Нельзя сказать, чтобы Мариша была особой совсем уж легкого поведения. Но жизнь наша, сами знаете, какая. И как, скажите, выжить одинокой девушке, которая к тому же не удосужилась вовремя обзавестись престижным и потому высокооплачиваемым образованием, если она не имеет богатого покровителя? Но богатые, а главное, щедрые покровители встречаются не так уж часто, во всяком случае, реже, чем это можно заключить из чтения дамских романов. Там-то они попадаются на каждом шагу и доводят главную героиню просто до умопомешательства: она никак не может решить, кого ей предпочесть, поэтому чаще всего оказывается с носом и выходит замуж по любви. Но то в романах, а в жизни все не так, господа с толстыми кошельками не торопятся с содержимым этих самых кошельков расставаться. Поэтому лишь одним покровителем Марише было ну никак не обойтись. И, даже обеспечив себя двумя-тремя постоянными, Мариша не чувствовала себя застрахованной от возможных неувязок. Вот и сейчас один из ее друзей отзвонился ей. И ладно бы просто так или для того, чтобы узнать, как ее драгоценное здоровье и настроение, нет же. Заявил, что запланированная встреча отменяется из-за его просто катастрофической занятости, и был таков.

Мариша повесила трубку и призадумалась. В связи с тем, что отмененное рандеву предполагалось в кафе, Мариша не стала обедать дома, а ведь уже наступило время ужина.

– Катастрофа, – сообщила она своей кошке, заглянув в девственно-чистый холодильник и прихлопнув дверью невесть откуда явившееся усатое насекомое и свои надежды на кое-какой домашний ужин.

Двое оставшихся в резерве приятелей в дело сегодня употреблены быть не могли. Один был припахан суровой супругой присматривать за ребенком, а другой, по своему обыкновению, болтался где-то между Мадридом и Таганрогом. Свои перелеты он не планировал заранее, как делают все нормальные люди, а назначал их стихийно, повинуясь зову ветра в небе или, что более вероятно, властному велению своей чековой книжки.

Что оставалось Марише? Оставалось пойти на панель. Впрочем, можно выразиться более деликатно, но суть от этого не поменялась бы, а перед самой собой Мариша не видела нужды лицемерить. Но этим злоключения вечера не закончились, они, можно сказать, только начинались.

– Оказывается, у меня больше проблем, чем я предполагала, – заметила Мариша, адресуясь к равнодушному пространству своей квартиры и не менее равнодушной Дине, своей кошке. Полки шкафа горько разочаровали Маришу отсутствием пусть одной, но целой пары колготок, не говоря уж о такой ценной вещи, как чулки с подвязками. – Но на улице ведь лето, – бодро отметила затем Мариша, – значит, вовсе не обязательно напяливать всю эту сбрую на себя. Пойду а-ля натюрель.

Марише порой случалось впадать в крайности по части одежды. Поэтому она привычно натянула только синий сарафан в крупный белый горох не только на идеально голое, но и очень чистое тело. Даже волос на нем не было. Они были еще несколько дней назад весьма тщательно удалены кремом, и теперь Маришины ноги покрывала нежная щетинка вновь отрастающих волосков. Дефект, о котором Маришу в магазине забыли предупредить. Но сегодня свои ноги трогать Мариша никому и не позволила бы. И крем на них наносить тоже. Этим Мариша занималась сама, не доверяя любовникам. Она и вообще редко им доверяла, что отнюдь не говорило об отсутствии их достоинств. Просто достоинства свои они, будучи людьми скромными, не выпячивали, а, напротив, всячески берегли от постороннего глаза. А уж Марише и вовсе стыдились продемонстрировать, видимо, опасаясь унизить ее сознанием их неоспоримого перед ней превосходства.

– Ну, Дина, – обратилась Мариша к своей кошке, которая буквально только что вернулась, очень довольная, со своих кошачьих посиделок, – ты остаешься на хозяйстве.

Дина не возражала. Она была очень покладистой кошкой, а может, ей было на все плевать. Маришу возвращение кошки взбодрило и воодушевило. Она увидела в нем доброе предзнаменование. У Дины было чутье на готовящиеся застолья. Она обычно появлялась, когда предполагала застать в доме еду или ожидала поступление таковой в хозяйские закрома в самое ближайшее время. Кто-то может усомниться, но Дина редко промахивалась. Повинуясь внутреннему голосу или оттенку закатного неба, она, как хорошо воспитанная кошка, всегда приходила за час-другой до того, как еда возникала в доме, чтобы не дать повода заподозрить ее в низменных инстинктах. Но все почему-то подозревали. Сейчас жратвы в доме не было, а Дина была. Выводы, как говорится, напрашивались.

