Dante Alighieri

LA DIVINA COMMEDIA

Перевод с итальянского и комментарии Дмитрия Минаева

Сопроводительная статья подготовлена SMART-библиотекой имени Анны Ахматовой

Оформление серии «Большие буквы» Натальи Ярусовой

В коллаже на обложке использованы репродукции работ художника Джозефа Антона Коха

© SMART-библиотека имени Анны Ахматовой, сопроводительная статья, 2020

© Издание на русском языке, ООО «Издательство «Эксмо», 2020

⁂

Ад

Песня первая

Поэт рассказывает, что, заблудившись в темном, дремучем лесу и встречая разные препятствия для достижения вершины горы, он настигнут был Вергилием. Последний обещался показать ему муки грешников в Аду и Чистилище и сказал, что потом Беатриче покажет поэту Райскую обитель. Поэт последовал за Вергилием.

 
1 Когда-то я в годину зрелых лет
В дремучий лес зашел и заблудился.
Потерян был прямой и верный след…
 
 
4 Нет слов таких, чтоб ими я решился
Лес мрачный и угрюмый описать,
Где стыл мой мозг и ужас тайный длился:
 
 
7 Так даже смерть не может устрашать…
Но в том лесу, зловещей тьмой одетом,
Средь ужасов обрел я благодать.
 
 
10 Попал я в чащу дикую; нигде там
Я не нашел, объят каким-то сном,
Знакомого пути по всем приметам.
 
 
13 Пустыня предо мной была кругом,
Где ужасом невольным сердце сжалось.
Я увидал перед собой потом
 
 
16 Подножие горы. Она являлась
В лучах светила радостного дня
И светом солнца сверху позлащалась,
 
 
19 Прогнавшим страх невольный от меня.
В душе моей изгладилось смущенье,
Как гибнет тьма от яркого огня.
 
 
22 Как выброшенный на берег в крушенье
В борьбе с волной измученный пловец
Глядит назад, где море в исступленье
 
 
25 Ему сулит мучительный конец;
Так точно озирался я пугливо,
Как робкий, утомившийся беглец,
 
 
28 Чтоб еще раз на страшный путь тоскливо,
Переводя дыхание, взглянуть:
Доныне умирало все, что живо,
 
 
31 Свершая тот непроходимый путь.
Лишившись сил, как труп, в изнеможенье
Я опустился тихо отдохнуть,
 
 
34 Но снова, переселив утомленье,
Направил шаг вперед по крутизне,
Все выше, выше каждое мгновенье.
 
 
37 Я шел вперед, и вдруг навстречу мне
Явился барс, покрытый пестрой кожей
И с пятнами на выгнутой спине.
 
 
40 Я, как врасплох застигнутый прохожий,
Смотрю: с меня он не спускает глаз
С решимостью, на вызов мне похожей,
 
 
43 И заграждает путь, на нем ложась,
Так что я думать стал об отступленье.
На небе утро было в этот час.
 
 
46 Земля очнулась после пробужденья,
И плыло солнце в небе голубом,
То солнце, что во дни миротворенья
 
 
49 Зажглось впервые, встречено кругом
Сияньем звезд, с их ясным, кротким светом…
Ободренный веселым, светлым днем,
 
 
52 Румяным и торжественным рассветом,
Я выносил без страха барса гнев,
Но новый ужас ждал меня при этом:
 
 
55 Передо мной вдруг очутился лев.
Назад закинув голову, он гордо
Шел на меня: стоял я, присмирев.
 
 
58 Смотрел в глаза так алчно он и твердо,
Что я как лист затрепетал тогда;
Гляжу: за ним видна волчицы морда.
 
 
61 Она была до ужаса худа:
Ненасытимой жадностью, казалось,
Волчица подавляема всегда.
 
 
64 Уже не раз перед людьми являлась
Она, как гибель их… В меня она
Чудовищными взглядами впивалась,
 
 
67 И стала вновь отчаянья полна
Моя душа. Исчезла та отвага,
Которая вести была должна
 
 
70 Меня на верх горы. Как жадный скряга
Рыдает, потерявши капитал,
В котором видел счастье, жизни благо,
 
 
73 Так перед диким зверем я рыдал,
Путь пройденный теряя шаг за шагом,
И снова вниз по крутизне сбегал
 
 
76 К тем безднам и зияющим оврагам,
Где блеска солнца видеть уж нельзя
И ночь темна под вечным, черным флагом.
 
 
79 С стремнины на стремнину вниз скользя,
Я человека встретил той порою.
Безмолвие собой изобразя,
 
 
82 Он словно так был приучен судьбою
К молчанию, что голос потерял,
Увидя незнакомца пред собою.
 
