правда, спать мне пришлось не очень долго. Солнышко едва заиграло в полную силу, залив мне светом окно, как в дом ввалилась толпа особ, которые и мертвого поднимут, если потребуется. По крайней мере, я добросовестно притворялся таковым, но меня все-таки вынудили принять сидячее положение. И даже глаза заставили открыть во всю ширь. Правда, я тут же снова зажмурил их в ужасе. Вы когда-нибудь видели перед собой сразу четырех разъяренных волчиц? Нет, если эти волчицы не являются женами ваших закадычных друзей-приятелей, пропавших из дома еще вчера, и притом вместе с вами, то вы не видели ничего. А я вот увидел. И услышал. И даже ощутил, когда в порыве чувств разъяренные фурии стали обращаться со мной совсем уж невежливо, требуя рассказать, куда подевались их зубастые половины и почему я вернулся в поселок один. Толкали, щипали, встряхивали. Но огрызаться на волчиц себе дороже. Впрочем, волчицы, кабанихи, гуманоиды или медведицы – какая разница? Одно слово – бабы… женщины, то есть. Существа, с которыми драться нельзя, а словом их победить невозможно. Поэтому под их натиском я просто втянул голову в плечи, надеясь, что когда-нибудь все это закончится.

Вскоре я уже сочувствовал волкам от души: угораздило же их на таких гарпиях жениться! То ли дело я, холостой! Никто меня не побеспокоит. Если только чужие жены в дом не завалятся. Отчаявшись чего-то от меня добиться выбранным методом, фурии решили сменить тактику. Отпустили меня, и я блаженным мешком свалился обратно на диван. Сквозь шум в голове слышал, как все четыре волчицы орудуют на моей кухне. Что они там творят? У меня ж в холодильнике только пачка пельменей заблудшая! А впрочем, без разницы! Лучше пусть кухню разнесут, чем из меня последние капли жизни вытряхнут. Но тут я запоздало вспомнил про минералочку, и пить захотелось так, что аж дыхание перехватило. Поднялся, поплелся на кухню, к гарпиям. Они на меня только глазами сверкнули, но не стали ничего говорить. Чувствуя себя под этими взглядами, как под прицелами настоящих ружей, я все равно не подавился, а втянул в себя всю воду из бутылки, как насос. И хотел уже вернуться обратно, на диван, как старшая из волчиц, Хлоя, резко осадила меня:

– Давай за стол! Пока плетешься в комнату, все уже будет готово!

Под этим голоском я невольно присел, как под просвистевшей надо мной пулей, как-то удачно оказавшись сразу на стуле. Как заправский холостяк, я прекрасно умел готовить. Правда, всего два блюда – пельмени и макароны. Но сегодня волчицы продемонстрировали мне не только ужасы, но и некоторые достоинства семейной жизни, не поскупившись ради этого на собственные продукты. Передо мной оказалось жаркое из злакового биомяса, салат с орешками, лепешки, и под конец – просто дивный кофе. Уж не знаю, как его Хлойка варит, но у меня он никогда таким не получается. В общем, полчаса назад мне даже думать о еде было тошно, а тут вдруг проснулся такой аппетит, что я набросился на все, мне предложенное, даже не задумываясь, а с чего вдруг такая забота? Ведь кормили меня, естественно, не по доброте душевной. Когда я все умял, залив сверху кофе, та же Хлоя грозно меня спросила:

– Ну что, ожил? А теперь давай, вперед, этих сволочей разыскивать! И чтоб без них сюда даже не возвращался!

– Да где ж я их вам возьму? – вяло огрызнулся я.

Ну, выгонят меня сейчас из дома, и чего этим добьются? Накормлен-напоен, я дальше и в лесу неплохо могу отоспаться. Но тут меня озадачила одна мысль: я шел домой пешком, выписывая кренделя на дороге и таща на себе весло, а волки-то уехали на такси! Так неужели до сих пор до дома не добрались? Этому могло быть только два объяснения: либо с ними случилось что-то серьезное, либо зубастые негодяи, раздумав ехать домой, окончательно пустились вразнос и завернули «к девочкам». Не к своим, естественно, иначе бы эти свои меня сейчас такой грозной сворой не окружали. Так… только не ляпнуть бы сейчас спьяну о моих предположениях насчет посторонних девочек, иначе что-то серьезное с моими приятелями случится уже непременно, как только они переступят родные пороги. Волчицы же порвут их на ватные шарики! А может, и меня заодно, так, за компанию и для ровного счета.

