Внимание!

    Данная книга содержит сцены, изображающие курение, распитие спиртных напитков, употребление наркотических веществ, а также упоминание суицида. Автор не поощряет и не пропагандирует эти действия. Все описанные события и действия носят художественный и вымышленный характер.

    Использование табачных изделий, алкоголя и наркотиков в произведении служит исключительно для раскрытия персонажей и сюжета и не является рекомендацией или призывом к таким действиям. Так же, как и тема суицида, затрагиваемая в книге, представлена в художественных целях. Автор подчеркивает, что самоубийство – не выход из сложных ситуаций, а если вы или ваши близкие столкнулись с трудностями, важно обратиться за поддержкой к родным, друзьям или специалистам.

    Я напоминаю, что согласно законодательству Российской Федерации:

    Статья 6.24 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП РФ) запрещает курение в общественных местах и на территории образовательных организаций, а также ограничивает рекламу табачных изделий.

    Статья 228 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за незаконное приобретение, хранение, перевозку, производство, сбыт наркотических средств.

    Статья 110 УК РФ устанавливает ответственность за доведение до самоубийства.

    Ответственность за действия, нарушающие законы, несет исключительно нарушитель. Курение, употребление алкоголя и наркотиков могут причинить вред здоровью и влекут юридическую ответственность. Если вам нужна поддержка, не оставайтесь одни – помощь рядом.

Жизнь – она похожа на роскошную ткань: сначала гладкая, сверкающая под солнцем, но стоит одной нитке потянуться – и все рушится.

Закапывая секреты

Весна. Та самая – предвкушающая каникулы, разогревающая кожу первыми тёплыми лучами, обещающая лёгкость. Но в тот день в «Хиллкресте» воздух был слишком густым. Не от жары. От ужаса.

До звонка оставалось меньше трёх минут. Где-то наверху еще звучали смех и шаги спешащих на пары студентов, а внизу, в заброшенном подвале старого спортзала, шестеро – Лайза, Джордж, Инди, Джини, Линда и Пасифика – стояли перед телом мёртвой Донателлы Гилсон. И тишина здесь была иной. Она знала. Она впитывала. Она судила.

Белокурые волосы Донателлы, некогда выпрямленные до зеркального блеска, теперь спутались и липли к запекшейся крови. Лицо было странно спокойным – будто она до сих пор слушала лекцию по этике. Тело лежало на холодном бетоне, в каше из грязи и чего-то… красного. Её блуза от Vivetta с фирменным воротником-сердцем была порвана.

Пасифика замерла в тени бетонной колонны. Ее пальцы цепляли рукава объемного бежевого кардигана из шерсти яка – она вязала его всю осень, теперь ткань чуть не порвалась от напряжения. Она прижалась к стене, будто хотела стать частью неё. Большие темные глаза метались от Джорджа к Лайзе. Они стояли как будто… спокойно. Как будто это не был их худший кошмар, а обычная пятница.

Но это был не фильм, не ночной кошмар, не сон. Это было их реальность.

– Скажи мне, что это не правда… – выдохнула она, почти беззвучно, но никто не ответил.

Рядом Джини смотрела куда-то сквозь тело Донателлы. Её глаза были подведены бронзовыми тенями, но сейчас они дрожали и выдавали ужас. Девушка наугад пошла вдоль подвала, зацепилась за старый ящик, и вытащила из него темный, тяжёлый, пропахший плесенью бордовый плащ. Такой носили футбольные тренеры, когда "Грифоны" тренировались до потери пульса под проливным дождём. Тренеры всегда требовали от них высоких результатов, и обязательной победы перед противниками из других университетов. Наверное поэтому они побеждали последние десять лет.

– Что ты собираешься делать с этим? – голос Лайзы был ровным. Она скрестила руки на груди, кожаная куртка цвета слоновой кости с золотыми кнопками Joseph блеснула в тусклом свете.

Джини не ответила. Она просто подошла и, будто в трансе, накрыла тело Донателлы плащом. Как саваном¹. Как последней возможностью сохранить хоть каплю человеческого в этой сцене.

– Мы не можем оставить её вот так, – прошептала она. – Она ведь… была тоже человеком.

Была.

