Пожалуй, он ходил в клуб потому, что ему нравилось, когда все кругом говорят, — и не так важно, о чем. Он будто наблюдал с берега, как бежит и клубится река. Заикание словно обесценивало его мысли, приучая его считать, что люди прекрасно обойдутся без них.
Впрочем, у его молчаливости была и другая причина — подготовка к выступлению. Он все чаще отрешенно глядел перед собой, сосредоточенный на внутренней музыке: нога чуть подрагивала, отбивая ритм, и он беззвучно репетировал песню, едва заметно шевеля губами.