Глава 1

Выходя из машины, Леся сразу же ощутила, как пронзительный осенний ветер вцепился в ее волосы. Успевшие отрасти за лето на весьма приличную длину, локоны являлись предметом гордости их обладательницы. Но если еще недавно Леся гордилась своими кудрями, всячески выставляя их напоказ, то сегодня, намокшие и тяжелые, они падали на лицо, липли к щекам, лезли в нос и рот, одним словом, причиняли девушке неудобства, а не радость.

Не успела Леся пересечь привокзальную площадь, как двадцать раз уже пожалела, что не надела шапочку или хотя бы теплую куртку с капюшоном. За каким интересом она напялила на себя коротенький светлый плащик, который хоть и выгодно подчеркивал ее талию и пышный бюст, но совершенно не грел.

– И еще туфли на каблуках нацепила, идиотка! – ругала себя Леся. – Прыгай в них теперь по лужам!

Погода, не радовавшая уже с утра, с течением дня становилась все только хуже и хуже. Дождь усилился, а вместе с ним и ветер, который вырывал из рук девушки зонтик, заставляя ее ругаться такими словами, какие молодой леди совсем не пристало произносить.

– Да чтоб вас так и этак! – ругалась Леся на дождь и ветер, который выгибал спицы ее зонтика.

И это несмотря на клятвенные заверения продавца в фирменном магазине, что на зонтик установлены все мыслимые и немыслимые усовершенствования – антидождь, антиветер и еще какие-то анти. Но, видимо, все они были рассчитаны на совсем легкий ветерок и небольшой дождик. А те, что дули и лили сейчас в Питере, были уже из другого разряда.

– В такую погоду надо дома сидеть! Хороший хозяин и собаку на улицу не выгонит.

Однако сидеть дома, в обществе своей подруги и двух кошек, Леся никак не могла. Сегодня приезжала ее двоюродная сестра из Липецка – Вероника, которую все родные и друзья называли Верунчик. И Леся должна была встретить ее поезд, ну и кузину вместе с ним. Верунчик всегда была большая модница и любительница, что называется, погнуть пальцы. И отчасти поэтому Леся сегодня и вырядилась совсем не по погоде.

Но теперь было похоже, что произвести впечатление на кузину вряд ли удастся. Под дождем и холодным ветром Леся совсем околела и выглядела как мокрая кошка.

– Нет, это уму непостижимо! – возмущалась девушка, пока стояла на перроне и дрожала под налетающим шквалистым ветром и дождем. – Какой-то кошмар, а не жизнь!

И еще Леся решительно не понимала, зачем ее любимому Верунчику приспичило ехать к ним в Питер именно в такой неприглядный осенний сезон. По скайпу Верунчик отказывалась обсуждать эту тему. Увиливала и уклонялась от прямого ответа, как только могла. А если Леся настаивала, так еще и обижалась:

– Ты что, совсем не хочешь меня видеть? Ты меня совсем не любишь. А еще сестра, хоть и двоюродная!

И в глазах Верунчика блестели такие искренние слезы, что Леся не выдерживала и кивала:

– Ладно, приезжай, только потом сама на себя пеняй. Сезон ты выбрала самый отвратительный. Намучаешься, если захочешь по экскурсиям поездить.

– Я у вас не задержусь! – обрадовалась Верунчик. – А насчет экскурсий… Экскурсии мне будут обеспечены в куда как более теплом климате.

И это пока что было единственное, в чем созналась Верунчик. И поэтому к нетерпению Леси, понятному каждому ожидающему приезда гостя, примешивалось еще и жгучее любопытство, что же затеяла на сей раз ее неугомонная сестрица.

В семье о Верунчике ходили настоящие легенды. Как о ней самой, так и о ее трех неудачных замужествах. И самое главное, о ее позитивном настрое. Пережив крушение своих надежд и собрав осколки семейных лодок, Верунчик неизменно вновь возрождалась для новых авантюр. Вот и сейчас она намекнула, что готова попытать счастья в четвертый раз.

– Просто не девушка, а птица Феникс!

Первый муж Верунчика оказался гуленой. Второй был драчуном, регулярно поколачивающим свою молодую жену не за какую-то там провинность, а так просто, порядка ради.

– Знал бы, за что бью, – поговаривал этот индивид, – вообще бы убил!

