Очень много крыс. Непонятно, чем они питаются в этой каменной пустыне. Разве что змеями. Змей тоже очень много, особенно вблизи канализационных люков, где они собираются в спутанные шевелящиеся клубки. Чем питаются здесь змеи – тоже непонятно. Разве что крысами.

«Жук в муравейнике». Аркадий и Борис Стругацкие.

Когда меня не станет – я буду петь голосами

Моих детей и голосами их детей.

Нас просто меняют местами.

Таков закон Сансары…

«Сансара». Василий Вакуленко (Баста).

Скрипнула половица, затем другая, выдавая следопыта с потрохами. Мысленно обругав себя за неосторожное движение, тот замер, облизнул потрескавшиеся губы под седой бороденкой и, выждав немного, продолжил осмотр. Комната, в которую проник следопыт, каким-то чудом еще сохранила мебель и некоторые предметы интерьера, но наметанный глаз уцепился за кучу ветхого тряпья в дальнем углу. Как будто специально собрали в одном месте.

Седобородый присел на колено, осторожно разгреб ветошь и боязливо отдернул руку. Перед ним лежала винтовка – странная на вид, массивная, необычной конструкции, с прицелом и пламегасителем непривычных форм, но несомненно мощная и очень дорогая. Такого оружия он прежде не встречал.

– Отличная штучка, – прошептал следопыт, мысленно прикидывая, сколько снеди и полезного добра он выручит за удивительную находку.

От стены за его спиной неслышно отделилась тень и на мгновенье перекрыла свет. Седобородый выхватил обрез, но в затылок уже ткнулось что-то холодное и очень опасное.

– Замри, – скомандовал за спиной мужской голос. Следопыт выронил оружие, не смея развернуться. Судя по очертаниям тени, ее обладатель был выше и крупнее всех, кого знал седобородый. Взрослый? Настоящий взрослый?! Откуда? Последний взрослый отошел к праотцам у него на руках лет пять назад. Значит, тот был не последний? А ведь кто-то рассказывал следопыту, что перед нашествием нелюдей и исходом военные строили тайные убежища. Мощные, хорошо укрепленные – для элиты и ученых, не чета тем бункерам, где он успел побывать.

– Не стреляй, дяденька, – седобородый неожиданно всхлипнул как побитый мальчишка. Голос у следопыта был гнусавый, дребезжащий, с присвистом из изгаженных местной атмосферой легких. – Я же чувствую: не нелюдь ты, а всамделишный человек. Взрослый только. А нам друг друга убивать нельзя! Мало людей в мире осталось! А вы, военные, защищать нас должны.

Тень сместилась, и в поле зрения следопыта появился рослый боец в камуфлированной форме незнакомого образца. Взрослый держал массивный пистолет, похожий на лучевое оружие супергероев из комиксов, которые печатались еще до исхода. Седобородый иногда находил такие в брошенных квартирах и порой даже листал от скуки. Бластер? Скорчер? До чего они там додумались в своих бункерах?

– Пощади, дяденька, пожалуйста, – седобородый заломил руки. Широкие рукава обнажили болезненно тонкие предплечья, покрытые старческими пигментными пятнами. Но глаза, выцветшие и уже почти бесцветные – такие обычно наливаются тяжестью мудрости и бременем прожитых лет – почему-то блестели сквозь слезы непосредственной наивностью и неприкаянной надеждой на обязательное, сиюминутное чудо. Будто стоит еще чуть-чуть попросить, вымолить, искренне, с раскаянием, и отпустят восвояси, как подростка, попавшегося с сорванными яблоками в чужом саду. Отпусти, добрый человек, или тебе огрызка жалко?

Военный, стараясь не выказать удивления, чуть опустил ствол пистолета. «Сколько этой развалине на самом деле лет? – подумалось ему. – Четырнадцать? Шестнадцать? Шут разберет их генное бешенство». Он прижал указательный палец к губам. Следопыт понимающе закивал, потряхивая жиденькой седой бороденкой, и прикрыл кривой рот сухонькой ладошкой. Бедняга еще не понимал, что ему не позволят просто встать и уйти. Подручные седобородого были где-то рядом – боец слышал их голоса, шум этажами ниже и выше, возню и надсадный кашель в соседних помещениях. Отряд дряхлеющих юнцов был бессилен перед силой течения, затягивавшего их все глубже в воронку мстительной парки.

– Действуй как должно, – отчетливо произнес далекий женский голос в наушнике рослого бойца. – Местные не должны знать, что мы здесь, и чем занимаемся. Нам нельзя ставить операцию под угрозу. Как понял?

– Подтверждаю, – глухо сказал военный. Следопыт, заметив, как дрогнуло что-то в лице взрослого, вдруг все понял, и осознание неизбежного заставило склониться ниже.

– Не надо, дяденька, – торопливо зашептал он. – Только не всех. Убей меня, а их пощади. Я выследил тебя, а они тут не причем. Я среди них самый старший и привел их сюда. Они еще дети малые, неразумные. Уйдут и не вернутся, вот увидишь, и ничего-ничего никогда не найдут. Прошу, дяденька, как человека прошу!