Где-то наверху звякнул звонок. Начались пары. Мир продолжал двигаться. Не ожидая их.

Лайза вскинула сумку на плечо. Блеск металлизированной ткани резко контрастировал с мраком подвала. Она первой направилась к лестнице. Остальные пошли за ней – медленно, молча, как призраки, неуверенные, вернулись ли они из ада.

Уже на территории кампуса, когда мимо прошли трое студентов из философского факультета в винтажных пиджаках и с чашками Blue Bottle Coffee в руках, Лайза резко остановилась у цветущей магнолии. Повернулась, ветер тронул её идеально уложенные платиновые волосы.

– Мы вернёмся туда после занятий, – сказала она тихо. – Нужно замести следы. Забегу в кабинет скульптора, заберу оттуда колышек.

– Колышек? – Линда нахмурилась. Её идеально выпрямленные рыжие волосы оттеняли мраморно-белую кожу.

– Бетон пропитан кровью. Просто водой не смыть, – бросила Лайза, не останавливаясь.

Инди щёлкнула языком, поправляя свою белую рубашку – она ненавидела утренние пары, утренние проблемы и вообще всё это. Хоть стрелки часов уже и перевалили за полдень. Джордж сунул руки в карманы тренча цвета мокрого асфальта и ничего не сказал.

У фонтана они замедлили шаг. Несколько студентов делали селфи, кто-то стримил прогулку по кампусу. Никто не догадывался. Никто не смотрел. Никто не знал.

– Тогда до… – начал было Джордж, но осёкся.

Никто не ответил.

Ни «до встречи». Ни «будь осторожен». Ни даже сухого «пока».

Друзья просто разошлись – как будто ничего не произошло. Только на подошвах – пыль, вода и следы чужой крови.

После четвертой пары шесть студентов снова оказались у цветочного фонтана.

Пасифика пришла первой.

После обеденного перерыва, у неё была всего одна пара – «История искусства», но Питер Блайт отменил занятие, и назначил частную консультацию для Пасифики. С очень романтичным подтекстом. Они сидели вдвоем в его кабинете, в здании исторического факультета.

Внутри пахло пыльными страницами старинных книг, холодным деревом и его парфюмом – чем-то терпким, древесным, с намёком на табак. Он вёл себя как обычно: спокойно, ровно, отстранённо.

Он подошёл ближе, не говоря ни слова, и медленно закрыл жалюзи. Свет в кабинете стал рассеянным. Пасифика застыла, стоя у стены, и обернулась к нему – медленно, сдерживая дыхание. Он не тянулся к ней первым. Просто смотрел. И этого было достаточно.

Она подошла сама. Осторожно. Как будто боялась, что если сделает лишний шаг – всё рассыплется.

Питер снял очки и положил их на стол. Подошёл вплотную. Его пальцы слегка коснулись её подбородка – движение было таким мягким, будто он проверял, действительно ли она здесь.

– Ты уверена? – спросил он тихо.

Пасифика кивнула, не отводя взгляда.

Он поцеловал её. Осторожно сначала. Затем – глубже. И ничего больше не имело значения. Ни прошлое, ни последствия. Ни то, кто они.

Она чувствовала, как пальцы Питера скользят по пуговицам её кардигана – медленно, почти академично, будто он препарировал экспонат из музея. Пасифика обвила его за шею, утонула в запахе книги и кожи его пиджака. Время исчезло.

Когда они вышли из кабинета – Питер первым, Пасифика через три минуты – она чувствовала, будто несёт на себе табличку с надписью «виновна». Щёки горели, губы всё ещё помнили его вкус, волосы были чуть растрёпаны. Она знала, что должна вернуться в общежитие, переодеться. Но не смогла.

Она пошла прямо к фонтану.

Теперь она стояла, обняв себя за локти. Вид в отражении воды выдавал её: слегка взъерошенная, глаза блестят – не от слёз, а от адреналина.

– Ты бы хотя бы волосы поправила, – раздалось за спиной.

Пасифика резко обернулась. Лайза. Стояла с полуприжмуренными глазами, разглядывая её.

– Ты следила за мной?

– Нет. Просто шла сюда. Но если бы и следила – было бы за чем, не так ли?

Пасифика отвела взгляд.