Ну а третий оказался хоть и тихим, но наркоманом, причем свою пагубную зависимость скрывал так ловко и умело, а ухаживал так красиво и напористо, что Верунчик сообразила, с кем связалась, лишь после ЗАГСа, застав своего благоверного со шприцем в руках и закатанной штаниной парадного смокинга.

– Спокуха, – ничуть не смутившись, произнес новобрачный, бодро вкатывая себе укол под коленку. – Не пропадем! Мои родители поставили условие: для продолжения финансирования я должен жениться. Теперь они успокоятся, а свадебных денег нам с тобой, дорогая, хватит надолго.

В этом муж ошибся. Денег хватило лишь на месяц. А затем Верунчик с ужасом поняла, что ее втягивают в какой-то чудовищный круговорот, состоящий из грязи, лжи и обмана. Муж дурил головы своим родителям, виртуозно вымогая у них деньги то на лекарства для бедной больной бабушки Веры, то на операцию ее тете, то еще на каких-то мифических бедных и убогих Вериных родственников, которых у нее отродясь не было.

В конце концов, свекровь начала делать Верунчику намеки, что пора бы и честь знать. Количество сирых и больных надо бы урезать. Верунчик сначала ничего не понимала, потому что никакой вины за собой не чувствовала. Все манипуляции муж проделывал за ее спиной. И Верунчик лишь глазами хлопала в ответ на укоры свекрови.

А дальше стало еще хуже. Мужа арестовали за покупку и хранение наркотических средств в крупном размере, должны были посадить. Он рыдал, клялся, что бросит, умолял занять денег у родителей. Но при этом говорить родителям, зачем нужны деньги, Вере строго воспрещалось.

– Если скажешь, между нами все будет кончено. Я тебя никогда не прощу!

– Но что же мне сказать?

– Скажи им, что у тебя умер папа!

– С ума сошел! Мой папа умер уже восемь лет назад.

– Тогда скажи, что брат!

– Типун тебе на язык. Брат у меня в армии. Не стану я таких вещей про него говорить!

– Тогда меня посадят!

А ты не воруй, хотелось ответить Вере бессмертной фразой Папанова! Но тут Верунчик была бы не права. Ее муж не воровал. Он лишь клянчил и клянчил у своих родителей деньги, измысливая все новые и новые способы. Потом покупал наркотики, и все начиналось по новой.

Верунчику это надоело. Она поехала к свекру в офис и честно там все рассказала. Родители пришли в ужас и… И обвинили во всех бедах Верунчика!

– Но он уже употреблял наркотики, когда мы поженились! – пыталась втолковать этим горе-родителям Верунчик. – Он употребляет их со школы. Неужели вы этого не замечали?

После этого на девушку вылился целый ушат грязи и оскорблений.

– Это ты довела мальчика до тюрьмы!

– Мы считали тебя порядочной девушкой, а ты оказалась дрянью!

В общем, сыночка родители от тюрьмы отмазали. Но вот Вере они сказали:

– Ты не оправдала нашего доверия. Мы думали, что ты будешь удерживать нашего сына от безумств. А ты ему лишь в этом потакала!

Верунчик собрала вещи и вернулась к маме в Липецк. Там она в течение полугода залечивала раны, нанесенные ей последним замужеством. А вот теперь ехала к Лесе. И везла с собой какую-то тайну.

– Леська! Как же я рада тебя видеть!

С этими словами Верунчик выскочила из вагона, волоча за собой огромных размеров чемодан на колесиках. Чемодан был таким большим и тяжелым, что Леся мигом заподозрила наличие в нем всяких там домашних варений-копчений-печений, до которых мама Верунчика была такой большой охотницей и мастерицей. Леся оказалась права.

– Вот черт! – безуспешно дергая чемодан, который задними колесиками застрял в щели между перроном и составом, ругалась Вера. – И зачем мама столько всего напихала! Уж я ей говорила, говорила… А она ну ни в какую. Вези, говорит, доня. Такого мяса и колбас в Питере не найдешь. К нам за ними из самой Украины ездят. А уж там вкус сала отлично знают!

Чемодан Верунчику помог выкорчевать какой-то бравый военный, которому она элементарно мешала пройти. Но Верунчик мигом усмотрела в этом новый повод для флирта. И повисла на военном, намекая, что, если уж у него так хорошо установился контакт с ее чемоданом, надо и дальше этим пользоваться. И ведь уговорила бы беднягу. Тот уже был почти согласен волочить огромный чемодан и дальше, вплоть до машины, а может быть, и вообще по жизни, но, к счастью, в первую очередь для самого военного, появилась его жена с двумя хорошенькими ребятишками. И Верунчику вместе с ее чемоданом пришлось уступить.