Военный кивнул, заставив глаза юного старика вновь засветиться надеждой, подобрал и закинул за спину странную винтовку и, не опуская пистолет, попятился к пролому во внешней стене. Мысль о предстоящем прыжке ему не нравилась. До земли, скованной камнями мостовой, падать метра четыре, не меньше, но разве есть другой выход? А ведь сразу после приземления нужно нырнуть в соседнее здание – на открытом пространстве точно накроют плотным огнем. Полуобернувшись, боец скосил глаза, чтобы проверить, чисто ли снаружи.

Чуть прикрыв горящие веки, следопыт внимательно следил за движением взрослого. Вот незнакомец остановился у пролома и… Седобородый едва не задохнулся от нахлынувшей ярости. Фигура военного на глазах начала оплывать, превращаясь в бесформенную призрачную тень. Незнакомец не был ни взрослым, ни человеком!

Воспользовавшись, что внимание к нему ослабло, следопыт подхватил брошенный обрез. На удивление ловко и споро он перекувырнулся в сторону и спрятался за древним, облезшим, но все еще крепким комодом из местного дерева, притулившимся у боковой стены. Седобородый недооценивал силу чужого оружия.

– Нелюдь здесь! – Гаркнул следопыт и пальнул в сторону пролома, прежде чем пистолет чужака плюнул в ответ сгустком плазмы, проделав в комоде сквозную дымящуюся дыру. Потом пространство наполнилось грохотом и гарью, горячим металлом и ошметками штукатурки. Пули подручных следопыта прошивали тонкие межкомнатные стены, разбивали в щепы рамы облупившихся картин, впивались в мебель, вышибая пыль и волокна ваты. Перед тем, как шагнуть в спасительный пролом, «нелюдь» закоротил запасную батарею скорчера и швырнул в глубину здания. Несколько мгновений спустя покинутый им блок осветился изнутри яркой вспышкой и с грохотом обрушился, погребая преследователей.

– Тепловых сигнатур не наблюдаю, – деловито сообщил женский голос в наушнике. – Сектор зачищен. Больше нам мешать не будут. Благодарю за работу.

– Мальчишки, – «нелюдь» скрипнул пылью на зубах. – Всего лишь мальчишки! Змеиное молоко!

Звездолет класса «призрак» растаял в утренней дымке, оставив на площадке у бункера одинокую фигуру с потертым рюкзаком у ног. Пришелец был рослым, если не сказать, мощным человеком средних лет, под стать тяжелой полуавтоматической винтовке, заброшенной за широкое плечо. Короткий ежик пепельных волос, глубоко посаженные голубые глаза, цепкий немигающий взгляд.

Перед прибывшим раскинулся от края до края горизонта огромный город. В отличие от десятков полисов, знакомых визитеру, этот, впрочем, не горел разноцветными огнями, не гудел нескончаемым движением существ и машин, не дразнил ароматами бакалейных лавок, уличных кафе и уютных кофеен. Каменный монстр давно испустил дух, обнажив обглоданный временем хребет рассыпающихся многоэтажек и рассыпав вокруг истончающиеся кости автострад. Он пока не торопился исчезнуть с лика планеты, впившись намертво в выжженную кислотными дождями поверхность железобетонными когтями.

Пришельца встречали двое: пожилой и склонный к полноте усатый мужчина, похожий чем-то неуловимым на меланхоличного персидского кота, и стройная рыжеволосая женщина значительно его моложе. Ее лицо с правильными чертами лица можно было бы назвать привлекательным, если б не печать холодной надменности. Приметив несуразную парочку, гость, отмахнувшись от невесть откуда взявшейся мошкары, легко подхватил поклажу и, чуть припадая на ногу, решительно зашагал навстречу.

– Прибыл наш красавец, – пробормотал под нос встречающий, придерживая одной рукой выцветшую панаму, которую норовили сорвать порывы холодного ветра. – И как бы мы без него не справились?

– Всеволод Маркович, откуда в вас столько предубеждений? – Женщина устало вздохнула, словно разговор об этом был между ними не в первый раз, но собеседники так и не пришли к согласию.

– Из опыта, моя хорошая, – проворчал Всеволод Маркович. – И он подсказывает, что наш дорогой гость способен преподнести сюрприз. А я очень не люблю сюрпризы. Особенно, если они неприятные.

Женщина поджала губки и недовольно тряхнула копной огненных волос. Однако если она и хотела что-то возразить, то оставила едкую реплику на потом. Прибывший, тем временем, подошел ближе и щелкнул каблуками высоких шнурованных ботинок.

– Групп-егерь Бригг, – представился он так, будто приготовился к докладу перед вышестоящим офицером. Заметив удивление на лицах встречающих, прибывший вдруг зарделся. – Ой, да что я? Прошу простить. Совсем зарапортовался. За пятнадцать лет от цивилизации и самого себя отвык. Никифор! Никифор Еловский.

– Всеволод Маркович, глава миссии, – встречающий чуть приподнял панаму. – Ваш, так сказать, временный патрон. Между прочим, имел честь когда-то работать в тесной связке с вашим отцом здесь – на Надежде. Он, наверное, что-то рассказывал?

– Совсем немного, – уклончиво ответил Еловский. – Дома он практически никогда не упоминал о других мирах.

– Узнаю скромного Ивана, – Никифору вдруг показалось, что глава миссии даже немного повеселел. –