 
85 В пустыне мертвой громко я воззвал:
«Кто б ни был ты – живой иль привиденье,
Спаси меня!» И призрак отвечал:
 
 
88 «Когда-то был живое я творенье;
Теперь перед тобой стоит мертвец.
Я в Мантуе рожден в одном селенье;
 
 
91 В Ломбардии жил прежде мой отец.
Жизнь начал я при Юлии и в Риме
В век Августа жил долго, наконец,
 
 
94 Когда богами ложными своими
Считали люди идолов. Тогда
Я был поэт, писал стихи, и ими
 
 
97 Энея воспевал и те года,
Когда распались стены Илиона…
А ты зачем стремишься вниз сюда,
 
 
100 В обитель скорби, скрежета и стона?
Зачем с пути к жилищу вечных благ
Под благодатным блеском небосклона
 
 
103 Стремишься к тьме неудержимо так?
Иди вперед и не щади усилий!»
И, покраснев, ему я сделал знак
 
 
106 И вопросил: «Ужели ты Вергилий,
Поэтов всех величие и свет?
Пусть о моем восторге и о силе
 
 
109 Моей любви к тебе, святой поэт,
Расскажет слабый труд мой и творенья
И то, что изучал я много лет
 
 
112 Великие твои произведенья^[1].
Смотри: я перед зверем трепещу,
Все жилы напряглись. Ищу спасенья,
 
 
115 Певец, твоей я помощи ищу».
«Ты должен поискать пути иного,
И этот путь я указать хочу».
 
 
118 Услышал я из уст поэта слово:
«Знай, страшный зверь-чудовище давно
Путь этот заграждает всем сурово
 
 
121 И губит, и терзает всех равно.
Чудовище так жадно и жестоко,
Что вечно не насытится оно
 
 
124 И жертвы рвет в одно мгновенье ока.
К нему на смерть несчетное число
Творений жалких сходит издалёка, –
 
 
127 И долго будет жить такое зло,
Пока Пес Ловчий^[2] с зверем не сразится,
Чтобы вредить уж больше не могло
 
 
130 Чудовище. Пес Ловчий возгордится
Не жалким властолюбием, но в нем
И мудрость, и величье отразится,
 
 
133 И родиной его мы назовем
Страну от Фельтро и до Фельтро^[3]. Силы
Италии он посвятит; мы ждем,
 
 
136 Что с ним опять воспрянет из могилы
Италия, где прежде кровь лилась,
Кровь девственной, воинственной Камиллы,
 
 
139 Где Турн и Низ нашли свой смертный час^[4].
Преследовать от града и до града
Волчицу эту будет он не раз,
 
 
142 Пока ее не свергнет в кратер Ада,
Была откуда изгнана она
Лишь завистью… Спасти тебя мне надо
 
 
145 От этих мест, где гибель так верна;
Иди за мной, – тебе не будет худо,
Я выведу – на то мне власть дана –
 
 
148 Тебя чрез область вечности отсюда,
Чрез область, где услышишь ты во мгле
Стенания и вопли, где, как чуда,
 
 
151 Видения умерших на земле
Вторичной смерти ждут и не дождутся^[5]
И от мольбы бросаются к хуле.
 
 
154 Потом перед тобою пронесутся
Ликующие призраки в огне,
В надежде, что пред ними распахнутся,
 
 
157 Быть может, двери в райской стороне
И их грехи искупятся страданьем.
Но если обратишься ты ко мне
 
 
160 С желанием в Раю быть – тем желаньем
Давно уже полна душа моя –
То есть душа другая: по деяньям
 
 
163 Она меня достойнее, и я
Ей передам тебя у райской двери
И удалюсь, печаль свою тая.
 
 
166 Я был рожден в иной и темной вере,
К прозрению не приведен никем,
И места нет теперь мне в райской сфере,
 
 
169 И я пути не укажу в эдем.
Кому подвластны солнце, звезды эти,
Кто царствует в веках над миром всем,
 
 
172 Того обитель – Рай… На этом свете
Блаженны все, им взысканные!» Стал
Тогда искать опоры я в поэте:
 
 
175 «Спаси меня, поэт! – я умолял. –
Спаси меня от бедствий ты ужасных
И в область смерти выведи, чтоб знал
 
 
178 Я скорбь теней томящихся, несчастных,
И приведи к священным тем вратам,
Где Петр Святой обитель душ прекрасных
 
 
181 Век стережет. Я быть желаю там».
Мой проводник вперед шаги направил,
И следовал я по его пятам.
 

Песня вторая

Во второй песне поэт, после обычного вступления, начинает сомневаться в своих силах для предстоящего пути и думает, что не в состоянии будет сойти в Ад вместе с Вергилием. Ободренный Вергилием, он решается наконец следовать за ним как за своим наставником и путеводителем.

 
1 День потухал. На землю сумрак лег,
Людей труда к покою призывая.
Лишь я один покойным быть не мог,
 
 
4 Путь трудный, утомительный свершая.
Все то, что предстояло мне вперед –
Страдания и обаянье Рая, –
 
 
7 То в памяти навеки не умрет…
О, музы, о святое вдохновенье!
Теперь вы мой единственный оплот!
 