Кузины вдвоем поволокли чемодан по очереди, пыхтя и отдуваясь. И если прежде Лесе было холодно и мокро, то теперь от нее буквально во все стороны валил пар.

– Что там у тебя такое? – тяжело дышала она. – Говоришь, копченья?

– И еще варенья. И соленья. И колбаса. И сало. И мясо копченое. А как же, небось на край света собираюсь. Надо же с собой гостинцев захватить.

Край света? Верунчик именует Питер, до которого всего сутки с небольшим езды на поезде, краем света? Леся задумалась. Передав в очередной раз чемодан Верунчику, она решила, что надо хотя бы попытаться уточнить, что происходит и о чем говорит ее кузина, но внезапно ее отвлек скрип и скрежет колес, а потом громкие испуганные крики.

– Что такое?

Неожиданно Леся обнаружила, что рядом с ней никого нет. Ни Верунчика, ни ее чемодана. Погрузившись в раздумья, Леся даже не заметила, что давно уже идет одна. Верунчик вместе с ее неподъемным чемоданом осталась где-то позади. Именно там, где сейчас раздавались возбужденные людские крики и уже образовалась пробка из-за вставших машин.

– Человека задавили!

– Девушку!

– Погибла!

– «Скорую»! Скорей!

Сердце у Леси сделало бешеный скачок, поднявшись до самого горла и судорожно заколотившись там.

– Верунчик!

Повернув назад, Леся помчалась к месту происшествия. На дороге было полно машин и недоумевающих людей, но Леся обогнула и распихала их всех.

– Верунчик! – кричала она при этом. – Верунчик, ты где? Верунчик, ты жива? Ты меня слышишь?

И тут же замерла, потому что увидела свою кузину, распростертую на грязном асфальте. Верунчик по-прежнему сжимала в руках ручку чемодана. Сам чемодан валялся немного в сторонке. Но Верунчик этого словно не замечала. Девушка была хоть и жива, но в шоке и не обращала никакого внимания на окружавших ее людей и общее смятение, виновницей которого была она сама.

– Верунчик! – подскочила к кузине Леся. – Что произошло?

Верунчик ничего не ответила, лишь безмолвно потрясла головой. Но вокруг нашлось достаточно словоохотливых граждан, которые просветили Лесю, что случилось с ее кузиной.

– На вашу подругу наехали.

– Вот он!

– Гоняють, как им нравится. По сторонам, извиняюсь, совсем не смотрют!

Второй виновник ДТП – здоровенный парень с простым и хорошим лицом – сконфуженно разводил руками.

– Я не виноват! Я правильно ехал. Свет на светофоре мой был. А она на дорогу выскочила!

– Не выскочила. Она там и была! У нее чемодан в дырке застрял, она его сдвинуть не могла.

У Леси на глаза слезы навернулись. Бедная самоотверженная Верунчик! Спасая мамины гостинцы, она пожертвовала собой.

– Ты как? – снова повернулась к ней Леся. – Встать можешь?

Верунчик немного подумала и кивнула. Но когда она попыталась подняться, ее левая нога подогнулась. И Верунчик с громким криком шмякнулась обратно на асфальт.

– Перелом, – со знанием дела произнес кто-то из толпы. – Или вывих.

– Врачей надо вызывать.

– И ГИБДД. Похоже, тут дело серьезное.

Так и получилось, что вместо домика в коттеджном поселке под названием «Чудный уголок», где жила Леся вместе со своей подругой Кирой и двумя кошками, Верунчик отправилась в больницу. И пусть даже ее поместили в отдельную палату и сразу же сделали рентген, наложили гипс и вкололи обезболивающее вместе со снотворным, все-таки, как подозревала Леся, больница, даже самая комфортабельная, была далеко не тем местом, где мечтала оказаться ее непутевая кузина.

Но вся величина и глубина катастрофы выяснилась буквально на следующий день, когда подруги отправились проведать Верунчика в больнице. Они застали больную всю в слезах.

– Так страшно нога болит? – участливо осведомилась у нее Кира, присев на край кровати. – Надо вызвать врача!

Но Верунчик неожиданно разрыдалась еще громче и схватила Киру за руку:

– Ты просто себе не представляешь, в какое я попала ужасное положение!