– Ты выглядишь так, будто у тебя только что был секс. – Лайза фыркнула. – И если честно, мне завидно. Кто он?

– О чём ты вообще? – Пасифика резко поправила волосы. Они и правда выглядели так, будто у неё только что был секс. Ну… потому что он и правда был. Только так можно было снять тот стресс, который упал на ее плечи.

Тело ещё не остыло после его прикосновений, но она пыталась взять себя в руки, стереть с лица и шеи следы чужих поцелуев – как будто это вообще возможно.

– Ладно, забудь, – Лайза сделала шаг ближе, её губы искривились в привычной язвительной усмешке. – Не хочешь раскрывать имя своего таинственного любовника – не надо. Но хотя бы не делай вид, что между вами ничего нет. Я же вижу. Всё вижу.

Пасифика молчала. Не было смысла спорить.

Внутри всё сжалось: а если Лайза знает? Если она каким-то чудом поняла, что Пасифика спит с преподавателем?

С Питером Блайтом.

А если она их видела? Или – хуже – сняла?

Мысли роились в голове, как те пчёлы с дачи дяди под Монреалем. Пасифика чуть не передёрнулась от их гудения в памяти.

Через пару минут, щёлкая каблуками, подошли Джини и Инди. Джини, вся в стиле «я–почти–копия–Лайзы».

– Боже, какая была скукотища, – фыркнула Джини. – Миссис Тёрнер опять нудела про колористику и «гармонию объёмов». У кого вообще есть терпение её слушать?

– Только у тех, кто всерьёз планирует стать ландшафтным дизайнером, – усмехнулась Инди, закатывая глаза.

Их болтовня раздражала. Всё выглядело до отвращения… будничным.

Неужели никто не думает о том, что они спрятали тело?

Неужели никому не страшно? Или просто плевать?

– Ты взяла то, что хотела? – Джини кивнула на сумку Лайзы.

Лайза молча распахнула её, доставая свёрнутый в расписной платок металлический колышек.

– Отлично, – кивнула Инди.

– Я ещё и молоточек прихватила, – с гордостью добавила Лайза. – Из подсобки стащила.

Когда остальные подтянулись, и кампус окончательно начал пустеть, они двинулись к старому спортзалу.

Черный вход, заросший кустами, находился со стороны леса. Камер там не было. Никто не видел, как они вошли.

И никто не должен был.

Линда первой достала из своей сумки аптечный флакон перекиси и бутыль с хлоркой. Где она их взяла, никто не спрашивал.

У Линды всегда были свои источники.

Лайза передала колышек Джорджу.

– Начнём, – сказал он, будто запускает обычную уборку.

И началась операция.

Джордж методично бил по полу, вбивая колышек в трещину и выбивая всё, что ещё могло говорить о их причастности к преступлению.

Лайза сгребала бетонную пыль, пропитанную кровью, в пакет из магазина Tiffany. Иронично, но очень в её духе.

Линда и Джини оттирали пятно на стене, почти незаметное, но зловещее. Оно будто не желало исчезать.

А Инди и Пасифика стояли у окон, на стрёме.

Пыльные окна, давно забытые, давали обзор на лес и дорожку к спортзалу.

Любой, кто повернёт за угол, может увидеть их.

Любой, кто войдёт – увидит все.

Под покровом ночи, когда работа была сделана, они вышли из спортзала так же, как и вошли – через чёрный ход, заросший плющом и забытый охраной. В кампусе царила зловещая тишина: окна спален, напоминавших старинные викторианские поместья, светились тускло или вовсе погасли.

Все уже, наверное, спали – свернувшись в своих идеальных постелях с кружевными подушками и ароматом французской лаванды.

А эти шестеро шли сквозь лес, как герои криминального романа. Только вместо лохмотьев – кашемир, кожа и лейблы, стоящие, как половина стипендий в «Хиллкресте».

Они направлялись за пределы кампуса – в сторону леса, где, по слухам, у реки стояла старая пещера. Про неё говорили много всего: будто бы в ней жила девушка по имени Клэр Ланкастер, погибшая на горе Whiteface² в 1983-м.

Клэр была наследницей косметической империи и исчезла при странных обстоятельствах. Её тело не нашли.

Только окровавленную ленту для волос от Chanel.