– А это нас уже не касается! – ответила мне тем временем Хлоя. – Вынь да положь! Вместе вчера загуляли? Вместе! Вас полпосёлка видело, слышало и даже терпело до тех пор, пока вы отсюда не улизнули.

Еще бы не улизнуть! Когда нам доброхоты сообщили, что Хлойка с подругами уже в нашем направлении движется, к местному кабаку, и отнюдь не с добрыми намерениями, а как минимум с одной скалкой в руках. Вот и пришлось срочно когти рвать в соседний поселок. А там мы заспорили, в каком кабаке пиво лучше… ну, и пошло-поехало. Примерно до середины я наш вояж помнил весьма отчетливо. После – уже только наиболее яркими фрагментами. Как про весло, например. Так что из всех тяжких, в которые мы вчера еще не пускались, лишь девочки и оставались на тот момент, когда мы в разные стороны разошлись. И, помнится, волки что-то кричали мне на этот счет из такси, пытаясь переорать ими же включенную музыку. Мол, мы-то сейчас еще по-настоящему развлечемся, а ты оставайся, раз такой дурак, и… ну, в общем, понятно, что делай со своим веслом.

– Вот если бы дали вчера мужикам нормально в своем местном кабаке посидеть, так не пришлось бы их сегодня разыскивать, – отгавкнулся я.

Не помогло!

– Ты там можешь хоть корни пустить! А у них семьи! И семейные обязанности, которые они должны выполнять! У Хеи вон крыша на веранде течет! Кто ее ремонтировать должен?! Всю следующую неделю обещают дожди! Так что поднимай свой зад и иди, разыскивай своих собутыльников!

– Логика у вас, у баб, железная, – проворчал я. – Только что корни в кабаке пустить разрешили, а через пять минут уже из собственного дома выгоняете.

– Пустишь, хоть сразу во всех кабаках, но не раньше, чем приятелей на место вернешь.

– Да почему я-то их должен искать? – сделал я последнюю попытку отбиться от временного выселения. – Они мои приятели, но ваши мужья! Еще скажите снова, что это именно я их всех спаиваю! Как будто у них вообще нет своего мнения в этом вопросе.

– Ты должен примером для них служить! – веско информировали меня. – И сам призывать их к порядку! А не растлевать население! И вообще, приступай уже к поискам! Считай, что мы подали тебе официальное заявление! Кто у нас, в конце концов, участковый? Ты или мы?

Участковый! Да, это гордое звание носил именно я. Не по зову сердца, а исключительно по настоянию моего папаши, отставного генерала, да по ходатайству одного медведя, его давнего кореша, который занимал высокий чин в нашей полиции. Стариканы совсем сбрендили, если смогли додуматься до того, что такая должность способна будет сделать из меня образцового персонажа. Батя себя бы вспомнил по молодости! И для начала ответил себе на вопрос: ему-то подобное назначение много чем могло бы помочь? Когда его и до сих пор еще на подвиги тянет. Реже, чем меня, но зато на какие! Хорошо, что мама даже половины всего не знает. Тем не менее, к своей работе я относился, как мог, ответственно, все-таки население на меня в некоторых случаях возлагает надежды, которые мне просто совесть не позволяет не оправдать. Вот и в данный момент, может, не совесть, которая вместе со всем организмом сейчас страдала от тяжкого бодуна, а еще какое-то чувство – долга, может быть? – в помощь волчицам стало выталкивать меня из дому.

Сказать по правде, было у меня такое желание: углубиться подальше в лес, выбрать моховую лежку помягче да продолжить там прерванный волчицами сон. Но я это желание отмел до поры, потому что грыз меня некий червячок сомнений: а ну как волчары все-таки не к девочкам завернули? А в самом деле ухитрились вляпаться в крупные неприятности, что в их состоянии было сделать совсем не сложно? И сейчас не пробуждаются в мягких кроватях в заведении под вывеской типа «У Цыпочек», а остро нуждаются в моей помощи? Которой я, не зная, что с ними случилось, им не могу оказать. Нет, конечно, можно было бы с ними поквитаться за то, что все-таки бросили меня, одного, посреди дороги с веслом, но это в том случае, если я буду точно знать, почему они до сих пор не вернулись домой. И буду уверен, что не произошло чего-то действительно серьезного – все ж таки я им друг.