– Если ты насчет заготовок твоей мамы, то они не пострадали. Ни одна банка с салатами не разбилась. Твоя мама просто молодец. Так все утрамбовала, что у банок практически не было шансов разбиться. Мы уже все попробовали. Очень вкусно. А уж сало из банки…

– При чем тут какие-то банки? При чем тут сало? – перебив ее, снова затряслась в рыданиях Верунчик. – Речь идет о моей судьбе! О моем счастье!

– О чем?

– О счастье! – повторила Верунчик. – Я собиралась замуж! Прямо от вас должна была лететь к моему жениху. А куда уж мне теперь с этой штукой да в самолет!

И Верунчик постучала по краешку гипса, в который была аккуратно упакована ее нога от щиколотки и до колена. Впрочем, еще вчера врачи сказали Лесе, что перелом у ее кузины просто замечательный. Загляденье, а не перелом. Без смещения, даже не перелом, а так, трещина. Правда, большая. И поэтому покой пациентке необходим по меньшей мере еще недели полторы, а то и две. Да и потом она вряд ли сможет свободно передвигаться. Но все же прогнозы врачей насчет Верунчика были самые благоприятные. И теперь подруги решительно не понимали, по какой причине такая вселенская скорбь.

– Ты чего ревешь-то? Палата у тебя отдельная, лежи себе, отдыхай.

– Он решит, что я его бросила!

– Кто?

– Он!

– Любовник?

– Нет. Бери выше!

– Кто? Жених?

– Да!

– У тебя есть жених!? – поразилась Леся. – И ты мне ничего о нем не сказала?

И так как Верунчик продолжала рыдать, ничего не объясняя, то она потрясла ее:

– Говори, есть жених или нет?

– Есть! То есть был! Теперь-то он решит, что я его не люблю.

– Не решит!

– Решит! Его уже так две девушки продинамили. Он решит, что я тоже… того… Динамщица!

Подруги переглянулись между собой. Об этом деле следовало узнать поподробнее. И Леся придвинула себе стул, подсев поближе к кровати страдалицы.

– Ну-ка! Рассказывай! – потребовала она от кузины. – Рассказывай все и без утайки. Во что ты опять впуталась?

– Ни во что я не впуталась, – хотела надуться Верунчик, но вовремя вспомнила о своем безвыходном положении, дуться передумала и начала, наоборот, честно и откровенно рассказывать о том, во что до сего дня не хотела посвящать ни одну живую душу.

– Это я для мамы специально придумала, будто бы к тебе в гости еду. А на самом деле я из Питера через неделю должна была в Кейптаун лететь, к Крису.

– Кейптаун – это Южная Африка?

– Мыс Доброй Надежды, – кивнула Верунчик. – Самая южная точка земли.

– Действительно, край света. И твой Крис там живет?

– Да.

– Ни фига тебя, мать, занесло! – присвистнула Кира. – Поближе кавалера себе найти не могла?

– Поближе все козлы оказались, – грустно вздохнула несчастная, прикованная к кровати невеста. – А Крис… он такой хороший… Он мне денег на дорогу выслал! Он сказал, что если меня зовут, как и его покойную маму – Вероника, то это знак судьбы.

Из дальнейшего монолога Верунчика выяснилось, что Крис – ее дорогой и любимый жених, с которым она познакомилась два месяца назад по Интернету, – уже дважды натыкался на обман и мошенничество со стороны своих «невест», которые деньги на дорогу брали, а вот прилететь к жениху так и не удосуживались. И теперь Верунчик очень опасалась, как бы Крис не подумал и про нее то же самое и впопыхах, не разобравшись толком, не разорвал их помолвку.

Поэтому Верунчик собиралась лететь в Южную Африку, даже если ее придется загружать в самолет на носилках.

– Погоди, зачем такая спешка? – попыталась отговорить ее Леся. – Никуда твой Крис не денется. Мы с ним сейчас свяжемся по скайпу, он увидит, что ты лежишь в больнице, вокруг врачи, капельницы, у тебя гипс на ноге… Ну какой тут подвох? Он подождет пару неделек. Или даже дольше.

Но Верунчик так решительно затрясла в знак протеста головой, что подруги даже удивились, как это она у Верунчика вовсе не отвалится?