Итак, Мариша с легким сердцем вышла в люди. Люди ее не порадовали. Каждый второй припозднившийся мужичок был навеселе, а стало быть, годился для ее целей, если бы не состояние бумажника. Нет, искать следовало подальше от дома, где-нибудь на Бродвее или в крайнем случае на Староневском. Маришин желудок подсказывал, что это именно так.

Пересчитав деньги, уцелевшие от последнего кутежа в дружеском кругу, Мариша убедилась, что их хватит либо на стакан сока в престижном месте, либо на кружку пива в заведении средней руки. Или можно было положиться на волю случая и не связываться ни с какими кафе, а просто неторопливо прогуляться по улицам. И если в течение пары часов ужин не наклюнется, пропить их в какой-нибудь грязной пивнушке. Но Мариша сомневалась, что такое возможно с ней. Она была уверена в себе, начиная от носков плетеных кожаных туфелек и кончая нежной россыпью веснушек на слегка вздернутом носу. Ни один мужчина, находящийся в здравом рассудке, не смог бы проскользнуть мимо ее пышной белокурой гривы, если бы Марише вдруг потребовалось его внимание.

Итак, собой-то Мариша была довольна, а вот встречающейся дичью не очень. Попадалась по большей части мелочь и голытьба, с которой не стоило связываться, чтобы не потерять время на бесплодные разговоры.

– Пошли с нами, милашка, – окружила Маришу компашка бедовых студентов в потертых джинсах.

– Щас, – ответила Мариша со скептицизмом, который сделал бы честь и характерному актеру, и отправилась дальше, игриво покачивая белой сумочкой. И наконец…

– Девушка, подойди, не бойся. Не обижу.

Голос раздавался из роскошного «Мерседеса», который притормозил возле Мариши. Она отогнала секундное сомнение и подошла, бормоча под нос:

– А зачем я здесь, собственно говоря?

– За сколько прокатишься со мной? – поинтересовался голос, чей обладатель был даже не очень уродлив, что, в общем-то, неважно.

Мариша прикинула размеры своих поднакопившихся платежей, приплюсовала сюда старые и новые долги, накинула процент за риск и ровный загар своих длинных ног и сказала:

– Сто баксов.

Мужик присвистнул и задумал подлость. Это было видно по замаслившимся глазкам. Подлостью Мариша называла многое, но главной подлостью она считала обман. Сейчас Мариша не успела толком оформить свои подозрения в осмысленную форму, как мужик уже скомандовал:

– Забирайся.

Он подвинулся, дав Марише местечко на переднем сиденье. Мариша, даже не успев толком подумать, что же она, дура, делает, плюхнулась в машину, стараясь выглядеть при этом по возможности элегантно. Машина была блестящая, черная, стекла в ней были черными, двое парней на заднем сиденье были тоже «черными».

«Кажется, я влипла, – расстроилась Мариша. – Как не вовремя».

А вслух она спросила деланно-невинным тоном:

– К вам едем или ко мне?

На самом деле любой ответ на этот вопрос таил в себе уйму пищи для Маришиных размышлений.

– К нам. У нас места полно, а мебели мало. Снимаем квартиру, – ответил парень на таком ломаном русском, что о смысле его речей можно было только догадываться.

Но Мариша уяснила главное. А именно – эти люди, которые не могут позволить себе купить квартиру и прилично ее обставить, вряд ли будут тратить деньги на то, что они могут получить бесплатно.

«Я не планировала сразу троих, я вообще нисколько не планировала, отдаваться кому-либо сегодня я не собиралась», – грустно прикидывала Мариша, которая предпочитала традиционное число участников. Она все еще относилась к сексу с почтением язычницы и не хотела бы менять свое к нему отношение прямо сейчас и в обществе этой неприятной тройки.

Мариша оглядела себя. Она хотела убедиться в том, что если ей придется рвать когти, то экипировка ее не подведет. Туфли были – очень удачно – на низком каблуке, сарафан движений не сковывал, в сумке не было ничего, кроме упаковки презервативов на самый крайний случай и фальшивого студенческого билета, а стало быть, сумка была легкой.