 
10 Запомни, память, каждое явленье,
Которое заметил только взгляд!
«Скажи, поэт! – воскликнул я в волненье. –
 
 
13 Мой путь тяжел, в пути препятствий ряд…
По силам ли мне подвиг предстоящий?
Ты описал, как раз спускался в Ад
 
 
16 Герой Эней^[6], тогда еще носящий
Людскую плоть, и вышел невредим:
Сам вечный Бог, на свете зло разящий,
 
 
19 Всегда стоял защитником над ним
И чтил родоначальника в нем Рима;
И знаем мы – на этот славный Рим
 
 
22 Сошло благословение незримо…
Святынею, источником добра
Да будет град, где власть неутомима
 
 
25 Наместников святителя Петра!..
Спустился в Ад Эней, тобой воспетый,
В нем не нашедший смертного одра,
 
 
28 Но знаньем и прозрением согретый,
Величье пап из Ада вынес он.
Позднее же с земли печальной этой
 
 
31 Сам Павел был на Небо вознесен,
Где стал опорой нашего спасенья.
Но я – тяжелым подвигом смущен,
 
 
34 Я трепещу за дерзкие стремленья.
Я не апостол Павел, не Эней, –
Избрать их путь кто дал мне позволенье?
 
 
37 Вот почему являться в мир теней
Боюсь с тобой. Уж не безумен я ли?
Но ты меня мудрее и сильней:
 
 
40 Покорствую тебе в моей печали».
Как человек, лишенный воли вдруг,
В котором мысли новые сменяли
 
 
43 Ряд прошлых дум и помыслов и мук,
Так точно я в пути стал колебаться
И озирался с трепетом вокруг,
 
 
46 И быстро стала робостью сменяться
Моя решимость. Призрак мне сказал:
«Ты начал низкой трусостью слушаться.
 
 
49 Подобный страх нередко отвращал
От славных дел. Так тени зверь боится.
Но я рассею страх твой. Я блуждал
 
 
52 Средь призраков, и ждал, когда решится
Над участью моею приговор,
Вдруг слышу, – я не мог не удивиться, –
 
 
55 Святая Дева в тихий разговор
Со мной вступила. Счастья не скрывая,
Я Деве покорился с этих пор.
 
 
58 Как звезды неба нежили, сверкая,
Ее глаза и голос так звучал,
Как пенье херувимов в царстве Рая:
 
 
61 «О, ты поэт, чей гений засиял
И будет жить до разрушенья света,
Иди! На крутизне пустынных скал
 
 
64 Мой друг ждет и опоры, и совета,
Препятствиями страшными смущен.
Иль для него погибло все? Ответа
 
 
67 Я буду ждать: он будет ли спасен?
Иди к нему и силой строгой речи
Да будет от беды избавлен он.
 
 
70 Мне имя – Беатриче; издалече
Явилась я. Меня любовь вела,
Моя любовь с тобой искала встречи:
 
 
73 Я помощи твоей с мольбой ждала.
В обитель Бога скоро я предстану
И там, где гибнет всякая хула,
 
 
76 Тебя я славословить громко стану…»
И Беатриче смолкла. Я сказал:
«Клянусь, тебе служить я не устану!
 
 
79 Ты святости высокой идеал,
Ты образ добродетели чудесной!
Все радости земли, что Бог нам дал,
 
 
82 Доводишь ты до радости Небесной!
Тебе легко повиноваться мне…
И если бы, о призрак бестелесный,
 
 
85 Твою я волю выполнил вполне,
То все бы постоянно мне казалось,
Что действовал я вяло, как во сне,
 
 
88 Что дело слишком медленно свершалось.
Твои желанья мог я оценить,
Но отвечай: как ты не побоялась
 
 
91 В жилище преисподнее сходить
Из той святой обители надзвездной,
Которую не можешь ты забыть?..»
 
 
94 «Без страха я скольжу над этой бездной, –
Сказала Беатриче, – и, поэт,
Могу тебе совет я дать полезный:
 
 
97 Поверь – когда злых помыслов в нас нет,
Нам ничего не следует бояться.
Зло ближнему – вот где источник бед,
 
 
100 И только зла нам нужно всем пугаться.
Благое Небо крепость мне дает,
Чтоб не могла страданьем я терзаться
 
 
103 И даже пламя ног моих не жжет.
Там в Небесах есть Дева Всеблагая^[7],
И ей-то, Всеблагой, стал жалок тот,
 
 
106 Кого спасти ты должен, сберегая.
И к Лючии^[8] пришла с мольбой она:
«Спеши помочь тому ты, дорогая,
 
 
109 Которому рука твоя нужна».
И Лючия то место посетила,
Любви и сострадания полна,
 
 
112 Где я с Рахилью старой говорила,
И молвила: «Настал ужасный миг!
Что, Беатриче, ты не поспешила