– Нет, нет, нет! – твердила девушка. – Никак нельзя, чтобы Крис увидел меня в таком состоянии. Я выгляжу просто ужасно! Синяк на бедре, рука ободрана.

– Синяк и руку он не увидит. Во всяком случае, не по скайпу.

– Нельзя, чтобы Крис узнал о случившемся со мной. Он увидит в этом дурное предзнаменование.

– Если любит, то не увидит.

– Увидит! Я же вот увидела!

Переспорить Верунчика оказалось невозможно. Она твердила о своем намерении лететь в Кейптаун к милому Крису, даже если это потом будет стоить жизни или здоровья.

– Пусть я останусь инвалидом, пусть одна нога у меня на всю жизнь будет короче другой, пусть я буду кривой и горбатой, но зато калекой я буду замужем!

– Далось тебе это «замужем», – вздохнула Леся. – Ты там уже три раза побывала и что-то вернулась не в восторге.

– Все равно. Хочу замуж. Хочу замуж за Криса. Я должна выйти за него замуж и утереть нос всем своим бывшим!

– Ну, допустим, двоим из них ты и так уже утерла нос. Первому так даже дважды. И вообще… тебе не кажется, что вступать в брак, желая насолить другим, – это не лучший вариант?

Но Верунчик закусила удила:

– Мне все равно. Я полечу. Тут больница, а не тюрьма. Я подпишу любую расписку, скажу, что не имею никаких претензий и никогда иметь не буду. И полечу!

Учитывая, что рейс был уже через неделю, а Верунчик пока что даже до туалета не могла дойти без посторонней помощи, подруги в этом сильно сомневались.

– Ты даже до самолета не доковыляешь.

– Одна – нет. А вот если вы полетите со мной, то очень даже запросто.

Подруги не сдержались и ахнули:

– Мы?

– С тобой?

– Что мы забыли в этой далекой Африке?

– Да еще на самом ее краю!

Верунчик распахнула свои глаза и заканючила:

– Не, девчонки… Ну, что вам стоит? Вы же все равно сейчас не загружены работой. Помогите мне. Я даже могу одной из вас оплатить билет в одну сторону. Крис прислал мне денег, чтобы я купила билет в бизнес-классе, а я сэкономила и купила обычный. Разницу отдаю в вашу пользу. Ну, девчонки… Ну, пожалуйста. Леся? Кира? Ну, как? Вы мне поможете?

Подруги переглянулись между собой еще раз. В принципе ничего сверхневероятного в просьбе Верунчика не было. Все как обычно. Кто-то из близких впутывается в очередную историю, а подругам предстоит разгребать последствия этой истории. Но в данном случае речь шла о счастье не кого-нибудь, а любимой двоюродной сестры самой Леси.

Отказать сейчас Верунчику означало начало кровной вражды, а возможно, что и семейного раскола. Сколько известно примеров, когда дружные семьи разделялись на враждующие лагеря по куда менее важному поводу. Пойти на это добрая и превыше всего ценящая мир в семье Леся не могла. Поэтому она потянулась к Кириному уху и прошептала:

– Жалко ее. Ты погляди, может, это ее последний шанс устроить свою личную жизнь.

Кира взглянула. Вытянувшаяся на больничной койке Верунчик в самом деле выглядела жалкой и раздавленной. Да еще эта ее сломанная нога… Нет, нельзя позволить, чтобы какая-то там нога стала причиной несчастья этой молодой женщины. Ей и так уже досталось от жизни и от ее мужей.

И Кира произнесла заветную фразу, которую и ждала от нее Лесина кузина:

– Ну, допустим, мы с тобой полетим. Но как все это осуществить? С кем мы оставим наших кошек?

Кошки – Фантик и Фатима – были уже в том преклонном возрасте, когда любые существа, будь то люди или кошки, нуждаются в особом присмотре и внимании.

– Оставим их на попечении тети Наташи. Кошки ее любят. Она вполне может заменить нас на некоторое время. На сколько ты хочешь, чтобы мы с тобой полетели? А, Верунь?

Не успела она договорить, как Верунчик издала торжествующий вопль и едва не свалилась с кровати, кинувшись обнимать подруг. Поймав ее буквально на лету и водрузив обратно, смеющиеся подруги начали выяснять подробности предстоящей им экспедиции в далекую Африку.

И подробности эти оказались так сложны и многочисленны, что надо было немедленно приниматься за решение всех вопросов, чтобы успеть на тот же рейс, каким должна была лететь сама невеста.