А между тем их машина миновала относительно цивилизованный центр города и мчалась по совсем уж невообразимым в своем состоянии постоянной реконструкции улицам уже не совсем центра, но еще и не новостроек. Еще незначительный отрезок времени, и машина въехала в район послевоенных застроек Черной речки. Мариша поняла, что если она не возьмет инициативу в свои руки, то для нее все закончится очень скоро и несогласно ее надеждам.

«Никогда у меня не выгорали дела, если бывали связаны каким-то образом с Черной речкой. Пока не вижу оснований думать иначе», – подумала Мариша и сказала:

– Хочу выпить. Мы ведь будем пить?

– Конечно, – горячо откликнулся водитель.

«Черные» парни на заднем сиденье не воодушевились от Маришиного предложения. Они явно принадлежали к категории любителей травки. Мариша траву тоже употребляла и с не меньшим удовольствием, чем, скажем, пиво, но для ее теперешней цели трава не подходила. Ее не купишь так просто, а спиртное есть в каждом ларьке. Выйдешь из машины за покупкой, а там, глядишь, подвернется шанс слинять без досадных объяснений.

– Дома нас ждет коньяк и море пива, – посвятил Маришу в тайну вечеринки водитель.

– Я люблю ликер, – капризно протянула Мариша, надув губки для вящей убедительности. Она уже сориентировалась в обстановке, и весь ее теперешний облик говорил о том, что без ликера она не работник.

– Купи девочке ликер, если ей так хочется, – подал голос один из восточных мальчиков. – Какой ты любишь?

Тут Мариша пустилась в туманные и многословные объяснения, из которых с трудом можно было понять, что она не помнит названия, но берется указать бутылку в магазине по памяти. Объяснение прозвучало убедительно, Мариша уж постаралась.

После покупки ликера, который Мариша разыскивала как можно дольше и безуспешнее, последовал поиск особой марки сигарет. Все дело в том, что Маришу вызвались сопровождать все трое и ни на минуту не выпускали ее из своего тесного круга. Если внимание двоих отвлекали соблазнительно разложенные товары, то один уж точно был рядом с Маришей. Вырваться из их лап, не учинив при этом некрасивого скандала, никак не получалось. Она уже стала приучать себя к мысли, что все неизбежное нужно принимать безропотно, но тут в ответ на ее горячие мольбы к небу ей была спущена оттуда тоненькая веревочка.

– Здорово, – раздался над ее ухом мужской хрипловатый голос.

Мариша удивленно воззрилась на рослого мужика, неожиданно возникшего над ней. Она не могла сказать с уверенностью, встречались они раньше или нет, но уж точно она его не помнила. В дальнейшем, правда, выяснилось, что и не о ней, собственно, речь. Мужик кинулся с изъявлениями в вечной дружбе к ее пастухам. Пока те обнимались, целовались, жали руки, пританцовывая на месте от взаимных восторгов, вызванных столь неожиданной и приятной для них встречей, Мариша скромно, не сказать чтобы очень уж поспешно, отступила в тень, потом еще глубже. Кинув последний опасливый взгляд на шумную компанию, она убедилась, что им всем не до нее, и с легким сердцем поспешила прочь.

«Не очень-то продуктивно начинается рабочая смена. И чего я ударилась в панику? – корила себя Мариша, идя по улице и продолжая сжимать в руке бутылку кофейного ликера. Сигареты она уже давно устроила на жительство к себе в сумку. – Может быть, они бы мне и заплатили».

Но что-то настойчиво ей подсказывало, что она поступила абсолютно правильно. Совесть почему-то тоже одобрительно отзывалась о том, что ее хозяйка так непрофессионально отнеслась к интересам своих клиентов. Хотя какие из них клиенты, если деньги еще не перешли из их рук в Маришины.

Итак, разжившись ликером и сигаретами, Мариша вернулась в центр. Теперь она была вынуждена зорко поглядывать по сторонам, не покажется ли где поблизости от нее «Мерседес» мрачной окраски. Повторное свидание с его водителем и обманутыми в своих надеждах пассажирами не входило в число запланированных на ночь дел. Но все было пока спокойно.

Следующей жертвой оказался почти мертвецки пьяный скандинав. Мариша питала стойкое предубеждение к финнам, основанное на их природной бережливости, особенно же она терпеть не могла, когда принимались экономить почему-то именно на ней. Но этот финн что-то бормотал про родную Норвегию. Оставалось только непонятным, то ли он там родился, то ли вырос, то ли надеется успокоиться вечным сном в земле предков. Но он остановился в гостинице «Листопад», которая находилась совсем рядом, а сам скандинав был добродушно неуклюж, совсем как медведь, и почти не вонял.